Пуля для полпреда - Фридрих Незнанский

– Ладно, пойдемте, Крамаренко, – смягчился Турецкий, – выведу вас попудрить носик, чтоб не позорить перед дамой.

"Итак, что мы имеем, – соображал Турецкий. – По сути, еще один спектакль, в котором мне выделили роль, меня о согласии не спросив. Лемехова с самой первой встречи умело ломала комедию. И декольте и рана, нанесенная заведомо сломанной офисной техникой, испуг, беспомощность – все ложь, ловушки для сексуально озабоченных идиотов. Сыграно было, конечно, блестяще. Однако если это ложь, то и ненавязчивое предложение интима, естественно, тоже. Но зачем? Просто психическая атака? Деморализовать потенциального противника, хотя бы частично подчинить своей воле. Чтобы слишком глубоко не рыл, а если все-таки копнет, вспомнил о приятных минутах и по-мужски пожалел?

Или тут что-то другое?

Для чего еще нужно было меня обольщать? Например, чтобы выведать тайны следствия. Но Лемехова ни разу ни о чем ни прямо, ни косвенно не спросила. Тогда? Тогда, например, чтобы втюхать мне дезинформацию, направить по ложному следу.

Это наверняка ближе к истине. Ибо от Лемеховой мы узнали, во-первых, о взрыве на водохранилище, во-вторых, об участии Рыжова в инциденте с машиной-бомбой.

Но взрыв на водохранилище определенно не деза, слишком уж много народу о нем знало. А в принципе, по правилам военной науки ей и полагалось вначале прикормить меня забытыми предыдущим следствием, но достойными внимания фактами – заслужить доверие, короче. А уж потом…

Потом она технично сдала мне Рыжова.

Точно, вся эта сцена с появлением Рыжова еще тогда показалась какой-то ненатуральной. И бабка-консьержка его почему-то пропустила беспрепятственно, хотя передо мной при попытке пройти второй раз чуть костьми не легла. А ведь Рыжов должен бы быть самой что ни на есть персоной нон грата в этом доме. Значит, Лемехова предупредила бабку, значит, знала, что Рыжов придет. А может, сама его и пригласила? И заставила «проболтаться»? Поскольку она его периодически прикармливает, поскольку он ей многим обязан, скорее всего, могла заставить.

Но что именно неправда? Рыжов не заказывал дяде Васе взрывчатку? Искал тротил не для Лещинского? Взрывчатка нужна была для каких-то других целей?

А главное – почему именно Лемехова занялась моим обольщением? Самая эффектная женщина в городе – и таким образом зарабатывает на жизнь? Но кто тогда заплатил ей за это? Или у нее личные интересы? Какие? Я ведь прилетел расследовать убийство Вершинина, а не финансы «Медеи». Или как раз в «Медее» и похоронена причина убийства Вершинина?"

Турецкий изрядно опух от обилия версий. Все из них были в той или иной степени вероятны. Но количеством версий Лемехову наверняка не пронять. Нужны реальные доказательства того, что она сознательно водила следствие за нос. И тогда, если умело провести ответную атаку, можно или возбудить против нее дело, или, что было бы, несомненно, полезнее, выяснить, с чьей подачи она вела столь хитрую игру.

«Важняк» позвонил в кардиологию и справился о состоянии Замкова.

– Улучшается, – ответили ему, – хотя кризис еще окончательно не миновал.

Турецкий поспешил в больницу и, опять обив все без исключения пороги, получил позволение на пятиминутную беседу. Замков уже был не в реанимации, а в одноместной палате, на входе сидел на раскладном стульчике омоновец с книжкой.

Черт, выругался про себя Турецкий, доложит же как пить дать. А посещение Замкова – это и есть тот самый шаг влево (вправо), за который Меркулов обещал расстрел. Пришлось схитрить. Забежав в дежурку, «важняк» энергично и быстро, чтобы не успели рассмотреть, помахал корочкой перед носом у двух молоденьких медсестер и потребовал халат, маску и шапочку. Те, перепуганно переглянувшись, выдали ему все перечисленное. Облачившись во врачебную униформу, Турецкий уверенно пошагал к палате и, даже не взглянув на омоновца, толкнул дверь. Охранник на мгновение оторвался от чтива, но тут же к нему вернулся. Очередной доктор не вызвал у него ни малейшего подозрения.

Замков спал, но Турецкому было не до церемоний, он осторожно потормошил больного за плечо и, когда тот приоткрыл глаза, быстро, без предисловий спросил:

– Вы говорить уже можете?

Тот слабо кивнул в ответ.

– Я приходил к вам пару дней назад, помните? Вы обещали описать мне «буржуя», который заказал вам взрывчатку.

– Бородатый, – еле шевеля потрескавшимися губами, сказал Замков, – лет сорок, красивый, бабам нравится, зовут Евгений.

