Стукач - Олег Вихлянцев

– Конечно, не так. – Бизон протянул ему рюмку с коньяком. – Ты теперь наш человек. А своих людей мы бережем, уж поверь мне. Кстати. – Он протянул руку к полированной тумбе, на которой лежал тугой сверток. – Вот твоя доля со сделки. Спасибо тебе, Монах. И давай выпьем за удачу!..

Лишь поздно ночью водитель Бизона на красных «Жигулях» отвез его домой.

…Материалы, которые майор Багаев получил в Ташкенте из рук полковника Султанова, были подготовлены идеально с точки зрения штабной культуры, требований Уголовно-процессуального кодекса и состояния доказательной базы. Иван Иванович много раз перечитывал документы, сверял даты и копался в заключениях экспертов. Тот, кто трудился над созданием этой «липы», «липовать» умел. Привезенные в Москву материалы фальсифицированного оперативно-поискового дела вызвали там бурю оваций. Все говорило о том, что преступники клюнули на наживку. Теперь операция вступала в очередную рабочую фазу – глубокую детальную разработку криминального сообщества.

Ивана Ивановича представили к очередному званию и назначили на вышестоящую должность. Теперь подполковник Багаев обладал еще большими полномочиями. Но и задачи усложнились. Группировка Кима, взаимодействующая с бандой Бизона, представляла собой хитро сплетенную и разбросанную по всей стране сеть. Предстояло распутать каждый узелок, собрать воедино неопровержимые доказательства преступной деятельности.

Противник опытный и хитрый, умело заметающий следы, не гнушающийся ничем. Такого на мякине не проведешь. Не сорвался бы…

Проснувшись утром, Кешка наскоро умылся, побрился и принялся хлопотать на кухне, готовя нехитрый завтрак. Бутерброды и кофе были уже готовы, когда прозвучал телефонный звонок.

– Простите, я попала к Подвальным? – проскрипел неприятный старушечий голос. – Позовите Геннадия Елизаровича!

– Ошиблись номером! – ответил ей Монахов, и опустил трубку на рычаги.

Шагнул к кухне и замер без движения. Его тут же прошиб холодный пот. Прозвучавшая фраза была вызовом на конспиративную встречу с Бага-евым! Телефон прозвонил вторично.

– Слушаю, – хрипло отозвался Кешка.

– Геннадий Елизарович? Подвальный?

– Он съехал в прошлом году.

– Какая жалость! – сокрушалась старушка. – Вы себе не представляете! Он остался должен мне пять рублей! А я живу на одну пенсию!..

– Извините, – оборвал ее Кешка. – Я за него отдавать долги не собираюсь. – И положил трубку.

Названная в разговоре фамилия – Подвальный – обозначала место встречи. Это было оговорено с Багаевым заранее. А «пять рублей» – время. Эту цифру нужно было умножить на два. Получалось, что Иван Иванович ждал его в условленном месте к десяти часам утра. Сегодня.

На часах было четверть десятого. Через сорок пять минут Багаев крепко пожимал Кешке руку. Они встретились в подвале многоквартирного дома, расположенного в пяти минутах ходьбы от того места, где жил Монахов.

– С возвращением! – поздравил Кешку Багаев. – Я очень за тебя переживал.

– Бросьте вы! – с сарказмом отреагировал на его слова агент. – Так переживали, что послали прямо в лапы к Соленому…

– Не понял.

– Я в Ташкенте видел Соленого! – Глаза Кешки лихорадочно горели.

– Стой! – не сдержавшись от неожиданности, выкрикнул Багаев. – Какого Соленого?! При чем здесь Соленый?!

– Данил Солонов. С которым я бежал из лагеря. Не надо делать вид, что вы забыли это имя…

– Да погоди ты! Не забыл я, Все помню. Но откуда там, в Ташкенте, Соленый?!

– Не знаю. Только крутится он сейчас с корейцем. Это точно. И еще. Он просил меня поискать в Ленинграде человека, которого могли бы заинтересовать камни.

– Что за камни? – насторожился Багаев.

– Мне Соленый ничего не показывал. Но сказал, что человек ему нужен серьезный. Там, говорит, в Ташкенте, одна мелочь.

– Хм-м!.. Что ж за камни у него такие, если в Ташкенте покупателя не сыскать? Видать, дорогие камушки, а? – повеселел вдруг Багаев.

– Брать будете?

– Всему свое время. До Соленого доберемся. Посуди сам. Возьмем мы его сейчас. А он и догадается, что это ты нас по тропинке провел и путь указал. Да тебя в один миг порешат! К тому же безумно меня заинтересовали те камушки… Может, даже больше, чем сам Соленый, кореец и Бизон вместе взятые. Но ведь, если задержим мы Соленого да потребуем от него те камни, пошлет он нас всех подальше. И будет прав. Потому как наличие у него тех камней еще доказать надо. Выходит, нужно набраться терпения и ждать, пока нам Солонов брюлики сам на блюдечке с голубой каемочкой принесет.

