«Коламбия пикчерз» представляет - Татьяна Полякова

– Подожди, опять ты со своей мистикой.

– Мистика или нет, но выходит прелюбопытно.

– Сомнений в том, что это несчастные случаи, не возникало? – повернулась я к Волкову.

– Ни разу. По крайней мере ни одного уголовного дела заведено не было.

Я уставилась в список, пытаясь справиться с сомнением, я очень хотела бы найти внятное объяснение тому, что узнала. Взгляд упал на фамилию в списке: «Петренко Илья Степанович».

– Это кто? – спросила я Волкова.

– Приезжий. Насколько я помню, рыбачил и утонул в озере.

Я посмотрела на дату гибели и протянула бумагу Женьке:

– Бьюсь об заклад, это брат нашей Кошкиной.

– Кто такая Кошкина? – удивился Волков.

Пришлось ему все рассказать.

– Она погибла в результате несчастного случая? – переспросил он.

– От сердечного приступа. Так считают в милиции. И она дочь того самого Петренко, который служил здесь охранником. А утонувший ее родной брат.

– Тогда их уже не семнадцать, а девятнадцать, – покачал головой Волков.

– Не надо быть Нострадамусом, чтобы предположить: именно эти четверо охранников были в день гибели немцев в монастыре, – вздохнула Женька. – Я права?

Волков кивнул:

– Я читал их объяснительные. Рогожин, Петренко, Плещеев и Коноплев.

– Вот это да, – сказала Женька, после чего поежилась.

– Тут еще одна деталь, – вмешалась я. – Петренко – уроженец Воронежской области. А эти трое, выходит, здешние.

– Нет, – покачал головой Волков. – Они были призваны в армию из разных мест. Но после службы Рогожин, Плещеев и Коноплев предпочли остаться в Рождествене. Женились и, кстати, до своей кончины служили охранниками в тюрьме.

– Все трое?

– Все трое.

– Как они умерли?

– Коноплева застрелил зять по пьяному делу, Плещеев – это тот, кого убило молнией. Третьим я тоже поинтересовался на всякий случай, – он умер молодым, в тридцать шесть лет, от воспаления легких.

– Петренко умер в преклонном возрасте. Что ты думаешь по поводу всего этого? – обратилась я к Волкову.

Он развел руками:

– Разумеется, это совпадения. Как ученый, я не могу думать иначе.

– Да брось ты, – отмахнулась Женька. – Какое совпадение?

– Тогда что? – спросил он, и в комнате повисло долгое молчание.

Нарушила его Женька.

– Ты что-нибудь знаешь о таинственной деревне Велесово, в которую якобы пройти невозможно? – спросила она Волкова.

– Сказки, – отмахнулся он.

– Мы видели мужчину, который вроде бы оттуда. Зовут его Слава.

– О нем наслышан. Действительно странная личность.

– Еще бы. Просто то, что он в гробу родился, конечно, тоже сказки?

– А вот это нет, – удивил нас Волков. – Упоминание этого жуткого случая я нашел в старой газете. Действительно, женщину в летаргическом сне похоронили, были уверены, что она умерла. Но тут появился ее отец, на похороны он опоздал. Он знал, что дочь подвержена летаргии, и бросился раскапывать могилу, не веря в ее смерть. Когда вскрыли гроб, обнаружили уже мертвую женщину и ребенка, что родился у нее, она была на последнем месяце беременности. Ребенок был жив.

– Шутишь? – растерялась Женька.

– Так было написано.

– И что с этим ребенком стало?

– Об этом там нет ни слова. Но когда могилу раскопали, он точно был жив. Кстати, произошла эта история всего через несколько дней после взрыва монастыря и в том самом Рождествене. Вы были на деревенском кладбище? Это чуть дальше за монастырем, в лесу. Я пытался отыскать могилу женщины, но так и не смог. Местные вообще не любители что-то рассказывать, но, по слухам, второй раз ее похоронили уже не здесь. Отец увез и покойницу, и ребенка.

– То есть ребенок этот точно Слава? – нахмурилась я.

– Этого я не говорил, – покачал головой Герман Сергеевич. – Знаю только то, что прочитал в газете за сорок девятый год. Воды с тех пор утекло… Слава это или нет, судить не берусь.

– А что за крест возле монастырской стены? – спросила я.

Волков пожал плечами:

– Когда я впервые приехал в монастырь, его не было. Крест поставили недавно, не больше двух лет назад. Вряд ли он имеет отношение к нашей истории.

– Но цифру «25» почему-то написали именно на нем.

Волков вновь пожал плечами.

– Все это чрезвычайно занятно. Постараюсь в ближайшее время вернуться в монастырь. Как назло, все эти проблемы… – с досадой заметил он.

