Бесконечность, плюс-минус (СИ) - "22 Слоя"

Эстер только и делала, что несколько секунд прожигала Кейтлин взглядом, в котором не было ничего хорошего. Затем взгляд этот стал жалостливым и гордым, но потерял свою враждебность.

— Да, это бездарное прожигание времени. Ты права. На сегодня всё.

Мия окликнула наставницу, но та не обернулась. Тогда она побежала следом чувствуя, как внутри гарцует паника и тоска охватывает оттого, что важному ей человеку сейчас дурно. Тихие слова не долетали до Эстер, а громче и смелее Мия говорить не могла. Тогда осталось лишь нагло и молча идти. Идти до тех пор, пока Эстер не остановится сама. Это сработало, и только они вошли внутрь, наставница обернулась и приобняла её.

— У нас всё получится, Мия. — Голос выдавал, что ей спокойный тон даётся с трудом. — Никого не слушай. Всё получится, обещаю. Но пока мне нужно время. Наедине с собой.

Они ещё какой-то миг простояли вот так, просто грея друг друга в объятиях. Очень короткий момент, чтобы успеть им насладиться. После одна пошла наверх, а другая обратно на тренировочную площадку.

— Чтоб ты не думала, что я полностью не права, — Кейтлин крутила на пальце всё ту же игрушку, — она могла просто отказать мне, когда я попросила присесть здесь. Но нет, она ведь дала добро, а потом заткнула мне рот. Хоть я ей ни одного грубого слова не сказала, а наоборот как-то пыталась расшевелить это тухлое молчание, понимаешь? Но ты всё равно думаешь, что я виновата, да?

— Не думаю. — Мия сдвинула в стороны предметы на скамейке и села напротив Кейтлин. — Мне, наверно, и не хочется искать виноватого. Просто не по себе оттого, что вы близкие друг другу люди, но… — хотелось, чтобы собеседница перебила на полуслове и продолжила мысль, но этого не случилось. — Но и ей сейчас плохо, и тебе, думаю… так себе. Эстер любит каждого из нас — это я точно знаю, она мне сама на крыше рассказывала. Поэтому такие склоки даются ей тяжело.

Кейтлин, до этого момента глаза которой прямо горели то ли из-за раздражения, то ли из-за уверенности в своей правоте, поникла. Она перестала крутить безделушку и села в нормальную позу, чуть сгорбившись.

— Ну так, а я не люблю всех, думаешь? Эстер не права, это я тебе точно говорю. Но мне б и в голову не пришло, что она вот так раз, и… Просто возьмёт и уйдёт. Я уже сама была готова уйти, лишь бы она не кипятилась.

Мия только покивала.

— Она плакала, не знаешь?

— При мне нет. Но показалось, что вот-вот.

— Да-а… Знаешь, я почему-то совсем не удивлена.

Собеседница раскачалась и спрыгнула наземь. Попросила подождать и, с несвойственным ей спокойствием, направилась в замок. Вернулась Кейтлин через минут двадцать, довольная и улыбчивая.

— Порядок, — коротко бросила она, но в детали вдаваться не захотела. Призналась, что не любит обсуждать ссоры и зацикливаться на “больных” темах и сама перевела разговор в шуточное русло. Мие тоже полегчало. Пока был не лучший момент, но она пообещала себе, что сама навестит наставницу. Просто нужно время.

А пальцы в бордовых перчатках всё так же ловко крутили уже другую, куда более красивую безделушку, похожую на первую только формой. Стоило засмотреться, и как же изящно это выглядело, не оторваться.

— А это что у тебя, оружие какое-то?

— Ну… Да, это револьвер вообще-то. Милейший, знаю.

— Можешь чуть ближе показать?

— На-на, держи, не урони только, пожалуйста, — попросила Кейтлин, и сама сунула своё сокровище в руки.

Мия рассмотрела эту красоту: гравировка на рукояти и сам корпус поблёскивали на свету, а металл выглядел настолько отполированным, что в нём можно было разглядеть собственное отражение. Затем взгляд упал на длинное дуло револьвера — его словно оплетали стебельки, чем делали вдвое длиннее обычного. Единственный крючок этого приспособления был в форме изогнутого листа.

— Красота какая. Где ты такое смогла откопать?

— Я сама собираю их. И все детали лью тоже сама. Ну, слушай, — она нахмурилась, — почти, почти все. Что-то заказываю из других городов, а иногда даже самой приходится ездить очень далеко.