– Фамилия, отчество?

– Не знаю.

Турецкий коротко поблагодарил и, натянув шапочку пониже на глаза, выскочил из палаты.

Ладно, и без фамилии вполне достаточно. Это Рыжов. Значит, эта часть истории правда. Теперь пора прессовать Рыжова.

Турецкий поехал к нему домой, ловя себя на мысли, что очень многие вещи в этом деле ему приходится делать дважды. Нюх притупился? Хватка ослабла? Нет, скорее, противник попался достойный – так все запутал, что с первого захода ни за что не распутать.

Рыжов, видимо, безмятежно спал. Открыл дверь босиком, в халате, с розовой складкой от подушки на щеке и, увидев Турецкого, попытался тут же ее захлопнуть, но «важняк» вовремя подставил ботинок.

– Просыпайтесь, Евгений Евгеньевич, разговор есть.

– Опять? – простонал тот.

– Опять. – Турецкий проводил его до кухни, подождал, пока он сварит кофе, налил и себе и, только убедившись, что Рыжов окончательно проснулся, спросил: – Скажите, Евгений Евгеньевич, а Лещинский в курсе, что вы пытались купить взрывчатку у дяди Васи?

– Не ваше собачье дело, – огрызнулся Рыжов.

– То есть не в курсе.

– Что нужно-то?! Что вы все меня пугаете?

– Все? Кто это – все?

– Не на чем вам меня прижать! – пропустил вопрос мимо ушей Рыжов. – Не на чем. В той перестрелке я жертва, поняли? Кто стрелял, не знаю, спутали с кем-то. И теракт вы мне не пришьете. Ну собирался купить тол, и что?

– Да, собственно, ничего страшного. Всего лишь статья 175 УК РФ: «Приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем». Срок, конечно, небольшой, и доказать будет трудновато, но если ваш уважаемый родственник узнает, что вы хотели его «кинуть» и часть выданных вам денег бессовестно прикарманить, я думаю, поддержки от него вам не видать как собственных ушей. Скорее наоборот, он сильно обидится и будет только способствовать самому суровому для вас наказанию. А может, ребят своих попросит вас проучить…

Пока Турецкий говорил, несчастный жиголо бледнел, зеленел, судорожно гнул в кулаке чайную ложку и выпалил затравленно, чуть ли не со слезой:

– Ну что вам от меня надо?!

– Мне нужна предыстория вашего спонтанного признания насчет тола на квартире у вашей дражайшей бывшей супруги. А взамен я готов доказать, что обстрел «фиата» был организован именно Лемеховой, что вы действительно были жертвой и к вам никаких претензий по поводу этого инцидента быть не должно, что…

– Не надо ничего доказывать! – замахал руками Рыжов. – Не хочу я вообще светиться ни как жертва, ни вообще. Ну она меня попросила при вас намекнуть про эту историю.

– Попросила?

– Ну прижала, грозилась, как и вы, сдать Семену, про перестрелку тоже припомнила, стерва.

– Ладно, понятно. И что из рассказанного вами вчера правда, а что дополнения Лемеховой?

– Все почти правда. И тол нужен был для строительства – отвечаю. Не собирался Семен никого мочить. Только десяти штук она мне не занимала. Я просил, да, но не десять, а две, а она сунула сто баксов «на салфетки, сопли вытирать» и послала подальше.

Странно. Очень странно. Если единственная ложь во всей этой истории – десять тысяч то ли взятые Рыжовым в долг, то ли не взятые, какой резон было Лемеховой вообще городить весь этот огород?

Турецкий не видел логики в действиях Лемеховой. Даже женской логики там не просматривалось. Он попытался восстановить хронологию событий.

Началось все с информации Осипова. Причем каким-то образом эта информация попала одновременно и к нему, и к Соловьеву. И Соловьев сразу испугался. Но почему? Если не готовилось никакого покушения на Бутыгина и Шангина, а это пора принять как аксиому, почему он испугался? Все-таки готовилось покушение на Вершинина? Или собака зарыта в этом пресловутом строительстве и Соловьев не хотел, чтобы вообще возвращались к теме взрывчатки?

Строительство Лещинский ведет для Соловьева? Или там отмываются какие-то деньги?

Но главное – кто руководит Лемеховой? Она не может быть автором интриги. Не может даже напрямую проводить линию губернатора – слишком мелкая она рыбешка. Наверняка и Осипова она не могла направлять. Тогда кто?

Самое обидное, что прижать ее фактически нечем. А надо.

Турецкий позвонил ей в офис с намерением пригласить ее в прокуратуру, больше полуофициальные беседы на ее территории он вести не желал. Но секретарша ответила, что Лемехова на каком-то министерском совещании, которое не закончится раньше шести вечера. А было только около часу дня. Ну и бог с ней, подождем до шести, а пока надо все-таки съездить еще разок в Зеленые Холмы.