Письмо из дома - Кэролин Харт

Она дошла до Арчер-стрит. Своей улицы. Улицы, где выросла, где все было знакомо. Прежде, возвращаясь на Арчер, она чувствовала тихую умиротворенность. А сейчас… Гретхен остановилась и посмотрела на дом Татумов. В доме никого не было. Ни проблеска света. В серебряном лунном сиянии казалось, что дом сжался и осел, словно тело, которое покинула душа. Неудивительно, что Барб не осталась здесь на ночь. Да и мыслимо ли ей сюда вернуться?

Дом Крейнов тоже стоял во мраке, но он накинул темноту, как хорошо одетая женщина набрасывает мягкую шаль, гордо и уверенно.

Из гостиной их дома струился свет. Гретхен медленно подошла к ступеням. Заметит ли бабушка, что она раньше обычного? Она помедлила у двери, услышала бабушкин голос:

— … я так за тебя рада, жаль, что Гретхен нет…

Гретхен бросилась в гостиную.

Бабушка говорила по телефону. Голубые глаза, наполненные слезами, расширились при виде Гретхен. На губах появилась радостная улыбка.

— Лоррейн, Лоррейн, вот она. Наша Гретхен пришла как раз вовремя, чтобы поговорить с тобой. Это дар Господень. — Она протянула трубку.

Гретхен едва разбирала слова, мамин голос терялся в треске на линии и гуле шумов, голосах, свистках и грохоте поезда.

— …очень мало времени… садимся на поезд в Альбукерке… едем в Калифорнию… Сэм и я… У него закончился отпуск… Гретхен, мы поженились вчера вечером…

Гретхен со всей силы сжала трубку.

— Поженились? — Губы ее напряглись.

— Малышка, я так его люблю. И тебя люблю. Я позвоню, когда мы доберемся… Малышка, мне надо идти…

Гретхен не сводила глаз с колеблющегося рисунка на обоях. Лунный свет струился сквозь качаемые ветром ветки вяза, темные тени которых непрерывно двигались. Они будут утолщаться, утончаться, изгибаться, сливаться воедино, даже если утихнет ветер и луна поднимется выше.

Калифорния… Она видела фильмы и прочла множество журналов о кино. В ее воображении вставали черно-белые картины. Пальмы, высокие и стройные. Апельсиновые рощи. Голливуд. Следы кинозвезд на цементной плите. Океан. А на этом фоне четко вырисовывались сплетенные в янтарном свете тела ее матери и Сэма Хойта под плавучей платформой.

Гретхен вытерла слезы краем простыни.

Перо на шляпе миссис Тейлор — длинное синее перо (возможно, страусиное) рискованно склонилось к трубке мистера Денниса в тот момент, когда редактор отдела социальной хроники изобразила поклон.

— Ваше величество, — провозгласила она, бросая стопку писчей бумаги на стол, — я ваша недостойная и бесправная рабыня! Я привыкла безропотно сносить оскорбления и унижения, и я жертвую собой во благо доброго имени «Газетт».

Мистер Деннис вынул трубку изо рта и осторожно поинтересовался:

— В чем проблема, Джуэл?

Миниатюрная миссис Тейлор присела на край стола главного редактора. Перо на ее шляпе склонилось под силой воздуха от вентилятора на потолке.

— На самом деле не такая уж я безропотная. Вчера за кофе в церкви я молола языком до посинения, — она похлопала себя по розовым щекам. — Я заявила, — голос ее взмыл вверх и упал мелодичным фальцетом, — я громко настаивала, клялась памятью покойного отца, — Господи, упокой душу старого мерзавца! — что «Газетт» не потворствует неверным женам…

Гретхен встала из-за стола и медленно подошла к мистеру Деннису и миссис Тейлор.

Ральф Кули сцепил руки.

— Все, кто одобряет адюльтер, становитесь в очередь за своей алой буквой.

Миссис Тейлор взглянула на Гретхен и быстро отвела глаза.

— …что «Газетт» стоит за святость семьи, что «Газетт»…

Мистер Деннис поднял руку.

— Я понял, Джуэл. Кто-нибудь к тебе прислушался?

Редактор отдела социальной хроники медленно покачала головой, и перо уныло повисло. Она взяла Гретхен за руку.

— Гретхен, ты написала прекрасную статью. Об этом я им тоже сказала. Но очень может быть, что нам обеим придется надеть паранджу. — Миссис Тейлор отпустила ее руку и встала. — Ну, я пошла обратно, в окопы.

Гретхен осталась у стола редактора.

Мистер Деннис вопросительно и понимающе посмотрел на нее.

— Ты чувствуешь всеобщее осуждение?

Ей пришлось сказать правду.

— Да, есть немного.

Он с минуту помолчал, потом подвинул коробку с табаком и тщательно стал набивать трубку.

— Ты жалеешь, что написала о Фей? — спросил он без выражения.

— Нет. — Ее статью отправили по телеграфу.

Он покосился на нее и медленно улыбнулся.

— Тогда ты будешь в порядке.

