Авиационные террористы - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При его приближении все пятеро умолкли и повернулись к нему лицами, словно опасаясь выстрела в спину. В тишине стали слышны возмущенные или негодующие возгласы, доносящиеся из пещеры. Двое часовых, стоявших у входа, держали автоматы на изготовку.
– Что происходит? – спросил Лонгман. Он не оборачивался, но знал, что за его спиной стоят телохранители, пальцы которых лежат на спусковых крючках или очень близко к ним.
Ответил Бабур, кое-как изъясняющийся по-английски.
– Крик, – сказал он, указывая на пещеру. – Громкий. Хотеть выйти. Женщины.
– Зачем? – нахмурился Лонгман.
Бабур пробормотал что-то на своем наречии, пожал плечами и уставился на соплеменников, как бы обращаясь к ним за помощью. Молодой афганец с черными кудряшками на месте будущей бороды приподнял подол своей рубашки, присел на корточки и издал характерный звук «с-с-с», чем вызвал хохот товарищей.
– Женщины хотят, чтобы их вывели в туалет? – догадался Лонгман.
– Тойлет, тойлет, – закивали талибы.
– А вы? О чем вы спорили?
Бабур уставился на него непонимающим взглядом.
– Диспьют, – сказал Лонгман, жестикулируя и гримасничая соответствующим образом. – Эрджамент.
Наконец он был понят. С грехом пополам ему объяснили, что одни талибы предлагают женщин вывести, а другие – оставить их в пещере, и пусть там решают свои проблемы, как им будет угодно. Сначала Лонгман удивился, что такой пустяк вызвал разногласия среди талибов, но потом начал понимать подоплеку. Часть афганцев рассматривала пленниц как своих наложниц и хотела воспользоваться своим правом сильных. Вот зачем они согласились выводить пассажирок. Не потому, что уважали их целомудрие, а совсем наоборот.
Лонгман пожалел, что вмешался в происходящее. Если бы он остался во внедорожнике, ему не пришлось бы улаживать конфликт между вооруженными дикарями. Сидел бы себе один, рылся бы в Интернете или смотрел кино. Нет, нашел неприятности на свою голову. И отступать было поздно.
Позволив маске свободно повиснуть на шее, он прикинул расклад. Женщин считали своей добычей подавляющее большинство афганцев. Вступиться за бедняжек означало настроить против себя все это дикое воинство. Однако пойти на поводу у насильников было равносильно тому, что утратить часть собственного авторитета, ибо люди Востока считают любые уступки проявлениями слабости.
Обдумав ситуацию, Лонгман решил, что не станет потакать звериным инстинктам. Ведь неизвестно, чего потом потребуют распаленные талибы. Захотят расстрелять парочку заложников. Или избавиться от детей, которые все равно вырастут неверными. А может, они решат, что Лонгман и его люди здесь лишние.
– Женщин выводить нужно, – произнес он, медленно выговаривая слова, чтобы все они были поняты афганцами. – Но обижать их нельзя. No hurt. No rape… Никакого вреда, никакого насилия.
Двое талибов одобрительно закивали головами, а остальные трое недовольно заворчали, как псы, у которых забирают кости, которые они посчитали своими. К ним начали сходиться другие мужчины, желающие выяснить, чем же разрешится это противостояние. Разумеется, все они были вооружены, потому что воины Аллаха даже спят с автоматами в обнимку. Лонгман, вспомнивший, что он оставил свой пистолет в автомобиле, мысленно обругал себя идиотом.
Неопределенно улыбаясь, он поднял левую руку чуть выше уровня плеча и трижды взмахнул ею, призывая этим условным жестом охранников. Если бы он сделал то же самое правой рукой, они бы дали ему время упасть на землю и открыли огонь. Это были настоящие профессиональные бойцы, экипированные по последнему слову военной техники. Они прошли Ирак, воевали в Афганистане, на них можно было положиться.
– Я представляю здесь самую гуманную страну в мире, – заговорил Лонгман, уже не заботясь о том, чтобы его речь была доходчивой. – И я не позволю издеваться над пленными, тем более над женщинами. Вы выведете всех желающих, по пять-семь человек. И не тронете их даже пальцем. Иначе…
Повинуясь его жесту, охранники передернули затворы. Краем глаза Лонгман заметил, что двое других охранников тоже покинули джип и теперь стоят поодаль, оценивая обстановку.
Афганцы дрогнули, но не отступили. Их возбужденные голоса звучали все громче, их жесты становились все более воинственными. Многие сдернули автоматы с плеч и сделали это явно не для того, чтобы блефовать. В ночном воздухе запахло жареным. Одно неверное слово, одно неправильно истолкованное движение – и темноту пронзят десятки раскаленных пуль, после чего обуздать взбунтовавшихся талибов будет невозможно.
Неужели столь тщательно спланированная операция сорвется из-за такой ерунды? Из-за каких-то пленниц, которых Лонгман с легким сердцем отдал бы на растерзание толпе? Но поздно было менять решение. Колебание, нерешительность – еще одно свидетельство слабости для жителей гор.
Не зная, что предпринять дальше, Лонгман окинул взглядом собравшихся на площадке боевиков. Среди них он заметил Алима Карани, который, как помнил американец, прекрасно владел английским языком.
– Подойди! – крикнул ему Лонгман. – Будешь переводить.
Алим подчинился, хотя сделал это довольно неохотно. Злопамятный, как все афганцы, он затаил обиду на Лонгмана. Ему, видите ли, не понравились намеки на совершенное им убийство. Однако у американца имелся к нему ключик. Безотказный.
– Если поможешь мне, – сказал он вполголоса, – я заберу уголовное дело из ФБР в ЦРУ, а потом передам тебе. Вместе с солидным призом за лояльность.
– Сколько? – быстро спросил Алим.
– Будешь доволен, – неопределенно ответил Лонгман. – Обещаю.
На самом деле он не собирался платить этому вымогателю ни цента. Более того, дал себе слово, что по возвращении в США сделает все возможное, чтобы подонок не избежал правосудия и получил по заслугам. Но сейчас было не время проявлять свои истинные чувства. Лонгман хлопнул молодого афганца по плечу, одновременно разворачивая его лицом к боевикам, которые успели обступить побледневших американцев полукругом.
«Как волчья стая, – пронеслось в голове Лонгмана. – Еще чуть-чуть – и набросятся все разом».
– Переводи, – повторил он, не показывая виду, что напуган до дрожи в коленях, до легкого помутнения в глазах. – Я понимаю, что вы настоящие храбрые воины и привыкли брать то, что принадлежит вам по праву. И я не отнимаю у вас этого права. Женщины ваши… – Он сделал широкий жест в сторону пещеры, и боевики, не дожидаясь перевода, начали смещаться в указанном направлении. – Но не сейчас! – выкрикнул Лонгман. – Вы получите их в свое полное распоряжение через сутки. Вам не придется испытывать удовольствие второпях, как уличным собакам. Вы разыграете пленниц или
