Малышка и Карлссон - Анна Гурова

Сегодня был вторник.

У входа теснились иномарки.

Катя попыталась удержать Карлссона, но разве его удержишь!

Вышибала на входе тоже попытался.

– У вас заказан столик? – осведомился он, с сомнением оглядывая невзрачный прикид посетителя.

– Столик? – Нос Карлссона был на уровне узла вышибалова галстука. Но смотрел он не на галстук, а внутрь заведения, где в дыму и шуме вкусно кушали любители «чисто мужских забав».

Карлссон потянул воздух расширившимися ноздрями. Его и без того маленькие глазки почти закрылись от удовольствия.

– У нас всё занято! – решительно заявил вышибала, взял Карлссона за плечо и попытался вытолкнуть на улицу.

Тщетно. Единственное, чего он добился, – Карлссон поднял голову и посмотрел на него.

Что прочитал в этом взгляде вышибала, сказать трудно. Но он тут же отпустил плечо посетителя и посторонился.

Карлссон и Катя вошли внутрь.

– Может, уйдем? – нервно проговорила девушка. – Это же какие-то… тролли.

– Тролли? – Карлссон окинул взглядом посетителей. – Какие же это тролли, – добродушно пробасил он. – Это так, гоблины.

Сказано было довольно громко. Трое мужчин за ближайшим столиком дружно развернули массивные туловища и уставились на Карлссона.

Карлссон улыбнулся, вернее, продемонстрировал троице, какой у него большой рот и какие крупные зубы.

Катя его лица в этот момент не видела, а если бы видела, то поняла бы, почему троица так же дружно отвернулась и занялась содержимым своих тарелок.

А к ним уже торопился халдей.

Этот малый был ко всему привычен, и затрапезный костюмчик Карлссона его не смутил. Из иного лимузина может вылезти субъект в трусах и шлепанцах. А морда у посетителя – самая характерная. Такому убить – что высморкаться. И девчонка с ним – специфическая. Чистенькая простушка в «кислотном» прикиде. С изюминкой. Разбирается дядя. Такого должно принять по высшему разряду, хоть на солидные чаевые надежда слабая. А то позвонит хозяину – и прощай, хлебное местечко.

Халдей принес меню.

Катя заглянула внутрь.

Названия блюд выглядели, мягко говоря, экзотически.

«Радость зомби», «Кровавое рагу», «Сон людоеда»…

Цены тоже были «экзотическими». Пачечка сотенных в сумочке уже не казалась Кате такой толстенькой…

Карлссон в меню даже не взглянул.

Появился халдей.

– Что будем кушать? – осведомился он.

– Мясо, – лаконично ответил Карлссон.

– Осмелюсь предложить «Лангет из утопленницы», – проворковал халдей. – С гарнирчиком, разумеется.

– Из утопленницы? – Карлссон хмыкнул. – Небось пованивает?

– Шутить изволите? Нежнейшее мясцо, свежайшее!

– Годится, – кивнул Карлссон.

– А вашей девушке – то же?

– Девушке утопленницу не надо. Ей чего-нибудь из свинины. Будешь свинину, Малышка?

– Буду, – пробормотала Катя. Она слегка ошалела от шума, дыма и всей обстановки.

– А что будем пить? – почтительно спросил официант.

– Что будешь пить ты, я не знаю, – сказал Карлссон, – а мне пива принеси. Такого, как вон те человечки пьют, – Карлссон показал на соседний столик, где раскрасневшиеся представители сильного пола приканчивали бочонок.

– Сколько-с?

– Один пока, – ответил Карлссон.

– Девушке тоже?

– Мне сок! – быстро сказала Катя. – Апельсиновый.

– Может, закусочки? Салатик?

Катя помотала головой. Надо экономить. Нет, совсем не так она представляла их с Карлссоном гулянье. А если еще и денег не хватит – вообще кошмар!

На них поглядывали. В основном на нее. Особенно неприятным был взгляд бритоголового громилы за столиком позади Карлссона. Его приятели орали и звенели кружками, а этот упер в Катю мутный взор и облизывался. На его голове были вытатуированы череп и свастика.

«Хорошо, что здесь не танцуют», – подумала Катя.

Она отвернулась, но всё равно ощущала на себе этот мутный взгляд.

Катя поглядела на Карлссона. Карлссон излучал спокойствие и оптимизм.

Появился официант. Приволок стакан с соком, кружку пива и маленькую тарелочку с сухариками.

– Это что? – с удивлением спросил Карлссон, глядя на пивную кружку, поставленную перед ним на картонный кружок.

– «Балтика»,«семерка»! – доложил халдей. – Как вы и просили.

– Я просил – как у тех! – Жест в сторону соседнего стола.

– Так они «семерку» и пьют! – воскликнул халдей. – Я вам «семерку» и принес!

– То, что ты принес, – мышонку не напиться! – заявил Карлссон.

– Вы просили один, я и принес один!

– Нет, какой глупый человечек! – сказал Карлссон Кате. – Я ему сказал: как у тех – не понимает!

И одним махом осушил кружку.

Когда Катин папа пил водку, он делал это именно так: закидывал в рот содержимое стопочки и закусывал грибком или огурчиком.

Карлссон обошелся без закуски. И «закинул» в рот не пятьдесят граммов, а пол-литра. Раз – и нет.

– Как у тех, – сказал он халдею. – Точно такую же. Одну. Понял?

– Так бы и сказали, что вам – бочонок! – немного обиженно проговорил официант, забрал пустую кружку и ушел.

«Не хватит, – подумала Катя. – Теперь точно денег не хватит!»

Кружка пива, выпитая Карлссоном, стоила здесь девяносто рублей.

Бритоголовый за столиком справа теперь уже не только пялился, но делал разные неприличные жесты. Катя старалась не обращать на него внимания. Но бритоголового это не остановило. Он как раз начал подниматься, когда халдей приволок и грохнул на стол пятилитровый баллон.

– Вот, другое дело! – обрадовался Карлссон, ухватил бочонок, пробил жесть указательным пальцем и присосался.

Катя обалдела. Халдей тоже. А на бритоголового зрелище произвело такое замечательное впечатление, что он не только отказался от намерения познакомиться, но вообще напрочь утратил к Кате интерес.

– У-ух! – удовлетворенно выдохнул Карлссон, поставив бочонок на стол, благосклонно глянул на зачарованного халдея и спросил: – А где мясо?

– Сей момент! – опомнился официант и упорхнул.

– Тебе тут нравится? – осторожно спросила Катя.

– Неплохо. Пахнет приятно. Дымком.

– Это точно.

В зале висел смог от табачного дыма, к которому примешивался чад из кухни: вентиляция – ни к черту, как говаривал Катин папа.

Катя вдруг затосковала по дому, по родителям, по времени, когда всё было просто и понятно, где ее никто не обижал и за всё платил папа…

Официант принес горячее. Сначала ей – на тарелке, потом Карлссону – циклопическую порцию на деревянной доске.

Карлссон одобрительно хрюкнул, бесцеремонно ухватился за косточку, вонзил зубы…

– Телятина, – произнес он несколько разочарованно. – А говорил – утопленница! Соврал, человечек?