Три часа на выяснение истины - Игорь Арясов

— Очевидно, что вы, кроме того, р-работаете по сменам. Верно?

— Ну да, мы работаем в три смены.

Получив из раствора девять слитков, Василий поехал в поликлинику, где работал покупатель.

Поднявшись на второй этаж, он с ужасом подумал, что даже не знает ни фамилии, ни имени этого врача. Как же быть?

Он прошел по коридору, остановился около второй двери с табличкой «Стоматолог», занял очередь за незнакомым мужчиной и стал ждать. Из кабинета вышла тонюсенькая врачиха с крашеными ногтями и пошла вниз, видимо, в регистратуру. Серегин догнал ее на лестнице, сошел на две ступеньки ниже, и, теряясь и путаясь в мыслях, сбивчиво объяснил, что ему нужен мужчина невысокого роста, с бакенбардами, в коричневом костюме.

— А зачем он вам? — строго спросила женщина.

— Понимаете, зубы я хотел у него подлечить, но сделать это в темпе, коронки поставить. Мне посоветовали добрые люди к нему обратиться, а вот фамилию я позабыл.

— Кто же вам посоветовал?

— Одна знакомая, которой он делал зубы. У меня пустяки, у меня даже колечко есть, у меня свое сырье. Как мне его найти?

— Не знаю, он сегодня работал в первую смену, кончил на час раньше. Фамилию я вам сказать не могу, мне же еще и влетит. Записывайтесь в общую очередь. И ждите, когда придет открытка.

— Ну, дамочка, ну, милая, мне правда же очень надо. Я вас умоляю! Он здесь или уехал? У него, я знаю, есть машина, красные «Жигули». Я и сам водитель. Я бы ему пригодился, честное слово, запчасть какую достать или с бензином помочь.

— Где он ночует — трудно сказать, — женщина презрительно повела плечом, — может быть, в гараже. А номер его машины мне не жалко: тридцать два пятьдесят два. Ищите. А мне некогда! — И, цокая высокими белыми каблуками, врачиха грациозно пошла вниз.

Серегин задумчиво почесал затылок. Черт, как не повезло. Вот разве что номер машины. Но где его искать? Он может и в гараже стоять, и уехать куда-нибудь. А эта красивая стерва почему-то на него злая.

Он медленно спустился на первый этаж, прошел мимо регистратуры. Около входа пожилая женщина мыла шваброй кафельные полы. У Серегина возникла мысль. Он шагнул к женщине и спросил:

— Мамаша, извините меня ради бога, вы не скажете, как величать у вас хорошего врача? Он такой невысокий, в коричневом костюме, черные бакенбарды и машина есть.

— Зайцева-то? — удивилась женщина. — Евгением Александровичем, а что?

— Спасибо! — улыбнулся Серегин, — Я его отблагодарить за работу хотел, а имя-то и не знал. Вот уж спасибо! — Он выскочил из поликлиники и быстро сел в машину.

Лена говорила, что однажды ждала его минут двадцать. Он за деньгами ездил. Туда и обратно — по десять минут. Значит, живет он где-то не здесь, не около поликлиники, его надо искать или в центре, или в другом конце города. Ничего, поищем.

Серегин медленно ехал по улице, внимательно вглядываясь в номера «Жигулей». У Зайцева машина красного цвета. 32–52. Ладно, не иголка, найдем. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра, из-под земли, но достану я тебя, гражданин Зайцев Евгений Александрович. У меня почти шестьсот граммов золота. Если ты их возьмешь по двадцать рублей…

У Серегина аж дух захватило: сразу, одним махом получить двенадцать тысяч! Вот тебе, Клава милая, и твои свиньи. Я тогда в момент эту развалюху продам и куплю новенькую, последнюю модель. А потом Ленка еще раствор принесет, и тогда можно будет столько же или даже больше положить на книжку. Накопить тысяч пятьдесят — и пошли вы все к черту! И Ленка, и Зайцев, можно будет продать участок, дом и умотать с Клавой куда-нибудь на Украину, на берег Черного моря, купить там дом с виноградником, винцо продавать и рыбку ловить. Чем не жизнь! С такими-то деньгами везде примут. Это ж на старые полмиллиона потянет. А я пока еще не миллионер, Елена Петровна, чтобы тебе на всякое барахло по пятьсот рублей выкладывать. Но даже если и буду миллионером, все равно не дам, потому что мне деньги самому нужны.

Погоди, а кто это впереди? Так это же Зайцев! Хорошо идет, километров под восемьдесят. И не боится, что по городу. Ничего, сейчас мы тебя достанем.

Серегин прибавил газ, но красные «Жигули» тоже прибавили.

Надо же, уходит. Серегин пригнулся к баранке. Ах, черт, красный свет! Уходит, уходит Зайцев! Направо сворачивает. Ну, быстрее же, светофор проклятый. Есть желтый, вперед!

Серегин рванулся через перекресток, не дожидаясь зеленого сигнала светофора, свернул направо. В самом конце улицы увидел машину Зайцева, который повернул на Индустриальную. Ах, ты от меня, водителя первого класса, бегать вздумал? Ну, я тебе покажу, зубодер!

