Я – страж пламени! - Викки Латта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же, оказавшись в здании, крадучись пробралась в комнату. Тихонько разделась, нырнула в теплую кровать с мыслью, как же хорошо под одеялом, и… оказалась в постели не одна!
На меня в упор смотрела наглая морда, полная презрения.
— Мяу! — возмутилась Пуся.
— Вот демон! — выругалась я, давая характеристику то ли химере, то ли ситуации в целом.
Я и Силь напрочь забыли о ней, когда на нас на мосту напали. А эта поганка, как оказалось, никуда не делась, а пришла туда, где ее не ждали, но зато кормили колбасой.
— Пуся, сгинь! — с чувством произнесла я.
— Мяу! — заявила химера, а мне послышалось «сама сгинь».
На этом наши препирательства и кончились, потому как я банально заснула. А утро для меня началось не со звука будящего артефакта или тормошивших за плечо соседок, а с желания сдохнуть. Превозмогла его неимоверным усилием воли и заставила себя подняться с постели. Взглянув на мирно дрыхнувшую Пусю, с соседками мы приняли коллективное решение не будить зло, пока оно тихо. А потом разберемся. Главное — не выпускать это исчадие пекла из комнаты. А затем я сонным зомби побрела сначала в столовую, потом — на практикум по некромантии.
Я наверняка задремала бы на занятии, если бы не грозный взгляд магистра Троноса, который, напрактиковавшись на умертвиях, теперь способен был вернуть к жизни любого адепта. Хоть сонного, хоть убитого. Одним словом, я была вставшей и смотрящей на мир, но ни демона при этом не соображавшей. Потому моя издохшая крыса, которую нужно было подчинить и заставить атаковать лежавшую на столе палку, вместо того, чтобы измочалить ветку, начала аккуратно грызть ее с целью свить гнездо.
— Что это, адептка Роук? — глядя на мою подопечную, спросил преподаватель.
Лишь чудом мне удалось не зевнуть магистру в ответ.
— Инстинкт гнездования, — моргая и тем пытаясь прогнать дрему, ответила я. — Похоже, мне попалась беременная… — попыталась хотя бы как-то объяснить конфуз.
— У вас крысюк, — безапелляционно заметил преподаватель.
— Значит, он очень хозяйственный. — Я развела руками.
За хозяйственного крыса Тронос мне поставил удовлетворительно: все же поднять я его сумела. Наверняка от такой оценки я выспавшаяся расстроилась бы. Но сегодня мне было все равно. А вот Толье, который занимался рядом, нет.
— Чем это ты всю ночь занималась? — подозрительно, ну точно дотошная дуэнья, спросил он.
— У меня была насыщенная некультурная программа. — Я все же прикрыла рот ладонью.
— И чем же ее насыщали? Надеюсь, углеводами? — вновь проворчал Мор.
И тут я поняла: он не дуэнья, он ревнивец.
— Насыщенная покушениями, приводом в участок, ездой на байке и заразой, с которой пришлось спать в одной постели.
— Ты это о Дэне? — мрачно поинтересовался напарник.
— О химере! — выдохнула я и в сердцах наградила эту пушистую пакость еще несколькими эпитетами, которые наверняка не пропустило бы в печать ни одно приличное издание. Неприличное, впрочем, тоже не факт, что выпустило бы в тираж.
Удивительно, но замена стража на Пусю отчего-то обрадовала Толье, который даже улыбнулся от этой новости. А я, глядя на его улыбку, решила все же подпортить приятелю настроение и сообщила:
— Нам нужно в архив.
Мор тут же все понял и возразил:
— Но мы же не знаем, что точно искать…
— Кажется, уже знаем.
— Точно? — прищурился приятель.
— Примерно, — не стала лукавить я.
Остаток дня прошел как в тумане. Я что-то писала в лекционных тетрадях, но чаще просто клевала носом.
А на отработке в оранжерее, куда пошла сразу же после пар, и вовсе едва не уснула. Благо пришел Дэн и сделал почти все за меня. На удивление, страж был бодр, полон сил и лучился энергией. То есть вызывал зависть настолько, что еще немного — и она грозила бы перерасти в ненависть.
Посещение архива запланировали на полночь. И пока та не наступила, я попыталась засесть за пропущенные темы. Потому что заговоры заговорами, перевороты переворотами, а учебу никто не отменял. А то со всеми этими расследованиями можно запустить учебу и вылететь из академии. А делать этого ни в коем случае нельзя. Я мужественно несколько раз прочла заданные параграфы и… уснула над учебниками.
Проснулась я оттого, что кто-то настойчиво кидал камешки прямо мне в голову. Я с усилием оторвала ту от стола и поняла: не в голову, а в окно. Мелкая галька противно дзинькала, грозя перебудить соседок.
Я подошла к шторам, отдернула их и увидела Толье с голышом в руках. Распахнула окно.
— Ты чего? — прошептала я громко, так чтобы этот снайпер услышал.
— Это ты чего на звонки не отвечаешь? — возмущенно отозвался в ответ Мор.
Я достала магофон. Артефакт оказался напрочь разряжен. Заверив подельников… кхм, напарников, что сейчас спущусь, начала спешно собираться. Выпрыгнула все через то же окно в душевой, успев подумать, что пользуюсь им едва ли не чаще, чем парадным входом.
Поймал меня Дэн. Страж был чем-то недоволен. Как выяснилось минутой позже — кем-то. А точнее — Толье.
— Я предлагал тебя не будить и дать выспаться, — ворчливо признался Стилл. — Но этот…
— Этот, в отличие от тебя, — тут же смешался Мор, — прекрасно понимает, что вдвоем с тобой мы можем пропустить что-то важное.
— Ники невыспавшаяся, она в таком состоянии тоже может не заметить… — упрямо возразил страж.
Вот так, препираясь (даже когда прятались от блазней, эти двое все равно спорили), мы и добрались до архива с личными делами. Он стоял особняком от библиотеки, и на нем было столько защитных чар… На ели в Новогодие и то меньше гирлянд и игрушек. Но Дэн умудрился проделать в них дыру, не потревожив охранки. А Толье, каким-то чудом раздобывший ключи, — отпереть обычные замки.
Мы оказались внутри темного, пахнущего пылью и временем помещения.
— Ну, и что искать? — задал насущный вопрос Мор.
— Для начала — личное дело твоей тети, — отозвалась я.
— Что-о-о? Мы ради этого сюда лезли? — возмутился Толье. — Да я тебе и так все о ней расскажу.
— Дела девушек, которых мы ищем, должны быть где-то рядом с Лирин.
Мор недоверчиво глянул на меня, но нужную папку все же пошел искать. Не сразу, но она обнаружилась. А затем начались долгие и кропотливые поиски личных дел адепток, учившихся в то же время, что и тетя Мора.
К трем утра на столе лежало четыре стопки. Одна — вовсе из одной папки. На которой было выведено «Стальвия Микас» — та