— Никогда раньше я таких устройств не видела. Если честно, каждый раз даже спрашивала себя, что значит это твоё прозвище, леди-револьвер, но никогда не уточняла. Не хотелось показаться невеждой, что ли. Не знаю.

— Палки-моталки, в следующий раз не загоняйся так. Ты спрашиваешь, я с удовольствием отвечаю. А так да, я обожаю их как в разобранном, так и в уже готовом состоянии. У меня в правом крыле четвёртого этажа что-то вроде своего гнёздышка, скажем. Маленькая, такая, комнатушка. Кейтлин, которая одета с иголочки, с красивыми револьверами на поясе, запахом духов и макияжем — это, конечно, та ещё красавица, очень её люблю. Но есть прекрасная изнанка всего этого. Когда трясешься от того, чтоб не разлить раскалённый металл, когда в мастерской стоит запах пота, везде стружка, руки запачканы по самые локти, а предел мечтаний — это стать под холодный водопад и сполоснуться. М-м-м-м, — мечтательно протянула собеседница, — лепота та ещё, ну?

— “Кейтлин среди других” и “Кейтлин наедине с собой”, да?

— Да-да, около того. Но если захочешь посмотреть чем живу, то заходи, покажу. Только не сейчас.

— Само собой. А у тебя много их? Револьверов разных.

— Много, — гордо заверила собеседница. — Но я к каждому из них по-разному отношусь. Свои ассоциации, даже свой характер представляю, как у человека. Тот, что ты держишь, я особо люблю. У него даже имя есть — «Оттепель». Я долго над ним думала.

— И почему именно так? Какой-то символизм? — Оружие снова оказалось в руках владельца.

— Да. Я верю в то, что с этим револьвером я растоплю холод. В отличие от других образцов, здесь запаянный барабан с одним патроном внутри. В моей теории эта пуля и должна бросить вызов, который покажется немыслимым. Когда она покинет своё гнездо, стебли переломаются. Но сложно тебе объяснить, что это за холод, на самом деле. Что-то личное, думаю. Просто создавала я эту красавицу с мыслью: “А что, если бы одна пуля могла изменить вообще всё?”. Поэтому просто считай, что это декоративный шедевр с одним сердечком внутри.

— Получается, ты планируешь убить кого-то? — испугалась Мия.

— Какой резкий вывод. Почему ты так думаешь?

— Но основное свойство оружия — убийство. Они для этого и сделаны.

Кейтлин осмотрела револьвер, словно где-то на нём мог быть выцарапан ответ. Этот взгляд был полон обожания и читалось в нём что-то сдержанное, что-то зрелое, что ценило форму и саму суть, а не лишь пёстрые цвета.

— Ну, значит мне быть первой, кто докажет, что это не так. Револьверы многограннее, чем может показаться. А тебя так пугает убийство человека?

— Н-ну да, — теребя рукав, замялась Мия. — Это же убийство. Разве оно может не пугать?

Собеседница ухмыльнулась и простодушно пожала плечами.

— Разные взгляды бывают. Для меня в этом ничего такого нет. Но не нужно думать, что я с кровью на руках. Мне никогда не приходилось доводить ситуацию до крайности. Поэтому людские жизни я не забирала. Просто потому, что я предпочитала альтернативные варианты.

— А не людские жизни?

— Я сформировала предложение именно так, как нужно было. Думаешь, нам нужно углубляться в детали?

Мия резко покачала головой и даже замахала руками. Кейтлин пожала плечами, мол, как есть, так есть. «Оттепель» вернулась на пояс, где и было её место, а в руках оказался уже другой револьвер, поменьше.

— Разомнусь.

Девушка махнула рукой и вскоре они оказались на другой части поля, где были подвешены большие белые листы с цветными полосками посередине. Мия отошла в сторону, чтобы не мешать. На какое-то время взгляд застыл на дуле оружия. Выстрел звучал тихо и приглушённо, без того треска и грохота, который она ожидала услышать. Та лёгкость, с которой кисть сжимала рукоять, и пули, каждая из которых попадала в мишень, вызывали приятный водоворот чувств. Перед ней стоял человек, который будто знал какую-то тайну. Несмотря на характер Кейтлин и её легкомыслие, она казалась счастливой просто оттого, что пули дырявили бумагу. Её брови не хмурились, руки не дрожали, а тело выглядело расслабленным. И из-за этого она была лучшей на этом поле и достойнейшей из всех, кто держал револьверы. Потому, что в её руках он становился существом, а не средством.