Серегин свернул на параллельную улицу и проскочил перекресток, заметив, что по этому самому перекрестку молнией сверкнули красные «Жигули». Вот паразит, опять обманул! Куда же это он, неужели на шоссе подался, хитрец? Но там я его не достану, у него машина новая, а моя кляча больше сотни не дает, развалиться на ходу может. А все-таки попробую.

Он развернулся, выехал на узкую улицу и, набирая скорость, пошел вперед. Так ведь можно и влопаться в какой-нибудь грузовик, мелькнула мысль, но тут же исчезла, потому что красные «Жигули» с номером 32–52 появились из-за поворота и, рванувшись навстречу, ушли назад. Чтоб ты сгорел, фантомас проклятый! Опять наколол! Ну, я тебе устрою счастливую жизнь, раз ты на шоссе не вырвался.

Серегин юркнул в переулок на «кирпич» и осторожно выехал на улицу Кирова, где обычно стоит инспектор ГАИ. Но сейчас почему-то его не было. И Зайцева не видно. Ушел все-таки. Ну, конечно, ушел. Испугался. Где же его искать? Домой и к гаражу он сейчас вряд ли поедет, побоится, он постарается меня подальше увести, в другую сторону. Например, к поликлинике, или нет, там много знакомых, могут его тормознуть, попросить подвезти, а ему останавливаться невыгодно. Значит, искать его надо в новом микрорайоне.

Серегин повернул на Первомайскую и, внимательно озираясь по сторонам на перекрестки, шел со скоростью 60 километров.

Ага, вон гаишник знакомый стоит. Придется сбавить скорость. Надо ему улыбнуться. Привет, привет, чтоб ты сдох! И теперь, пока он вслед смотрит, спешить нельзя. А что там справа, на Индустриальной? Ба, так это же Зайцев. Стоит на месте. И меня не видит. Ну, вот и все, друг, попался!

«За мной хвост? — с изумлением подумал Евгений Александрович и еще раз посмотрел в зеркало. — Ну, точно, настоящий хвост. Здоровенный мужик за рулем зеленых «Жигулей». Любопытно, что этому огурцу от меня надо, неужели это после встречи с Вернером? Нет, не может быть! Скорее всего его подослал Поляков с Настенькой. А может, он из милиции? Ну-ка, парень, уйдем-ка мы от тебя. Колымага твоя, сразу видать, доисторическая. Или в нашей доблестной милиции ничего лучше нет?

Точно, хвост. Вот он опять за мной прется. Ах ты, дьявол! Чего тебе от меня надо? Сейчас мы от тебя скроемся. Вот так, направо, а здесь налево. Что, голубчик, слопал? Не подавился? Вот так-то, знай наших! Евгений Александрович Зайцев не зря за рулем «скорой помощи» пять лет горбился. Первый класс не по блату получал, а по всем советским законам.

Ох ты, опять сел. Да, паршивое дело. И бензина у меня мало. Сейчас бы на шоссе рвануть, а там — сто сорок и ищи ветра в поле. Что же делать? Неужто милиция? Неужто правда этот свинья Поляков настрочил? А что он может доказать? Да все может. Только одна радость, что ничего не найдут. А вдруг это не из милиции, а Настенькин ухажер? Может, она уговорила его, чтобы он меня припугнул? Но меня не припугнешь, дурочка. У меня с собой на этот случай всегда под рукой игрушка есть, вот здесь, под сиденьем. Да, та самая, из которой ты по сосне промазала. Только руку просунуть — и пожалуйста: семь дырок к вашим услугам. Машинка работает, как часы швейцарские. Пусть попробует напугать.

Ну, вот и нет тебя. Ушел я. Так, теперь можно расслабиться. Ни к чему хорошему в городе эта гонка не приведет. Эх, выбраться бы с тобой на шоссе, к повороту, где Эдгар разбился. Там бы я тебя сделал, как миленького. Ты бы у меня кувыркался еще лучше, так, что смотреть любо-дорого. А бензин на исходе, вон уже красная лампочка горит. В багажнике на всякий случай всегда полная канистра, но для этого время нужно, а у меня его сейчас нет».

Последние три дня Евгений Александрович ночевал у сестры, объяснив ей прямо, без выдумок, что поругался с Настенькой и тестем, которые потребовали дележки.

— А что я тебе говорила, что? — злорадно засмеялась Ольга, но, увидев бледное, искаженное злобой лицо Евгения Александровича, спрятала улыбку. — Ладно, ладно, ложись отдыхать, я тебе на диване постелю, а Валентин у родителей поживет пока. И не расстраивайся особенно из-за этих подонков. С волками жить, братишка, по-волчьи выть. Понятно теперь?

— Б-без тебя знаю, — огрызнулся он и, едва раздевшись, уснул мертвым сном.

На работе никто даже не догадывался об их размолвке. Настенька оказалась превосходной актрисой, называла его как всегда — по имени-отчеству, а когда они оставались на какие-то минуты вдвоем, кривила в усмешке тонкие губы: