Путь в Царьград - Александр Михайловский

Адмирал сделал приглашающий жест рукой, и его гости разместились на мягком диване напротив огромной плазменной панели. Ларионов нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и на панели началась демонстрация телефильма о походе эскадры, отснятого и смонтированного съемочной группой телеканала «Звезда».

Сан Саныч жадно уставился на экран. Он с изумлением смотрел на то, как корабли эскадры шли к берегам Сирии через Атлантику и Средиземное море, как, после таинственного перемещения во времени, они впервые столкнулись с турецкими кораблями и в считаные минуты уничтожили их.

Цесаревич с азартом наблюдал, как охваченный огнем турецкий броненосец валился на борт, а потом, опрокинувшись, шел на дно. Не меньший восторг вызвал у него захват острова Лемнос. Он с изумлением смотрел, как тяжелые бронированные повозки выходили из чрева десантных кораблей и, словно утки, плыли к берегу, стреляя на ходу из своих пушек. Здоровенный взрослый мужик не стеснялся выражать свои эмоции, подобно ребенку хлопая в ладоши, увидев на экране, как местные жители встречают цветами и иконами наших морпехов, марширующих по улицам греческих городков.

Потом был прорыв в Проливы. Ночной бой, в котором трудно было что-то понять. Корабли, изрыгающие огонь из стволов своих орудий, вертолеты, утюжащие турецкие батареи и форты — все восхищало и удивляло будущего российского императора.

Ночной штурм султанского дворца, естественно, съемочная группа «Звезды» не снимала. Но в фильм попали кадры с носимых видеорегистраторов спецназовцев. Потом пошли виды Стамбула, ставшего Константинополем, наших морпехов, гордо позирующих на фоне Святой Софии, дворец Долмабахче, захваченный бойцами спецроты, его коридоры с еще не просохшими кровавыми лужами — все это было самым лучшим доказательством того, что столица Османской империи пала под ударами русского оружия и владычество турок на Босфоре закончилось.

Мелькнули кадры с унылым и поникшим султаном Абдул-Гамидом, который тупо смотрел на «сушки», взлетающие с «Кузнецова», разгром Варны и караван трофейных турецких торговых судов, которые под управлением греческих призовых команд направлялись к Константинополю.

Когда фильм окончился, цесаревич с огорчением отвел взгляд от экрана. Потом он в раздумье посмотрел на командующего эскадрой.

— Да, Виктор Сергеевич, теперь я понял, как вам удалось добиться такого блестящего успеха. Скажите, что вы собираетесь делать дальше?

Ларионов кивнул:

— Я понимаю ваш интерес, Александр Александрович. Вот об этом-то я и хотел поговорить с вами, но только с глазу на глаз. Александр Васильевич, — обратился он ко мне, — вы не могли бы показать графу наш корабль? Я думаю, что ему это будет интересно. А мы с уважаемым Александром Александровичем вдвоем поговорим о том, что случилось с нашей Родиной за разделяющие нас сто тридцать пять лет…

7 июня (26 мая), борт «Адмирала Кузнецова».

Цесаревич Александр Александрович и контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

Когда дверь за капитаном Тамбовцевым и графом Шереметевым закрылась, я посмотрел на своего гостя, и в душе мне стало его жалко. Сколько он сегодня узнает страшного о себе, своих родственниках, о судьбе страны и династии. Но рассказать ему об этом надо — от этого никуда не деться.

Александр Александрович, буду называть его так, похоже, догадался, что разговор у нас будет трудный и не совсем приятный. Он как-то весь подобрался и настороженно смотрел на меня. Слова Ленина о «глыбе» и о «матером человечище» в полной мере можно отнести и к нему. Я вздохнул, и решил начать беседу с дел наших скорбных и насущных.

— Итак, уважаемый Александр Александрович, в данный момент мы заняли Константинополь, разгромили турецкий флот и нанесли уничтожающие удары по некоторым группировкам их сухопутной армии. Султан в плену, так что смело можно сказать, что война закончилась, фактически еще не начавшись. Конечно, мы помним, что на Дунайском фронте и на Балканах осталась еще сильная турецкая армия, но она полностью деморализована и вряд ли способна на наступательные действия. К тому же мы «уговорим» султана, — я хитро посмотрел на цесаревича, и он, улыбнувшись, кивнул мне, — чтобы он подписал фирман, призывающий армию не оказывать сопротивление победоносным войскам Российской империи. Тогда все, не подчинившиеся фирману, будут считаться мятежниками, со всеми вытекающими из этого последствиями. Таким образом, Россия уже сохранила более сотни тысяч человек, миллионы рублей, которые в нашей истории она потеряла во время этой войны.

