Прикосновение чужого - Джини Кох

Я лежала с краю кровати, прижавшись спиной к Мартини, спеленатая его руками. Мы, наконец-то, уснули после того, как поменяли белье в постели после активного занятия сексом, и у меня не было никакого желания покидать ни постель, ни менять положение, но чертов сигнал никак не хотел затыкаться.

Открыв глаза я пошарила взглядом по прикроватной тумбочке и не обнаружила будильника. Тем не менее, ночник, или что там подсвечивало ночью, светил ярче, так ярко, словно мы находились не под землей, а на окнах отсутствовали занавески, чтобы не пропускать в комнату солнечные лучи.

Я почувствовала, как заворочался Мартини.

— Джефф, ты можешь отключить будильник?

— Нет, — он зевнул и поцеловал меня в макушку. — Не беспокойся, он будет трезвонить до тех пор, пока мы не встанем с постели.

Отлично, я попала в Корпус Экстремальной Подготовки боевиков.

— Почему мы должны вставать сейчас?

— Чтобы у нас было время подготовиться и вовремя отправиться работать.

Он перелез через меня, наши взгляды встретились. Джефф стал целовать меня до тех пор, пока каждая частичка меня не проснулась и я не потянулась, приготовившись к подъему. Тогда Джефф встал, но будильник звонить не перестал.

— Тебе тоже придется подняться. Будильник не прекратит звонить, пока на кровати кто-то лежит.

С этими словами он отправился в ванную.

— Значит, в твоей комнате будильник будет звонить бесконечно? — я подползла к самому краю кровати и села, но этого, к сожалению, оказалось недостаточно, чтобы чертов будильник перестал трезвонить.

— Нет. В моей комнате никого нет, так что будить никого не нужно, — тут он выглянул из ванной. — Но мне приятно, что ты беспокоишься о том, не скрываю ли я где-то жену.

Мне удалось встать, и раздражающий звук отключился. Какое облегчение. Я села обратно и он начал звонить по новой.

— Ненавижу эту штуку.

Я встала, прислонилась к стене. Звук тишины приветствовал меня. Наконец-то.

— Зато эффективно.

— Не хватало только повтора.

— У нас нет повтора сигнала будильника.

— Я догадалась, — и тут в голову пришла мысль. — Хм, Джефф? А как ты собираешься одеваться? Никто не знает, что ты провел ночь у меня? — особенно не хотелось, чтобы об этом узнали родители. Мне не важно, что об этом узнает кто-то еще, но мысль, что это дойдет до папы, обдала меня ледяной волной так, что я мигом проснулась окончательно.

— Не знаю. Я думал, что просто пройду по коридору и оденусь.

— Так просто?

— Да, — он снова выглянул из ванной, — так просто, — тут его лицо изменилось и стало выглядеть немного пришибленным. — Ты не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал, не так ли?

— Что ты имеешь ввиду?

— Ты чувствуешь вину и стыд и хочешь это скрыть.

— Что заставило тебя так думать?

Теперь его лицо приняло выражение, от которого я себя почувствовала глупой.

— Я эмпат, помнишь?

— Ах, да. Но это не то, что ты думаешь или чувствуешь, — я прошла в ванную и обняла его. — Все эти чувства присутствуют только из-за того, что в этот коридор выходят двери комнаты, куда поселили папу с мамой. Я не хочу, чтобы родители до поры, до времени знали об этом. Я тебя знаю только один день, Джефф. Может для вас это и нормально, но я не хочу волновать своих предков, если они узнают, что я занималась сексом с парнем, с которым только что познакомилась.

— Не говоря уже о парне с другой планеты, с которым ты только что познакомилась.

— Не думаю, что мама этим озаботится, — продолжила я. — Да и папа тоже, когда узнает вас всех получше. Но… гм… им будет неприятно узнать, что их дочь шлюха.

Мартини положил ладони на мои плечи и придвинулся ближе. Посмотрев на него, я увидела взгляд, полный замешательства и потрясении.

— Ты не шлюха. Почему ты это сказала? Потому что переспала со мной? — во взгляде появились боль и разочарование.

Я вспомнила разговор с Клаудией и Лоррейн, и вдруг подумалось, что мое впечатление от подавляющего доверия Мартини к этим двум девицам могло означать, что что-то когда-то между ними было больше, чем рабочие отношения.

— Нет, — сказала я настолько нежно, как только могла. — Джефф, я уверена — ты великолепен. Ты умный и смешной. У тебя самый лучший поцелуй, уверена, на обоих планетах. И у меня до сих пор никого не было, кто мог бы довести меня до такого состояния, как сделал это ты. Мне даже не стыдно признаться, что мы на самом деле подходим друг к другу. Но для женщин это немного другое, чем для мужчин.

Он все еще смотрел на меня с потрясением, но уже в меньшей степени. Еще одна мысль посетила мой разум. Вторая за утро. Похоже, новый личный рекорд.

— Со сколькими земными женщинами ты уже встречался?

— Не так, чтобы со многими, — он пожал плечами и отвернулся.

— Сколько это, «не со многими»? — я повернула его голову обратно. Я хотела смотреть ему в глаза.

— Хочешь, чтобы я посчитал? — я кивнула. — Горстка. Меньше десяти.

Мне удалось удержать челюсть от грохания на пол. В этом смысле я знала намного больше парней. Самая настоящая шлюха.

— Как насчет центурианских женщин?

— Ну, в подростковом возрасте, конечно, много. В смысле, лет за десять, — сглотнул он. — Но знаешь, чем старше они становятся, тем больше хотят чего-то другого.

— Кого-то поумнее и гораздо менее привлекательного? — я не могла ничего с собой поделать. Это было вообще невозможно понять: как можно отдавать предпочтение пусть и гениальным, но внешне безобразным? И, даже если Мартини знавал всего около двух десятков женщин, я все еще лидировала. В номинации «шлюха месяца» я — победитель. По крайней мере, этой комнате.

— Я все еще думаю над тем, как ты себя назвала, — он по-прежнему выглядел несчастным.

— Ну, это я так назвала. Джефф, для женщин это так и есть, по крайней мере, земной народ в этом уверен. Человек может со многими встречаться, даже переспать на первом свидании и о нем никто ничего плохого не подумает, если он жеребец. А женщину, которая делает то же самое, даже если она свободна, считают шлюхой, а то и того хуже.

— А-а, один из земных двойных стандартов, — с облегчением произнес Джефф, словно это была старая шляпа. — Как и все остальные предрассудки, основанные на одних правилах для одних и других правилах для других.

Похоже, они это изучали в центаврийской школе. Мартини сейчас говорил так, словно обсуждал концепцию, а не ситуацию, в которую попал сам.

— А что, у центаврийцев нет гендерных двойных стандартов?

— Нет. У нас также нет сексуальных предрассудков или предпочтения, к примеру, в выборе партнера по цвету кожи, — в его взгляде было что-то, что я приняла за попытку сказать мне что-то. — У тебя еще есть вопросы?