Стукач - Олег Вихлянцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока что в их руки попадались лишь те, кто принимал наркотики, – как правило, люди конченые, не способные дать вразумительных показаний при всем своем желании. Даже в период ломки, когда под воздействием жутких болей от сильнейшего наркотического похмелья из них можно было вытянуть все, они не в состоянии были назвать ни имен поставщиков, ни механизма передачи им наркотиков. Это им просто не было известно.
Но при всем при том оперативники шли на разгром притонов в надежде хоть случайно зацепить ценную информацию. И самым сложным в этом деле было не войти в квартиру, а задержать наркомана с поличным. Ведь уничтожить наркотик проще простого. Спустил в унитаз и – до свидания.
…Две машины, битком набитые сотрудниками уголовного розыска, тормознули возле станции метро «Елизаровская». Спокойно, без спешки сотрудники вылезли из машины и, рассредоточившись, направились по известному адресу к одному из близлежащих жилых домов.
Ремизов поднимался по темной лестнице вонючего подъезда и думал о том, что его терпения хватит, чтобы в конце концов накрыть в Ленинграде какого-нибудь крупного наркодельца. Ну ведь должно же ему повезти хоть раз в жизни! С Багаевым тогда ничего не вышло. Иван Иванович справился без него. Ах как завидовал сейчас подполковнику капитан Ремизов! Надо же так: вышел на Узбекистан, рванул туда и – на тебе! Повязал целую банду! Вот бы у кого поучиться работать. Сергей тешил себя надеждой, что в случае успеха нынешней операции Багаев вспомнит старательного капитана из Ленинграда. А тогда уж точно переведет его в Москву, как обещал.
Один из сотрудников остался на улице, под окном той квартиры, в которую им сейчас надлежало проникнуть. Остальные вместе с Ремизовым притаились у двери на третьем этаже дома старой застройки.
– Игнат, – повернулся капитан к одному из оперов, который выделялся среди остальных невероятно мощным телосложением, – давай!
Тот встал перед дверью, развернулся чуть боком и, втянув голову в плечи, ломанулся вперед. По тому, как была проломлена дверь, вместе с рамой влетевшая внутрь квартиры, можно было судить, что стенобитное орудие древних – невинная игрушка по сравнению с плечом Игната.
В следующую секунду вся толпа оперативников рванула в квартиру с пистолетами в руках.
– Стоять!
– Руки за голову!
– На пол!
– Ку-у-да?!.
Один из обитателей притона не подчинился командам и, запрыгнув на подоконник, выдавил телом оконную раму. Ремизов все это видел словно в замедленном темпе, хотя действовал беглец очень быстро.
Короткий вскрик от пережитого испуга, звон бьющегося стекла – и глухой удар об асфальт донесся с улицы. Капитан выглянул в окно и увидел распластанное тело, из-под которого уже вытекала черная лужа крови. Над самоубийцей склонился оставленный под окном оперативник. Он ощупал пульс, поднял голову к выбитому окну и, заметив Ремизова, негромко констатировал:
– Труп.
Оставшиеся в квартире в силовых методах задержания не нуждались. Это были изможденные наркотиками люди, ничего в данный момент не соображающие и не могущие дать должную оценку происходящему.
В комнате прямо на полу были разложены старые и грязные матрасы. В кухне Ремизов нашел металлическую посуду со следами приготовления наркотика и несколько шприцев. Характерной для каждого притона была вонь: запахи застарелого пота и испражнений, приходилось закрывать нос платком.
Один из оперов открыл дверь, ведущую в ванную комнату, и сразу же позвал Ремизова. Капитан побледнел, когда увидел полуразложившийся труп. Вызванные позже эксперты дадут заключение, что тело принадлежит девушке лет восемнадцати – двадцати, скончавшейся от передозировки сильнодействующего наркотического вещества.
Неожиданные результаты дал осмотр тела выбросившегося из окна человека. В крови его не обнаружили наркосодержащих веществ. Зато при нем оказалось триста граммов опиума, упакованных в полиэтиленовый пакет. Стоимость препарата оценивалась в пять с половиной тысяч рублей.
Значит, оперативники упустили главного из всех, находившихся в квартире. Курьер посчитал лучшим для себя самоубийство. Ремизов был вне себя от отчаяния. Как оказалось, он был в полушаге от победы и не сумел воспользоваться этим шансом. Теперь капитан не сомневайся, что он на верном пути. Но огорчало то, что курьер пошел на самоубийство. Поиски поставщиков отравы вновь затягиваются на неопределенное время.
Была и еще одна трудность. При всем старании криминалистов идентифицировать личность самоубийцы не удалось. Дактилоскопия не дала результата. В картотеке уголовного розыска он не числился. Правда, по внешним признакам определялось, что курьер является уроженцем: одной из среднеазиатских республик.
У Сергея Ремизова появилась реальная возможность отличиться. Уже на следующий день после разгрома притона в районе метро «Елизаровская» он позвонил в Москву подполковнику Багаеву.
– А-а! Сережа! – обрадовался тот, услышав в трубке знакомый голос. – Что у тебя стряслось?
Ничего не утаивая, Сергей Ремизов выложил все подробности своих оперативных наработок и неудач. Упомянул и о самоубийце, при котором обнаружилась столь приличная партия опиума.
– Я уверен, товарищ подполковник! – задыхаясь от волнения, говорил в трубку Ремизов, – Курьер из Ташкента!
– Что ж, – ответил ему Багаев, – я могу тебя поздравить. Думаю, ты на верном пути. Только вот, знаешь что, по-моему, ты слишком торопишь события, гонишься за результатом. Это направление требует более глубокой разработки, ювелирного, можно сказать, подхода. Допроси-ка еще разок всех задержанных. Только не спеши, будь обстоятелен. И – держи меня в курсе. Можешь звонить в любое время, буду только рад…
* * *…Через неделю после того, как в Москве свиделись Соленый и Багаев, в Ленинграде произошла другая, не менее важная по своей значимости встреча. Бизон принимал «на своем поле» корейца, который приехал к нему из Ташкента.
Разумеется, повидаться они решили не от большой и пламенной любви друг к другу. На то были серьезные причины, а именно: машина, производящая и реализующая наркотики, стала давать сбои. Точнее, в общем механизме прослушивался посторонний шумок, который не мог не настораживать.
Ленинградские оперативники накрыли несколько «отстойников» – притонов, куда сбывалось зелье и где оно потом употреблялось. Арестованные обитатели во время ломки «кололись», и милиция уже располагала немалыми сведениями о существовании в городе целой организации по поставке и продаже опиума и анаши. Правда, никто из наркоманов не мог дать сведений о верхушке, главарях банды. Но, как говорится, чем черт не шутит, пока Господь спит! Со временем милиция могла выйти и на самого Бизона. А тогда уж полетит в тартарары и все дело корейца, потому что основной его потребитель находился в Северо-Западном регионе, и терять такую кормушку не хотелось.
Как ни странно, инициатива органов правопорядка и активность их действий сковывались горисполкомом и горкомом партии. Люди Бизона, подкупленные в верхах городской власти, сообщили, что на днях состоялось закрытое заседание, на котором обсуждался вопрос борьбы с наркоманией. С докладом выступил сам начальник ГУВД, приведя конкретные цифры и факты: сколько изъято у населения опиума, сколько марихуаны, сколько человек принудительно отправлено на лечение в наркологические диспансеры, а сколько угодило за решетку. Последним на заседании предоставили слово первому секретарю Ленинградского горкома КПСС. И тут началось! Партийный босс рвал и метал. Обещал начальника ГУВД уволить, а всю милицию разогнать, чтобы те не разводили демагогию и не сеяли в народе панику.
– Нет и не может быть у нас в стране, а тем более в Ленинграде – колыбели великой революции, – наркоманов! – кричал с трибуны главный городской партиец. – Потому что наркотики – порождение буржуазного строя! Советские юноши и девушки, воспитанные на идеях марксизма-ленинизма, классово не расположены к восприятию такого зла. Наркоманию могут породить только безработица, проституция и наличие частного капитала!Ничего из трех перечисленных в Советском Союзе нет и быть не может! И не надо нас пугать организованными бандами!..
Начальник Главного управления милиции, не дослушав заключительного слова, молча встал и покинул зал. В тот же день о его «недостойномповедении и попытках опорочить город Ленина» было доложено в Министерство внутренних дел СССР. Генерал получил предупреждение о неполном служебном соответствии.
– Ты понял, да? – вопросительно посмотрел на корейца Бизон, обрисовав ему обстановку в Ленинграде.
– Понял, Игорек, – отвечал ему Ким. – Но то, что они там базланили на уровне горкома, ни в коем случае не может служить успокоением. Подумаешь, генерала обгадили! А ну как тот не успокоится? Оперов-то у него, поди, тыщи. Обложат со всех сторон, продыхнуть не дадут.