Письмо из дома - Кэролин Харт

Шеф поднял мозолистую руку.

— Выслушайте меня, мисс Барб. Нет смысла пытаться все представить по-другому. Мама чувствовала себя одинокой, как и многие другие женщины, у которых мужья на фронте. Они держатся, как могут, и твоя мама держалась, как могла, и папа тоже, я хочу, чтобы ты это поняла. В глубине души я знаю, что никто так не горевал по Фей, как Клайд. Поэтому он и написал записку. — Он потряс конверт. — Он хотел, чтобы все знали и особенно ты. — Шишковатым пальцем он открыл конверт и достал неровный клочок толстой коричневой бумаги.

Гретхен узнала бумагу, оторванную от бакалейного пакета, как и обрывки, которые она видела на столе. Скажет ли шеф что-нибудь об этих обрывках? Надо было их как следует рассмотреть тогда. Возможно, в них был список тех, у кого Клайд надеялся выяснить имя мужчины, приходившего в его дом по ночам. Но шеф не собирается больше его искать. Ночной гость Фей теперь в безопасности.

Протянув дрожащую руку, Барб медленно подошла к шефу и обеими руками взяла клочок бумаги. Губы ее беззвучно задвигались.

— О боже… — Крик вышел откуда-то из глубины. Голова ее дернулась, и она переводила безумный взгляд от Гретхен к шефу Фрейзеру, а потом затряслась всем телом, как флаг на сильном ветру. — Папа… папочка. — Она глотнула ртом воздух и выбежала из комнаты, налетев на дверь.

Шеф сделал шаг к выходу, но остановился.

— Наверно, она сама должна справиться с этим. — Он достал из кармана платок, вытер лицо. — Но она имела право прочитать записку. — Он раздул щеки. — И мне наплевать, что бы там ни говорили. Дело строить не на чем, как бы Донни Дарвуд ни жаловался. Оно закончено. Черт бы драл этого Дарвуда. Пусть этот клочок бумаги остается у Барб. Это все, что у нее осталось от отца, как бы ни тяжела была эта малость.

Гретхен заспешила к двери, выглянула на улицу. Покрытая гравием дорожка была пуста. Барб, наверно, бежала изо всех сил, чтобы скорее скрыться из виду. Дома у нее есть Бадди, он крепко обнимет ее, и ей станет лучше.

Нет, не лучше. Лучше никогда не станет…

— …надо заняться делом.

Гретхен обернулась.

— Что вы сказали?

— Я спрашивал, не знаешь ли ты, кто из семьи еще остался. Нельзя оставлять это так. — Он свернул платок и сунул его обратно в карман. — Мисс Барб еще совсем девочка. Кто-то должен организовать похороны. Хотя я сам узнаю. Спасибо, мисс Гретхен.

Только когда зеленый «паккард» отъехал, Гретхен вспомнила, что так и не спросила шефа Фрейзера, что говорилось в записке.

Мэйн-стрит была запружена автомобилями так, что не осталось места для парковки. По субботам все приезжают в город, чтобы походить по магазинам, зайти в кино или пообедать в кафе «Виктория». Гретхен понимала, что надо идти в кафе, чтобы помочь кузине Хильде. Она наклонила голову и быстрее закрутила педали. Свернув за угол на аллею, девочка остановила велосипед у мусорных баков.

Вентиляторы работали, но дышать в типографии было нечем. Гретхен поздоровалась, стараясь перекричать грохот линотипов. Уже пора включать печатный станок. Скоро выйдет воскресный номер, и мальчишки-газетчики разнесут его утром.

Гретхен толкнула дверь редакции. Стол миссис Тейлор выглядел безупречно, машинку накрывал темный чехол. Она всегда сдавала материалы в воскресный выпуск заранее и никогда не приходила по субботам. Ральф Кули откинулся на стуле, положив ноги на стол. Шляпа была сдвинута на затылок. В углу рта дымилась сигарета. Мистер Деннис сгорбился над стопкой писчей бумаги, зажав в руке карандаш. Его трубка теплилась в большой бронзовой пепельнице.

Репортер сделал последнюю затяжку, потушил сигарету и вскочил на ноги.

— Смотрите, кто пришел! Может, Гретхен знает. — Он направился к ней, зацепив пальцы за красные подтяжки. — Можно подумать, что я пытался взять интервью у Шарля де Голля. — В хриплом голосе слышалось отвращение. — Из-за чего суета-то? Фрейзеру стоит последить за собой, а то слетит, как пить дать.

Лицо Гретхен ничего не выражало, но она не могла забыть, каким уставшим был шеф Фрейзер, когда выбирался из машины. Она не ответила Ральфу, отвернулась и подошла к столу мистера Денниса.

Редактор постучал по стопке бумаги.

— У нас есть статья. Благодаря тебе, Гретхен.

Ральф медленно пошел за Гретхен и остановился за ее спиной.