Возвращаясь к своей печатной машинке, Гретхен остановилась у стола редактора отдела социальной хроники.

— Спасибо, миссис Тейлор.

У миссис Тейлор было лицо дрезденской фарфоровой куклы с живыми проницательными глазами. Она сморщила носик.

— Не позволяй этим негодяям одолеть тебя. Ни сейчас, никогда.

Гретхен села на свой жесткий стул, погладила клавиши печатной машинки и начала печатать заметку о Билли Форрестере, который хочет стать ветеринаром. Она уже почти закончила, когда миссис Тейлор швырнула телефонную трубку, всплеснула руками и воскликнула:

— Вот уж воистину, быстрая женитьба — долгое раскаяние.

Ральф Кули облокотился на печатную машинку.

— Что, соцхроника напала на горяченькое?

Гретхен нахмурилась. Именно так поступила ее мать — торопливо вышла замуж. Убежала в Калифорнию с мужчиной, которого знает неделю, и едет сейчас на поезде где-то очень далеко. Без нее было тоскливо даже когда она жила ближе, в Талсе, а теперь Гретхен и вовсе не знала, где ее мать. Она будто исчезла.

— …Родни просто пропал, не сказав ни слова, а потом ей позвонили. — Миссис Тейлор взяла блокнот и откинулась на стуле. — Уолт, я не знаю, как с этим быть. — Она прошла к столу редактора. — Джейн Уилсон — прекрасная женщина, и она так рыдала, что вначале я ее просто не поняла, а сейчас она хочет, чтобы про эту свадьбу написали в газете. Но что люди подумают! Родители Барб умерли такой страшной смертью, а она убежала и вышла замуж за Родни Уилсона… Ты считаешь, нужно написать, как я обычно пишу про свадьбы? Барбара Кей Татум, дочь покойного… о боже, я не знаю, как это сделать…

Гретхен вытащила последний лист из печатной машинки. Значит, Барб вышла замуж за своего солдата.

— …мировой судья. И все, конечно, решат, что Барб — такая женщина…

Гретхен положила статью в лоток входящих бумаг.

Мистер Деннис выпустил дым.

— Иди домой, Гретхен. Ты заслужила отдых. — Его телефон пронзительно зазвонил. Он протянул руку, взял трубку.

— «Газетт».

— …но кто в наше время не выходит замуж за солдат? — Миссис Тейлор печатала так быстро, что перо на ее шляпке тряслось. — На пути в Калифорнию…

Гретхен обернулась и увидела, как вздрогнул редактор. Он горестно посмотрел на нее.

— Сердечный приступ? Ее больше нет?

Гретхен застыла на месте, губы искривились. Хотелось кричать, бежать, развернуться и нестись прочь, зажать уши, спастись от слов, которые сейчас прозвучат. Но она стояла совершенно неподвижно.

Мистер Деннис встал и взял ее за плечо.

— Гретхен, твоя бабушка…

В темном платье было невыносимо жарко. Соломенная шляпа сдавила лоб. Пот стекал по спине и ногам. Она сжала руки, и перчатки прилипли к пальцам. Рядом рыдала кузина Хильда. Кузен Эрнст стоял поодаль с торжественным выражением лица, склонив седую голову и сжимая в руках шляпу.

— Под Божье милосердие и защиту отдаем тебя. Господь благословит и сохранит тебя. Господь обратит свой свет на тебя и будет милосерден к тебе. Господь обратит к тебе лицо свое и дарует тебе мир и покой, отныне и во веки веков. Аминь.

Когда скорбящие медленно пошли к машинам, Гретхен высвободилась из объятий кузины Хильды. Она бросила последний взгляд на гроб, скрытый под покровом белых цветов, и на вырытую могилу. Бабушка…

Автомобили заполонили Арчер-стрит, дорожку к их дому и газон. Гретхен, кузина Хильда и кузен Эрнст стояли у стола в гостиной и принимали соболезнования от бабушкиных друзей. Гретхен пожимала руки, терпела объятия и собирала силу воли, готовясь к неизбежному.

Несколько членов бабушкиного воскресного церковного кружка помогали на кухне, гремя кастрюлями, свистел чайник с горячей водой. Кузина Хильда откинула влажную седую прядь волос, выпавшую из гладко зачесанного узла.

— Ты уже упаковала вещи, Гретхен?

Гретхен разгладила кружевную скатерть на краю стола, у которого стоял бабушкин стул. Она уже никогда на него не сядет. Никогда, никогда…

— Я пока что не могу пойти на ферму, кузина Хильда. Я должна дождаться маминого звонка.

Кузина Хильда прижала пальцы к вискам.

— О да, да. Но если она не ответила… — Она умолкла и вздохнула. — Ты даже не представляешь, где они могут быть? И как с ними связаться? — Ее губы сжались в жесткую линию. Она вся кипела от негодования. — Должна сказать, что твоя мать, безусловно, повела себя безответственно, уехав неизвестно куда. Лотта ни разу не упоминала о мужчине, за которого Лоррейн вышла замуж. Семья ничего о нем не знает.