Том 1. Здравствуй, путь! - Алексей Кожевников

Освобожденные верблюды разлеглись по песчаному отрогу отдыхать, напоминая могильные холмы.

Саксаул привозили издалека, через безводные и бестравные пески, путь в оба конца занимал две недели. Верблюды сильно тощали и уставали.

Обычно им после каждого рейса давали трое суток отдыха, но в этот раз только одну недолгую летнюю ночь. Рано утром они ушли, снова всполошив своим ревом весь еще сонный строительный городок.

Пески Мутон-Кумы пятые сутки обволакивали своим желтым дыханием застрявшие грузовики с горючим, бросали в тревогу и жаркую беготню администрацию строительства, подтачивали бодрость рабочих, по иным путям направляли жизнь не только отдельных людей, но и целых коллективов. Не будь их или будь они хоть чуточку сцеплены корнями степных трав, — шоферы не застряли бы с горючим, строители получали бы полную дровяную норму, завхоз и еще многие были бы избавлены от бессонницы, Вебергу не пришлось бы в день возвращения из одной командировки спешно удирать в другую и телеграфировать Елкину:

Приехать не могу, неотложная командировка.

Справляйтесь своими силами или же приостановите работы.

Для защиты от ветра и солнца шоферы натянули брезент меж двух застрявших грузовиков и начали ждать подмогу. Чувствовали они себя прекрасно: продукты при выезде получили на двойное число людей — на себя и несуществующих помощников, — варево и жарево готовили на костре, сжигая горбыли и доски, взятые для совсем иных целей, время коротали за игрой в очко. Для очистки совести однажды послали делегацию за помощью на соседний строительный участок, но помощь просили с таким равнодушием, что соседи, озабоченные переброской своих грузов, отказали без всякого стыда.

Панов, выползший из-под брезента облегчиться, заметил в желтой дали среди барханов ныряющий черный ком.

— Едут! Робя, бросай карты, копошись! — закричал он.

Шоферы сели за рули, завели моторы и принялись хохотать.

— Скажем, что работали без отдыха, без жратвы. Гони монету, гони сверхурочные! — выкрикивал в хохоте Панов. Крути, робя, показать надо — мы, мол, соревнуемся. Втирай очки!

Прибыл шофер Сливкин.

— Ты зачем? Мы тут маялись, а ты хочешь отнять у нас сверхурочные?! — закричал на него Панов. — Катись обратно!

Но Сливкин подогнал свой грузовик к машине Зубилина, еще не обнаглевшего окончательно, и сказал:

— Берись, парень, берись за дело! Не в карты играть приехал, не за то платят тебе.

Они перекатили половину груза с машины Зубилина на машину Сливкина и затем, подкладывая под колеса горбыли и доски, начали одолевать километр за километром, выбравшись из песков на сносную дорогу, дали полную скорость. Целую ночь машины неслись во весь мотор, огнями фар пугали до полного ошаления придорожных сусликов и зайцев, а ранним утром победным пеньем сирен оповестили о своем прибытии в строительный городок.

Панов и его дружки приехали через два дня, приехали на одной машине — четыре грузовика с горючим оставили в песках — и потребовали сверхурочные за всю поездку, включая и простой в Муюн-Кумах. Брошенные грузовики постепенно, по одному долго выручали шоферы Сливкин и Зубилин.

Оздоровить транспорт могла только замена спившихся и обнаглевших шоферов новыми, и пятеро были назначены к увольнению.

К Козинову прибежал завгар.

— Что вы тут в рабочкоме вытворяете?! — закричал он. — Увольняешь Панова, увольняй и меня. Я не могу без него, я плюю на все и ухожу!

— Увольняем не мы, а начальник. Но рабочком согласен с ним. — Козинов придвинул завгару табурет. — Садись, разговор будет долгий. — И когда завгар сел: — Ты чего так воюешь за Панова? Вместе пьете? Вместе принуждаете женщин? Панова мало снять, его выгнать надо за тыщу верст от Турксиба. Кто воспитал нам наглецов? Вчера иду мимо гаража, шоферы спорят с завхозом, не хотят ехать. Вдруг подбегает к завхозу мальчишка и матом его. Ему, свиненку, гайки не завинтить, а материться уж научился. Да как?! Любого перелает. Это помощник Панова, ученик, три месяца проездил с ним в одной кабинке, и вот получай!

— Он тебя матом — и ты его матом. Дело бы понимал. Панов с первого дня ездит на головной машине?!

— Другой поведет.

— Где он? Тут нужен аховый шофер.

— И пьяница и сволочь? Сливкин не пьет и водит не хуже Панова.

— Сливкин у меня один.