— Но статья не окончена. — Он зажег сигарету, задохнулся от кашля. — Дарвуд утверждает, что шеф забрал с собой главную улику, как будто это камень с обочины. Сержант Петти подтвердила, что шеф собирался зайти в дом Гретхен, а потом замолчала. Я хочу знать: где записка Клайда? Я хочу ее увидеть. Откуда мы знаем, что он ее написал?

— Он ее написал. — Гретхен сцепила пальцы. — Шеф отдал ее Барб. — Она сглотнула. — Барб расплакалась.

Ральф привстал на каблуках.

— А, значит, она узнала почерк. — Он подавил разочарованный вздох. — Полагаю, это подводит итог. Шоу закончилось.

— Я говорил, чтобы ты оставил это, Ральф, — резко сказал мистер Деннис. — Шеф Фрейзер не дурак. А шериф сказал нам, что было в записке.

Гретхен посмотрела на редактора.

— И что было в записке?

Мистер Деннис взял свою трубку, поворошил горячую золу.

— Немного, Гретхен, но достаточно. — Он нахмурился и медленно, отчетливо повторил то, что услышал: — «Я не хотел убивать Фей. Скажите Барби, что я люблю ее…»

Скажите Барби, что я люблю ее…

Гретхен почувствовала закипающие слезы. Теперь понятно, почему Барб заплакала и убежала.

«Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй» застыло в воздухе благозвучным рефреном, похожим на гомон птиц. Юные голоса взмывали к небу, споря с вечерним стрекотом цикад. Девочки сидели на складных стульях, расставленных на лужайке у церкви. Сцепив руки, они создали замкнутый круг. На всех были красивые летние платья — розовые, желтые, бежевые, — неразличимые в густеющей темноте. Гретхен старалась не обращать внимания на безразличный голос Томми Кругера. Он и раньше казался ей фальшивым. Она заняла свое обычное место в кругу — забавно, что все всегда сидели на одних и тех же стульях, — но чувствовала себя в одиночестве, словно стала невидимой. Голоса девочек скользили мимо нее, над ней или вокруг нее. А выглядело все по-прежнему: девочки украдкой бросают заинтересованные взгляды на мальчиков — Томми, Джо, Карла и Хэла — и смеются тем особым неловким смехом, когда хотят, чтобы на них обратили внимание. Они были все те же, но Гретхен навсегда перестала быть частью их группы. Интересно, что чувствуют на этих воскресных собраниях молодежи застенчивый Эл, робкая Мелисса и скучный Ховард? Были и другие, кого ее друзья обычно игнорировали: Джудит, Роджер и Гарри.

Когда отзвучал последний рефрен, проповедник призвал прочесть финальную молитву. Все встали, по-прежнему держась за руки. Проповедь читал мистер Гаскелл. Он говорил ровным усыпляющим голосом, который звучал то тише, то громче, словно плеск мелких волн на берегу озера. Он молился за них, их родителей и храбрых военнослужащих, мужчин и женщин, во всем мире, что сражаются, защищая их свободу, и…

— …пожалуйста, храните в ваших сердцах особую молитву для Барбары Татум и ее родителей, Фей и Клайда…

Рука Вилмы вздрогнула в руке Гретхен. По всему кругу прошло движение, словно кто-то ткнул в него острой палкой.

— …и помоги всем нам поддержать Барбару в минуту нужды. Спасибо, господи, что выслушал нашу молитву. Аминь. — Мистер Гаскелл вытер пот со лба. — Доброй ночи всем, доброй ночи.

Гретхен задержалась, наблюдая, как уходят друзья. Все они собирались идти на городскую площадь. Вечером в павильоне будет выступать квартет.

Синтия Ривз оглянулась на нее, когда была уже на краю лужайки. Она помедлила с минуту, посмотрела Гретхен в глаза, потом отвернулась и заспешила за остальными.

По дороге домой Гретхен бросало то в жар, то в холод. Несмотря на сумерки, все еще стояла стоградусная жара. Далеко отстоящие друг от друга уличные фонари светились в ночном небе золотыми кругами. А в душе Гретхен застыл холод. Друзей больше не осталось. С тех пор, как она написала статью о Фей Татум, друзей у нее нет. Забудут ли люди — и Вилма, и ее отец, и Томми, и другие, — забудут ли они со временем? Может быть. Но Гретхен знала, что она-то не забудет. Конечно, если перестать работать в «Газетт» и заявить, что написала статью только потому, что ей так велел мистер Деннис, они снова могли бы стать друзьями.

— Лучше умереть. — Это она произнесла вслух. Она не бросит работу. Она еще напишет свои лучшие статьи. Несмотря ни на что. И тут она ощутила гордость, которая пересилила чувство потери и одиночества. Она написала хорошую статью. Мистер Деннис отправил ее по телеграфу. В других городах, где она никогда не побывает, люди, — которых она никогда не узнает! — прочтут ее статью и на минуту представят Фей Татум, и она станет частью их. Фей будет жить, дышать и двигаться в их сознании благодаря Гретхен.