Наш Современник, 2005 № 05 - Журнал «Наш современник»

Как видим, речь и с американской, и с европейской стороны весьма откровенная, озабоченность правами человека и расширением демократии тоже не просматривается. Речь идёт о долгосрочной и жёстко привязанной к собственным, весьма конкретным, интересам стратегии. А поскольку открыто заявлена она была ещё до даты-символа — 11 сентября, то чем упорнее цепляется руководство РФ за тезис об «антитеррористическом партнёрстве» с Вашингтоном, за эту с самого начала сомнительную формулу1, тем очевиднее делается, что у неё-то как раз такой, сколько-нибудь внятной стратегии вовсе нет. А коль скоро это так, то её, по сути, единственной функцией в столь странном партнёрстве неизбежно становится — в данном случае даже неважно, вольно или невольно — обеспечение чужих стратегических целей. В их реализации с 1999 года, то есть со времени прихода Путина к власти, Запад (и особенно США) преуспели столько же, сколько понесла урона Россия. Впрочем, на мой взгляд, слишком многое говорит за то, что перед нами всё-таки «вольные прегрешения» и что целью путинской «стратегии отсутствия стратегии» и являлось дальнейшее, вслед за Горбачёвым и Ельциным, отступление на всех рубежах. И что все якобы провалы Москвы в ходе «цветных революций» запрограммированы точно так же, как и сами эти революции. И напрасно некоторые лидеры патриотики поспешили нацепить рыжие шарфы и банты. Эта акция, припахивающая предательством (ибо происходила она как раз в те дни, когда освистанный и оплёванный записными либералами-русофобами2 прорусский Юго-Восток пытался давать арьергардные бои, выходя на митинги с плакатами: «Мы любим тебя, Россия, дорогая и святая наша Русь!»), была ещё и бессмысленна, как и вся охватившая политическое, а ещё больше околополитическое сообщество лихорадка гаданий: не грядёт ли вскоре и в России нечто «оранжевое»? Отсюда и беспокойство — как бы не опоздать занять своё место на танке, а-ля Ельцин в августе 1991 года. Между тем, как показали события начала 2005 года, собственным революционным потенциалом Россия покуда не обладает, несмотря на всю остроту терзающих её проблем. Протестные настроения зреют, но нет ни лидеров, ни сколько-нибудь внятной идеологии, ни даже объединяющего всех гимна.

Тысячеголосное «Незалежна Украина» на Майдане, с рукой, прижатой к сердцу, — это впечатляло. Но неужели возможно людям, в 1993 году стоявшим по расстреливаемую сторону баррикад, спеть что-либо подобное вместе с Немцовым, Гайдаром, Хакамадой, Явлинским? Напротив, на мой взгляд, все эти содомские смешения «левых» и «правых», все эти яблочно-капээрэфовские танцы «шерочка с машерочкой» и рогозинские «лимончики с подсолнухом» только усугубили идейную сумятицу и, к сожалению, наверняка облегчили работу будущим манипуляторам, ведущим к власти Ходорковского или Касьянова. Думаю, однако, что вопрос об этом может встать позже, когда будут более или менее решены задачи «второй волны», или второго цикла. Среди них отнюдь не последнее место принадлежит постмайданному самоопределению Украины в системе нового мирового порядка. А оно одинаково мало имеет касательства и к слегка отретушированной риторике времён безмятежного властвования «Газпрома» (куда они, мол, денутся), и к убогим в своей подражательности московским хэппенингам. Там всё гораздо масштабнее и серьёзнее.

15 марта 2005 года Украина начала поэтапный вывод своего контингента из Ирака, по сути, получив на это «добро» Вашингтона. «Решение Украины вывести свои войска из Ирака не отразится на отношениях Киева и Вашингтона», — со всей определённостью заявила Кондолиза Райс в ходе своей незадолго до того состоявшейся встречи с новым главой МИДа Украины Борисом Тарасюком, при этом даже поблагодарив Украину за проявленную полтора года назад солидарность в деле поддержки «многонациональных сил в Ираке»1. Учитывая общеизвестную и резко выраженную евроатлантическую ориентацию Тарасюка, а также то, что вывод начался в преддверии первого официального визита президента Ющенко в Вашингтон, есть все основания говорить о согласованной партнёрской акции, а вовсе не о некой дерзкой демонстрации Украиной своей независимости перед лицом «единственной сверхдержавы», как то смехотворно предполагают иные политобозреватели.