Явился завхоз. Твердым шагом, со скрипом тяжелых сапог он подошел к Козинову, сбросил с табурета бумаги, крепко сел и проговорил, стуча пальцем в стол:

— Панова надо оставить.

— Отъявленный храп. Зачем он вам?!

— А вот: у меня бывают авральные работы, — скажем, и день, в два надо перевезти чертову уйму по аховой дороге. Я иду к Панову. Он меня, конечно, излает, конечно, надрызгается, а потом соберет свою колонну, и дело сделано. Другой и не излает, и не напьется, и не сделает. При авральной работе, когда тюк на крюк, без Панова мне зарез.

— Когда это было, когда Панов спасал строительство?

— Было!.. — И завхоз напомнил один случай.

Из-за сотен препятствий, которые неотступно задерживали строительство, особенно в начальном периоде, случилась заминка с мостом через овраг. Разыскивать причины и виновников было некогда, укладочный поезд подходил к оврагу с рельсами, и начальник ежедневно справлялся по прямому проводу, как подвигается мост.

Следом за укладкой шли составы стройматериалов, горючего, продуктов, одежды, питавшие всю строительную линию.

Мост был только начат. В овраге зияли два котлована да поблескивала небольшая кучка белых каменных плит, главная же масса строительных материалов находилась в ста километрах. Чтобы не задержать укладку, нужно было колонне автомашин, работавшей на пункте, задать невиданную до того гонку. Не удрать — значило сделаться виновником простоев, убытков. Производитель мостовых работ отправился к шоферам, обрисовал положение и спросил, можно ли убежать от укладки.

Все зашумели:

— Нельзя: ни шоферу, ни машине такой гонки не выдержать.

Но Панов, лежавший во хмелю, приподнял голову и проворчал:

— Можно… только надо выпить как следует. В трезвом виде не одолеть, а в пьяном — я ручаюсь…

Прораб неторопливо пробирался через пески к своей юрте и думал: «Не поить же их, не ставить же ведерко? Значит, тово, готовься, прижмет укладка к оврагу, и рассчитывайся за простои, за убытки, за всю эту дичь и сволочь, — сердито оглядел жаркую бездорожную степь. — Одно спасенье — курдай. Дунул бы посильней, задержал бы укладку, а мы бы тут и состряпали мостишко».

Предвестники ураганного ветра были с самого утра — темное облачко в восточной стороне неба над скалами Курдайского перевала, частые вихри, прибегавшие степью, и тяжелая, перехватывающая горло духота.

И вот ударил курдай. Степь, насыпь, строительный городок, дороги и злополучный овраг потонули в желтом хаосе двинувшихся песков. Прораб, как другу, помахал начавшемуся урагану шляпой и проговорил с откровенной радостью:

— Ныне отпущаеши раба твоего, владыко! — Он думал, что ветер примет на себя всю ответственность за опоздания и убытки.

Но поздним вечером, когда обычно велись переговоры с начальником укладки, прораба вызвали к прямому проводу.

— Как мост? — спросил начальник. — Будет готов к сроку?

— Что вы беспокоитесь за наш мост?! — ответил обиженно прораб. — Будьте вы готовы, мы будем!

— К сроку, к сроку! — повторил начальник. — Я иду! Учтите это.

Прораб, завхоз и Козинов, бывший тогда уполномоченным от рабочкома, сидели у шоферов и уговаривали доставить стройматериалы к оврагу.

— В такую непогодь и черт на печи сидит. Где раньше были, что инженеришки, завхозишки делали? Спали! Теперь на нас выезжать?! — огрызались шоферы. — Мы не обязаны, у нас есть договор.

— Вам заплатят, — твердил прораб. — Не одни вы будете работать сверхурочно, будут и мостовики. Укладка идет.

— Нам жизнь дороже денег. Мы — не самоубивцы сами себе.

— Панов, ты что молчишь?!

— Я? — Панов потянулся, зевнул. — Я спать хочу.

Он подбежал к прорабу и закричал: — Катитесь вы к чертовой бабушке! Поедем, не мотай душу, катись, поедем!

Шоферы до утра пили водку, играли в очко и орали:

Из-за острова на стрежень…

На рассвете захлопали моторы, автомобильные огни обстреляли городок, перекликнулись хриплые сирены, и колонна умчалась в охваченную визгливым курдаем степь.

В полудне колонна вернулась, нагруженная каменными брусьями. Завхоз выбежал ей навстречу, как свадебному поезду, помахал рукой и крикнул:

— Идите в столовую, мы тут разгрузим!

Но шоферы не захотели обедать, они прямо из горлышка распили бутылку водки и снова уехали.

На подъеме следующего дня колонна доставила последнюю партию материалов, и повеселевший прораб протелеграфировал укладчикам: «Мост будет».