На паром мы едва не опоздали. Женька сосредоточенно размышляла, глядя на воду за бортом, потом полезла ко мне:

– Как думаешь, это и есть проклятие, о котором писала Кошкина?

– Прекрати, – отмахнулась я.

– Хорошо, пусть я дремучая, совершенно дикая и так далее, но против фактов не попрешь. Ты сама видела список и фамилии в нем.

– Пожалуй, я знаю, почему Кошкина приехала сюда, – заметила я с печалью.

Женька насторожилась:

– Да? Тогда объясни, потому что у меня на этот счет идей нет.

– Каким-то образом она узнала о том, что здесь происходит. Возможно, нашла в бумагах отца письмо из этих мест, где было рассказано о странных несчастных случаях. И хотела разобраться. Ее брат погиб тут же, и она решила, что и ей грозит опасность.

– Слушай, – ахнула Женька. – А что, если ее специально выманили сюда, чтобы убить? Между прочим, это похоже на правду. Брат погиб в Рождествене и…

– Но ее отец умер своей смертью, хотя должен был разделить участь своих товарищей.

– Так он же здесь никогда не появлялся! – возразила Женька.

– Один раз он все-таки приезжал сюда с сыном и внуком, если верить Кошкину.

– Давай по порядку. Допустим, проклятие существует… я сказала, допустим, – поспешно добавила Женька, видя, как перекашивается моя физиономия. – Причастны охранники к убийству двадцати пяти человек или нет, неважно, но кто-то решил, что причастны. После чего двое из них погибли, а их многочисленная родня стала погибать с устрашающей регулярностью.

– Точно. Только к проклятию и духам это никакого отношения не имеет, – усмехнулась я.

– А к чему имеет? – съязвила Женька. – По-твоему, люди просто так гибли, от нечего делать?

– Может, и не просто, – вздохнула я.

Женька насторожилась:

– Ты хочешь сказать, что кто-то…

– Кто-то восстанавливает справедливость, как он ее себе представляет. Конечно, идея эта совершенно дикая, но я скорее поверю в нее, чем в духов и проклятия.

– Значит, здесь устроили вендетту, которая растянулась на десятилетия?

Я молча кивнула, прекрасно понимая, как неубедительно это звучит. Однако Женька решила иначе:

– Допустим, Кошкина, узнав о здешних странностях, явилась сюда, чтобы понять, что происходит. Встретилась в гостинице с сестрами и, возможно, с Натальей. Сестры были когда-то замужем за сыновьями одного из солдат, Наталья – внучка другого, то есть происходящее всех напрямую касалось. Сестры старались сохранить ее приезд в секрете от нас, боясь вопросов, ведь тогда кое-что пришлось бы объяснить. Кошкина возвращается домой, и вскоре ей кто-то звонит. Уверена, что это была Наталья. После звонка Кошкина ведет себя очень нервозно. Думаю, она поняла: тот факт, что она находится вдали от монастыря, вовсе не гарантирует ей спокойную жизнь. Теперь дальше. Вендетта продолжается, и Наталья погибает. – Женька посмотрела на меня так, точно ожидала оваций. Мы к тому времени успели покинуть паром и ехали через лес. Женька остановила машину, наверное, из-за переполнявших ее чувств.

– Неужто в самом деле кто-то мстит за убийство полувековой давности? – удивилась я, такая мысль казалась мне невероятной. Кто мог затеять эту вендетту, а главное – с какой стати? Ведь для мести должна быть причина, и очень серьезная. Кто здесь, в российской глубинке, вознамерился наказать убийц пленных немецких солдат? Чепуха, – пробормотала я.

– Никакая не чепуха, – вторглась в мои размышления Женька.

– Скажи на милость, зачем в этом случае Наталье пугать нас дурацкой маской? – покачала я головой.

– А если это не она? То, что настоятельница видела ее прошлой ночью недалеко от озера, еще ни о чем не говорит.

– Почему мы стоим? – спросила я недовольно, злясь и на себя и на Женьку за то, что наше расследование, по-видимому, в очередной раз зашло в тупик.

– В туалет хочу, – буркнула подружка.

– Ну так иди.

Женька вышла из машины и направилась в лес, но неожиданно вернулась, открыла дверь и тревожно огляделась.

– Птицы не поют, – произнесла она настороженно. Я хотела отмахнуться, но вдруг подумала, что тишина и в самом деле удивительная. Порывом ветра сорвало листья с соседних берез, Женька ойкнула и бросилась на водительское место. Через мгновение мы уже неслись по проселочной дороге, нервно поглядывая по сторонам. Только когда впереди показалась деревня, немного успокоились.

На веранде Илья в одиночестве пил чай. Нашему появлению он обрадовался, чего нельзя было сказать о Вере. Она без улыбки спросила, когда мы будем ужинать, и, получив ответ, удалилась на кухню.