Ричард Длинные Руки — принц короны - Гай Орловский

Я поморщился, подумал, указал ему на кресло с другой стороны стола.

— Присядьте, лорд Меммингем. Похоже, нам есть о чем поговорить.

— Ваше высочество?

— Если не распоряжусь вас сегодня же повесить, — объяснил я, — то, возможно, ваши таланты еще послужат королевству Сакрант.

Его лицо снова ничего не выразило из того, что я хотел бы увидеть, но поклонился он с достоинством и едва уловимым чувством признательности.

— Ваше высочество, у вас зоркий глаз.

— Да и вообще я не совсем дурак, — сообщил я.

Глава 7

Лорд Меммингем, хотя и давно уже не на королевской службе, но с затаенной радостью, хотя и старался этого не выказывать, ухватился за возможность поработать во дворце и показать, на что способна старая гвардия.

Он быстро сошелся с Гангером Хельфенштейном, советником короля Леопольда, с которым был знаком и раньше, хотя и не дружен, но сейчас голова к голове принялись разрабатывать планы, как сотрудничать с оккупантами, не вредя городу.

Насчет Аскланделлы, конечно, прав. Все, что происходит с нею здесь, как бы несет отпечаток моей длани или воли. И даже то, что она делает, не может происходить помимо моей воли. Всяк понимает, что я могу закрыть ей рот и вообще не позволять покидать отведенных ей покоев.

Я морщился, чувствовал неловкость ситуации и не мог сообразить, в чем она заключается, просто вот чувствую, как изменение погоды, но пока пытался понять, что это у меня за такое странное состояние, в кабинет заглянул Зигфрид.

— Сэр Ричард…

— Привет, — сказал я дружески.

— К вам один из местных лордов, — доложил он. — Примете или гнать в шею?

— Я кого-то гнал? — спросил я с укором. — А в самом деле, ты прав, пора бы кого-нить так это по-вельможьи с криком и ором… а то уважать перестанут.

— Так как с этим? — спросил он. — А то можно, он чужой, сакрантец…

— Зови, — сказал я со вздохом, — сакрантцы сейчас дороже своих, кто бы мог подумать. Коллаборационисты всегда крайне важны для захватчиков, с их помощью весь народ можно при удаче повернуть на свою сторону. Потому их следует называть не предателями родины или красиво — коллаборационистами, а гражданами вселенной, мира, адептами всеобщего человечества, единого и неделимого!

Он слушал с каменным лицом, привык отключать мозг с первых же моих умничающих определений, иначе бы уже белых чертей ловил на стенах, на всякий случай доложил:

— Это лорд Вильдан Зальм-Грумбах. Вильдграф, вам вильдграфом побывать не удалось?

— Не повезло, — согласился я. — Кем только не был, а вот вильдграфом или рейнграфом… Зови! Только вежливо.

Он исчез, некоторое время я слышал голоса в коридоре, словно Зигфрид объясняет правила вежливости и обходительности в королевском дворце, затем дверь распахнулась, вильдграф вошел спокойно и с достоинством, задирая подбородок, но я заметил, что он немного смущен, словно должен сказать нечто неприятное, но еще не решил, в каком виде поднести…

Зигфрид плотно закрыл за ним дверь, вильдграф отошел от нее подальше.

— Сэр Вильдан, — сказал я вопросительно.

Он ответил короткий поклон.

— Ваше высочество.

— Что вас тревожит, дорогой вильдграф? — спросил я с участием. — Я вижу печать заботы на вашем челе.

Он помялся; видно, с каким усилием заставляет себя говорить, наконец выдавил тихо:

— Ваше высочество, я в очень неловкой ситуации…

Я поднялся, подошел ближе и взглянул ему в глаза.

— Говорите. Я пойму.

— Ваше высочество, — сказал он почти шепотом, — на севере страны герцог Уэдль созвал вассалов и велел каждому явиться со всеми людьми, сколько те смогут собрать.

— Зачем?

Он взглянул на меня коротко и тут же опустил голову.

— Ваше высочество не знает, но род Уэдля, к которому принадлежит герцог, древнее, чем род короля Леопольда. Когда-то предки герцога правили королевством, затем были войны, тяжелые битвы с соседями, во время которых возвысились и набрали мощь Ягеларды, это предки короля Леопольда, а затем захватили трон по праву силы.

— Такое бывает часто, — сказал я нетерпеливо. — Законы о престолонаследии пока еще красивая мечта… исполняются не всегда… не всегда.

— Увы, — согласился он, — очень даже не всегда. Мир все еще спит с обнаженными мечами в руках.

— Герцог Уэдль опасен?

Он кивнул.

— За последнее столетие его род возвысился и набрал мощь. Теперь герцог Уэдль уверен, что пришло время захватить трон и восстановить их законное правление!

— Дурак, — сказал я с отвращением. — Одно дело — захватить трон сбежавшего Леопольда…

— Другое, — договорил он с поклоном, — вырвать из ваших львиных лап. Э-э, рук, благородных рук. Исполненных грации.

— Насколько все серьезно? — просил я.

Он ответил со вздохом:

— Герцог Уэдль глуп, но безрассудно отважен. Он участвовал во многих битвах, первым бросался в сечу и последним из нее выходил. Рыцари и простые воины всегда за ним бросались, стараясь обогнать друг друга и встать с герцогом рядом. И сейчас он не слишком-то просчитывает последствия… Вообще-то, ваше высочество…

— Ну-ну?

— По-моему, он вообще ничего не просчитывает, просто не способен на такое.

— Уверен, — подсказал я, — что прав, потому прет, не глядя, на кого прет?

— Увы, ваше высочество, вы сказали очень изящно.

Я подумал, сказал медленно:

— Вы, конечно же, хотите, чтобы обошлось без кровавой битвы, где все сторонники герцога и сам герцог доблестно падут, окруженные превосходящими силами?

Он поклонился.

— Вы читаете в глубине моего сердца, ваше высочество. Я патриот своей страны, а кровавые разрушения и гибель многих людей ранит мою душу.

— Тогда продумайте, — велел я, — как арестовать герцога. В его владениях или выманить его сюда… пусть даже в лес на охоту, но без крови многих людей и опустошения целого региона. Для предотвращения большинства мятежей достаточно убрать главаря… Это не весьма благородно и не по-рыцарски, но вполне по-государственному.

Он сказал с отвращением:

— Я вас понимаю, ваше высочество.

— И сейчас благодарите Господа, — сказал я, не удержавшись, — что он сотворил вас рыцарем и не позволил стать правителем? Ладно-ладно, сэр Вильдан, я все понимаю. Я найду что сказать Господу за пролитую кровь младенцев… Кстати, надеюсь и даже запланирую просто арестовать герцога и постараюсь обращаться с ним соответственно его титулу со всем уважением. Ничем не ущемляя его достоинство и ограничивая его только в передвижении.