Сборник сборников - Рэй Брэдбери

Вот эта мебель, думал он. Он клал свои ноги в грязных ботинках на этот диван, прожигал сигаретами дыры в коврах. Темное пятно на обоях – кто знает, как и зачем он его посадил? Поцарапанные ножки стульев, которые он пинал ногами. Это был не его отель, не его комната. Он только временно пользовался всем этим, и все это ровным счетом ничего для него не значило. И этот негодяй разъезжал хозяином по стране все эти последние сто лет – коммивояжер, представитель торговой палаты. А теперь мы остановились здесь, похожие на него, как родные брат и сестра, а внизу ликуют люди, взявшие реванш. Они еще не знают – а даже если и знают, то не хотят думать об этом – что они все так же бедны и бесправны, и завтра старая машина завертится по-старому.

Оркестр внизу умолк; на помост вскочил человек и что-то крикнул в толпу. Засверкали мачете, блеснули полуобнаженные смуглые тела.

Человек на помосте стоял лицом к отелю, и взгляд его был устремлен на темное окно, в глубине которого, прячась от вспышек фейерверка, стояли Джон и Леонора Уэбб.

Человек что-то кричал.

– Что он говорит? – спросила Леонора.

– «Теперь это – свободный мир», – перевел Джон Уэбб.

Человек крикнул еще громче.

Джон Уэбб снова перевел:

– Он говорит: «Мы теперь свободны!»

Человек приподнялся на носках и сделал руками жест, словно разорвал цепи.

– Он говорит: «Теперь никто не владеет нами, никто на свете».

Толпа одобрительно загудела, снова заиграл оркестр, а человек на помосте смотрел на темное окно отеля, и в глазах его была вековая ненависть человечества.

Ночью был слышен шум драк и потасовок, громкие споры и выстрелы. Джон Уэбб, не смыкавший глаз, слышал, как сеньор Эспоза тихим, спокойным, но твердым голосом кого-то увещевал. Затем шум утих, отдалился; последние ракеты взлетели в небо, последние пустые бутылки были разбиты о мостовую.

В пять часов утренняя прохлада, постепенно нагреваясь, стала переходить в новый день. В дверь еле слышно постучали.

– Это я, Эспоза, – произнес голос.

Джон Уэбб, чувствуя, как болит от бессонной ночи тело, медленно поднялся и отпер дверь.

– Что за ночь, что за ночь! – сказал, входя в комнату, Эспоза и со смущенным смешком покачал головой. – Вы слышали шум? Да? Они хотели войти к вам. Я не позволил.

– Благодарю вас, – сказала Леонора. Она лежала, отвернувшись лицом к стене.

– Это все старые друзья, приятели. Я с ними договорился. Они порядком выпили, были в хорошем настроении и согласились подождать. У меня к вам предложение. – Он смутился еще больше и подошел к окну. – Сегодня все встанут поздно. Не спят лишь несколько человек. Вон, смотрите, они там, в конце площади.

Джон Уэбб посмотрел в окно. Группа темнокожих людей спокойно беседовала о чем-то – о погоде, мировых событиях, солнце, жизни своего городка или, быть может, о том, что не мешало бы выпить.

– Senior, знакомо ли вам чувство голода?

– Однажды я испытал его, в течение одного дня.

– Только одного дня! У вас всегда был свой дом, своя машина?

– Да, до вчерашнего дня.

– Были ли вы когда-нибудь без работы?

– Никогда.

– Дожили ли ваши братья и сестры до своего совершеннолетия?

– Все до одного.

– Даже я, – сказал сеньор Эспоза, – даже я иногда ненавижу вас. Потому что у меня не было своего дома, я голодал, и я отвез своих трех братьев и сестру на кладбище, что на горе за городом. Они все, один за другим, умерли от туберкулеза… когда им исполнилось всего девять лет.

Сеньор Эспоза посмотрел на людей на площади.

– Теперь я не голодаю, я не беден, у меня своя машина, я жив. Но я один из тысячи. А что сможете вы сказать вот им?

– Я попытаюсь что-нибудь сказать им.

– Я давно оставил эти попытки, senior. Нас, белых, всегда было меньшинство. Я испанец, но я родился здесь. Они приняли меня и примирились со мной.

– Мы никогда не хотели признаться, что нас меньшинство, – сказал Уэбб, – поэтому нам теперь так страшно поверить этому.

– Вы вели себя достойно.

– Разве это так уж важно?

– На арене во время боя быков это важно, на войне – тоже, да и в любой другой ситуации, похожей на эту. Вы не жалуетесь, не ищете оправданий. Вы не обратились в бегство и поэтому не стали мишенью для насмешек и оскорблений. Я считаю, что вы двое держитесь очень хорошо. – Хозяин отеля медленно и устало опустился на стул. – Я пришел, чтобы предложить вам остаться здесь.

– Мы предпочли бы продолжить наш путь, если это возможно.

Хозяин пожал плечами:

– У вас отняли машину, и я не могу вернуть ее вам, и вам едва ли удастся покинуть этот город. Оставайтесь, примите мое предложение – работать в моем отеле.

– Подскажите, куда нам лучше всего держать путь?

– Это может продлиться двадцать дней, senior, или двадцать лет. Вы не сможете жить без денег, без пищи и крова. Подумайте о моем предложении, я дам вам работу.

Хозяин встал и с удрученным видом пошел к двери. Он на мгновенье задержался у стола, на котором висел пиджак Уэбба, и легонько коснулся его рукой.

– Что вы можете предложить нам? – спросил Уэбб.

– Работу на кухне, – ответил хозяин и отвернулся.

Джон Уэбб, сидевший на кровати, ничего не ответил. Его жена не шелохнулась. Тогда сеньор Эспоза сказал:

– Это все, что я могу для вас сделать. Чего вы еще хотите от меня? Вчера ночью эти люди на площади требовали вас. Вы видели у них в руках мачете? Мне удалось договориться с ними. Вам повезло. Я сказал, что нанял вас на работу в отеле сроком на двадцать лет, и теперь вы мои служащие и находитесь под моей защитой.

– Вы сказали им это!

– Senior, senior, вы должны благодарить меня. Подумайте сами, куда вы пойдете? В джунгли? Через два часа вы погибнете от укусов ядовитых змей. Сможете вы проделать пятьсот миль пешком до столицы, куда вас все равно не пустят? Нет, вы должны примириться с тем, что случилось. – Сеньор Эспоза открыл дверь в коридор. – Я предлагаю вам честную работу и твердый заработок – два пезо в день и харчи. Предпочитаете остаться у меня или хотите встретиться в полдень с моими друзьями, которые ждут вас на площади? Решайте.

Дверь закрылась. Сеньор Эспоза ушел.

Уэбб встал и долго смотрел на дверь. Затем подошел к стулу и ощупал кобуру револьвера, прикрытую брошенной поверх пиджака рубашкой. Кобура была пуста. Он держал ее в руках и, растерянно моргая, смотрел в ее черную пустоту, а затем перевел взгляд на дверь, за которой скрылся сеньор Эспоза.

Он подошел к кровати и сел на нее. Затем он прилег рядом с женой и поцеловал ее. Они лежали и смотрели, как светлеют стены комнаты и разгорается новый день.

В одиннадцать часов, открыв настежь окна и двери, они начали одеваться. В ванной нашлись мыло, полотенца, бритвенный прибор и одеколон, заботливо приготовленные сеньором Эспозой.