Партнёрство же это затрагивает столь крупные и важные аспекты идущего у нас на глазах глобального переустройства мира, что в сопоставлении с ними уход из Ирака 1800 украинских солдат и офицеров погоды отнюдь не делает.

Более того: при ретроспективном обзоре истории вопроса о выводе украинского контингента складывается впечатление, что американцы скорее и желали предоставить честь этого вывода именно Ющенко — как акции, несомненно, способной укрепить его позиции в общественном мнении страны. Ведь вопрос этот обсуждался в Раде ещё в мае 2004 года, причём уже тогда одно из соответствующих постановлений (ни одно из которых не было поддержано парламентским большинством) было внесено как раз сторонниками Ющенко и Тимошенко — что, конечно, вряд ли могло остаться неизвестным американцам, но вовсе не стало препятствием к решительной поддержке ими «оранжевых». Но вот когда 11 января 2005 года Рада всё-таки приняла решение о выводе контингента, после чего Леонид Кучма поручил министру обороны А. Кузьмуку и главе Совбеза В. Радченко подготовить его и завершить до конца весны, Вашингтон счёл нужным, на уровне госдепа, заявить, что вопрос о дальнейшем пребывании украинских военных в Ираке должен решаться после вступления на пост нового президента Украины и формирования нового правительства. Что, как видим, и произошло и выглядит особенно впечатляюще в сравнении с тем, как была одёрнута Италия, — и это в контексте трагических событий, сопровождавших освобождение заложницы-журналистки, и куда как более, нежели украинское, взбудораженного общественного мнения.

Кучме же, отправившему украинских парней в Ирак (где 18 из них погибло), не исключено, предстоит занять своё место в череде тех экс-руководителей государств, кто, несмотря на все оказанные ими и порою весьма немалые услуги Вашингтону, были затем хладнокровно и цинично сданы им: «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить…». История отнюдь не нова, и если чем и может удивлять, то, пожалуй, лишь своей повторяемостью, словно бы речь шла о неподвластных человеку законах естества. Поистине, на чужих ошибках не учатся, и забавно, право же, звучит лепет Алексея Арбатова (члена научного совета Московского центра Карнеги): «Россия, дескать, не пошла на вариант киевского „Тяньаньмэня“», и это «должно быть оценено и на Украине, и на Западе». («Независимая газета», 14 января 2005 г.)

Ну, во-первых, нынешняя Россия, даже если бы и захотела (что само по себе принадлежит к области обветшалых до дыр страшилок эпохи «холодной войны»), уже просто не в состоянии устраивать никакие «Тяньаньмэни», и тем более на Украине, где она вовсе не была ни единственным, ни хотя бы основным игроком. А то, что, не говоря уж о «Тяньаньмэне», на Майдане Незалежности не были применены даже обычные полицейские средства2, как раз подтверждает мнение некоторых экспертов о тайном «бартере» Кучмы с лидерами США и ЕС: невмешательство в обмен на гарантии личной безопасности.

Как видим, одна из сторон сочла для себя выполнение этого договора необязательным. И даже если Леониду Кучме удастся избежать худшего, его униженность, лишение его всех привилегий образуют разительный контраст с незыблемым благополучием Бориса Ельцина, как раз в дни бешеной раскрутки на Украине дела Гонгадзе в качестве почётного гостя появившегося на торжественном вечере, посвящённом Дню защитника Отечества. То есть чествованию той самой армии, разрушению которой и приведению её в нынешнее жалкое состояние он так много поспособствовал. Впрочем, не только армии, но и всей нынешней России, в плоть и кровь которой уже прочно вошла привычка, даже не делая попытки сопротивляться, отступать на всех рубежах. Да ещё и кидать при этом заискивающе-умилённые взгляды по сторонам, ожидая, что её примерное поведение «будет оценено».

Конечно, будет, но только не в том смысле, как это полагает А. Арбатов. Оценена будет и уже должным образом оценивается прогрессирующая слабость России, не способной защитить ни свои национальные интересы1, ни своих немногих ещё оставшихся у неё союзников. И вот поэтому, в частности, до сих пор не отменённой остаётся даже позорная (а по меркам нынешней скорости политического процесса и вообще относящаяся к какой-то мезозойской эре) поправка Джексона-Вэника. В то время как по отношению к Пекину подобных дискриминационных жестов не делалось даже непосредственно после событий на площади Тяньаньмынь. А если это не было возможно в конце ХХ века, то уж тем более немыслимо представить, чтобы кто-то позволил себе обращаться к Китаю на языке ультиматумов в начале века ХХI-го.