— А чем закончилась у вас эта война? — с интересом спросил меня цесаревич.

Я вывел на плазменную панель заранее заготовленную карту боевых действий.

— Русские войска форсировали Дунай и стремительно двигались к горным проходам через Балканы. Но из-за, прямо скажем, преступной нераспорядительности Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, армия застряла под крепостью Плевна.

Трижды русские войска штурмовали ее, и трижды турки отбивали штурм. Потери были огромные. Лишь с помощью планомерной осады крепость была взята, турецкий гарнизон частично уничтожен, частично пленен. Зимой 1878 года русские войска перешли через Балканы, пленили армию Вессель-паши, разбили под Филиппополем армию Сулейман-паши и вышли к Адрианополю. Казалось, что осталось сделать одно, последнее усилие — и Константинополь наш. Но тут вмешались наши европейские «друзья», которые встали горой на защиту «бедных турок».

В результате был подписан Сан-Стефанский мирный договор, по которому признавалась независимость Сербии, Черногории и Румынии. Босния и Герцеговина должны были образовать автономную область. Создавалось новое автономное славянское княжество на Балканах — Болгария, границы которой должны были простираться от Дуная до Эгейского моря. Турция обязывалась выплатить 1,410 миллиарда золотых рублей контрибуции, из которых 1,1 миллиарда погашались за счет территориальных уступок — к нам отходили города Ардаган, Карс, Батум и Баязет.

— Замечательно, — воскликнул цесаревич, — эти условия мирного договора должны были удовлетворить Россию за все понесенные ею жертвы.

— Если бы… — я покачал головой. — Наши недоброжелатели — Британия и Австро-Венгрия — заставили вашего батюшку согласиться на пересмотр условий Сан-Стефанского мирного договора в Берлине.

Это была самая позорная страница в истории русской дипломатии. Глава нашей делегации канцлер Горчаков впал в полный маразм. На заседания его приносили сидящим в кресле, он ухитрился продемонстрировать секретные карты главе английской делегации Дизраэли, после чего все наши предложения дружно отметались участниками конгресса. В результате Сан-Стефанский мирный договор был пересмотрен. Границы Болгарии сильно урезали, мы вернули туркам Баязет.

— Какой позор! — буквально взревел Сан Саныч. — Как такое могло произойти?! Но ведь теперь все будет по-другому? Константинополь-то вы взяли, и теперь можете продиктовать пленному султану любые условия мира.

— Да, Александр Александрович, мы именно так и поступим. Россия получит все то, что она должна была получить по Сан-Стефанскому мирному договору, возможно, даже и больше… На Кавказе перед вашим дядюшкой Михаилом Николаевичем открывается прямой путь на Дамаск и Иерусалим. При разгромленной регулярной турецкой армии это будет не сложнее, чем поход на Ташкент и Ашгабат. А вот судьба Константинополя и Проливов…

— Действительно, господин адмирал, а что будет с ними? — хитро прищурился цесаревич.

— Мы намерены создать на этой части территорий бывшей Османской империи, населенной православными христианами, свое государство, которое, наверное, будет называться Югороссией. Были предложения относительно Новой Византии, но народу это нравится меньше.

— А почему Югороссия, господин контр-адмирал? — живо поинтересовался Александр Александрович.

Я вздохнул.

— Так: была в нашей истории на этих землях одна страна, называлась она Югославия. Хорватия, Босния, Сербия, Черногория, Словения, Македония… Европейские «демократизаторы» уничтожили ее в конце двадцатого века. Ну, а у нас, кроме этих земель, в зону влияния войдут Болгария и Греция, а организующая сила все же русская. Вот отсюда и Югороссия.

Форма правления на первое время — военная диктатура. Надеюсь, что в ближайшем будущем будет подписан договор о дружбе и взаимопомощи с Российской империей. Мы будем полностью автономны в наших внутренних делах и дадим такие же гарантии России — не вмешиваться в ее внутренние дела. Внешние дела можно вести согласованно, выступая одним фронтом. Впрочем, все подробности можно будет обговорить позднее.