Анна. Роман в стихах - Александр Дольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
а порою и в смех настоящий.
Красные волосы в жёлтых алмазах
и синее платье с крутым декольте,
светло-коричневый глаз, как у лошади,
пять сантиметров ресницы,
тонкая талия, греческий нос и могучие бедра,
подобные славил Вольтер,
сто шестьдесят чёрных роз, что несла эта нимфа,
заставили всех изумиться.
Анна тотчас поняла,
что явилась на тризну Нечистая Сила.
И подошла она к ней и сказала --
"Шубёнку свою застегните повыше,
камни с башки уберите и спрячьте.
И чтобы я Вас не убила,
бросьте букет в туалет,
отойдите в сторонку и стойте потише.
Ваш завалящий мужик уложил
моего дорогого папашу.
Как Вы посмели явиться
в скорбящее общество наше?!"
14
"О, извините, моя дорогая
царица Цирцея,
дочь Персеиды, виной я в трагедии
Вашей семьи не виновна.
Краской, нарядами скорбь попыталась
прикрыть на нехитром лице я.
Убит мой майор из-за Вашего папы.
Отныне мы связаны кровно.
Ваша сестра я,
покорная Ваша служанка.
Всё что прикажете!" Вышла.
Вернулась без краски, алмазов, ресниц,
в шубке застёгнутой длинной,
носатая, рыжая маленькая обезьянка
с грустным ничтожным лицом
и глазами, глядящими ниц.
Но обладала она
магнетической силой Валгаллы.
В недрах её фантастической плоти
и тёмного духа был склеп.
Каждый, кто брал её в пассии,
глох и, естественно, слеп.
Если вульгарно сказать -- то была она
Пифия и мужиков целиком поедала.
И оставляла лишь видимость -- тело,
движенья, осмысленность взгляда,
службу, жену, мерседесы,
квартиры, любовниц, наряды.
Но забирала характер и душу,
и самооценку. И пленник
сам оформлял перевод на неё
своих многих нечестных, увы, накоплений.
Женщины часто имеют таланты
и внешность, и голос Сирен.
И, обещая любовь, одиночество
дарят взамен.
15
Кончился в срок ритуал.
Крематорий работал отменно.
И предстал перед Богом Серёжа душой,
перед нами щепоткой золы.
Мощный его капитал где-то плыл
позолоченной пеной,
производил пароходы, колбасы, гробы,
одиночества, стулья, стволы.
Жаль мужика. Мог раздать свои деньги
больным, старикам и убогим...
Взял бы немного в карман
и поехал в тайгу, на Байкал,
воздухом божьим дышать, жить свободно
и долго по правилам строгим,
дичь добывать и рыбачить
у древних сиреневых скал.
"Это Платонов, я слышу, мне Зощенко шепчет,
как поп из притвора,
мы же сегодня живём в Котловане,
залитом рекой Потудань".
"Да, говорю, и Рабле тут помог,
чтоб страной управляла панургова свора".
"Брось, отвечает Щедрин, город Глупов
опять собирает обильную дань".
Может быть. Только пока
я не вышел из дома,
я вне опасности. Ни полицейский, ни хам,
ни буржуй не унизят меня.
Я их прощаю. Молюсь об их душах.
Им чувство тревоги знакомо.
Время приходит и каждый всё подлое царство
своё отдаёт за коня.
Я своих царств не отдам,
не продам никому, ни за что.
Пусть в них гуляет и дышит,
и верит, и любит хоть кто.
16
Элеонора погрустила девять дней и по Рублёвке
шустрить пустилась, как и встарь, по кутюрье,
где в некрасивых платьях и в белье
тусуются крутые шалашовки,
кто лишь одним своим существованьем
несёт России разоренье и несчастье.
У каждой муж от недр Страны владеет частью.
Не ясно только -- за какие же деянья.
Массаж и гольф, дантист, спортзал и шейпинг,
и макияж, и пирсинг, и любовник, и тату.
Ребёнок брошен. В памперсах вонючих он орёт и терпит.
Находят няню, что наводит тишину и чистоту.
"А лучшей няни, чем подружка Штамм,
не сыщешь. Пятьдесят рекомендаций.
Пять языков. Педагогических новаций
не счесть. Я сам другой ребёнка не отдам.
Берёт всего сто долларов за час".
Вот так рекомендатели обманывают вас.
17
Сергей Иваныч Лубецкой подольше жить нам приказали.
И все разъехались печально, свершив положенный обряд.