– Ага! Ждите! Он дурак такой, разбежался!

– Я не сказал, что нужно сидеть сложа руки. Но теперь мы будем играть по-другому. – В голосе Багаева прозвучали таинственные нотки. – Готовься к длительной и серьезной работе. И слушай, как будем жить дальше…

Инструктаж шел не менее двух часов, и с каждым услышанным из уст Багаева словом Кешка все более осознавал, что получает инструкции на всю оставшуюся жизнь. А много ли ее осталось, той жизни?

Предгорья Тянь-Шаня. Йигирма

В эту пору на всех подступах к Проклятой равнине выставлялись вооруженные кордоны. Люди жили в войлочных юртах по пять-шесть человек и несли круглосуточное дежурство. При них были верховые кони и огромные среднеазиатские овчарки. Цель преследовалась одна: усилить охрану плантаций опиумного мака и конопли. Проникнуть сюда можно было, только зная пароль.

Конечно, у милиции была реальная возможность нагрянуть с воздуха, на вертолетах. Но и этого никто не предпринимал. Местные жители знали, что со стражами правопорядка кореец давно договорился. Даже начальник областного Управления внутренних дел не совал нос в эти края. Его должность, кстати говоря, тоже была под контролем Кима. Сюда назначались офицеры по строгому отбору. И только на год. Потом – пенсия. Посидел на «жирном» месте, хапнул деньжат от наркотиков – подвинься, другим тоже кушать хочется. А воспротивишься, захочешь продлить срок или, чего доброго, станешь изображать из себя неподкупного – так найдут тебя очень скоро с разбитой головой под каким-нибудь обрывом…

– Султанов обманул меня, – произнес кореец, минуя всякие эмоции, словно давно был готов к обману или его лично сей прискорбный факт не касался.

– Когда и в чем? – внимательно посмотрел на него Соленый.

– Когда передавал деньги московскому мусору.

– Ты говоришь о тех пятидесяти тысячах?

– Да. Но только их было не пятьдесят, а в два раза меньше.

– Не думаю, что жирный боров пойдет на такое, – с сомнением высказался Соленый. – Он же не последний кретин!

– Значит, кретин, коли сделал это. Сейчас сам убедишься…

Они верхом подъезжали к аулу Йигирма, где вовсю шла работа по сбору урожая конопли. Их присутствия здесь в данный момент не требовалось. За рабами было кому присматривать. Но кореец, отправляясь в горы, настойчиво потянул с собой Соленого. Видимо, была какая-то важная тому причина.

За два дня до того он ходил мрачнее тучи. На вопросы отвечал односложно, нехотя. Почти ничего не ел. Был раздражительным. Даже избил одну из женщин, прислуживающих ему в доме. Соленого все это удивляло, он знал, что Ким умеет держать себя в руках в самых критических ситуациях. Значит, нечто из ряда вон выходящее встревожило его и выбило из колеи.

…На одном из участков плантации тощие и обожженные солнцем мальчишки, по пояс голые, бегали меж пышных кустов, сбивая на свои взмокшие тела пыльцу с цветов конопли. Смешиваясь с потом, она преобразовывалась в липкую, тягучую массу, напоминающую подплавленный пластилин. Изможденные и одурманенные наркотиком женщины позже ладонями скатывали эту массу с кожи детей и упаковывали ее в полиэтиленовые пакеты.

Следом за мальчишками шли странные и страшные существа, лишь отдаленно напоминающие мужчин: обгоревшая, черная и потрескавшаяся кожа их, облепленная мухами и слепнями, туго обтягивала кости. Глаза провалились – издали казалось, что глазных яблок вообще нет, а на их месте зияют гноящиеся, слизистые дыры. Особи мужского пола собирали в специальные, подвязанные к шеям мешки верхний цвет и отбирали нужную листву. В дальнейшем это сырье будет соответствующим образом просушено и измельчено.

Здесь же, на плантации, находились надсмотрщики. Они объезжали огромную территорию верхом. Поперек седел были перекинуты охотничьи карабины, а в руках каждый держал длиннохвостую кожаную плеть.

При въезде в поселок навстречу корейцу и Соленому выбежал тот же самый старик, что встречал их в прошлом году.

– Ассалом алейкум, Виталий-ака!

– Здорово, Кахрамон, – поздоровался с ним кореец. – Что нового?

– Все по-старому, хозяин! – склонился перед ним старец.

В поселке этот человек выполнял роль старосты. Его беспрекословно слушались рабы, к нему приходили за советом и помощью, обращались в случае возникновения спорных вопросов. Но не потому, что уважали. Каждый знал, что Кахрамон ставленник корейца. Он здесь бог, царь и генеральный секретарь в одном лице. Случись что с Кахрамоном – весь поселок будет немедленно сожжен дотла вместе с его жителями. К тому же старик был хитер и мудр, из любой ситуации мог найти правильный выход и не раз спасал провинившихся рабов от плетей надсмотрщиков.