Господин маг, это не лечится! - Катя Водянова

– Да, не буду настаивать. Только не жалуйся потом, что я не предупреждала, – прилетело в его спину.

Пришлось развернуться и поставить пироги на комод. Если на Лизавету нападало такое настроение, то лучше правда выслушать. Быстрее и безопаснее.

– Рассказывай, – как можно ровнее произнес он.

– Нет, не буду. Извини, что потревожила. Возможно, я все не так поняла и только наговорю на нее.

– Лизавета!

От его злости матушка приободрилась, воспряла, расправила плечи и задрала подбородок. Ну точно упырь, хлебнувший крови. Но она никогда и не скрывала, что подпитывается вниманием и чужими эмоциями. А с тем и другим после появления Софьи стало худо. Та ухитрялась гасить все конфликты одной короткой фразой или взглядом, при этом особенно не зацикливалась на Лизавете. Поэтому матушка и страдала от своеобразного голода.

– Если ты так настаиваешь… И только потому, что ситуация сложная, а я должна заботиться о тебе и детях…

Ее хотелось разок встряхнуть, чтобы наконец перестала ломать комедию. Но Илья держался. Во-первых, трясти женщину – никуда не годится, во-вторых, Лизавета от этого придет в еще больший восторг. Потому что получит повод попрекать и пилить его вечность. Она и отца точно также провоцировала. Наверняка надеялась, что тот однажды не сдержится и стукнет ее. И под этим соусом из него можно будет веревки вить. Но Андрей Гордеев был на редкость спокойным и уравновешенным человеком, потому только качал головой на ее выходки.

– Твоя Софья – аферистка! – наконец выдала Лизавета и с сочувствием поглядела на Илью.

Она будто призывала: давай, страдай, покажи, как тебе больно! Выгони эту профурсетку, не стоит тратить на нее деньги, когда у тебя есть мать. Но Илья продолжал стоять и смотреть на ее. Подумаешь – аферистка! И что же она получила в результате своих афер? Пару платьев и карамельного петушка?

– Назвалась монастырской целительницей и принимает пациентов прямо в нашем доме! – тут же охотно пояснила Лизавета.

От такой новости Илья в самом деле растерялся. Пациентов на дому? Это же немыслимо!

В первое мгновение он хотел развернуться и броситься в спальню к Софье. Пусть сама расскажет, какая она целительница. Но потом взял себя в руки и обеспокоенно спросил:

– А плату хотя бы берет достойную?

– Откуда мне знать! – взвилась Лизавета. – Это твоя жена, сам разбирайся с ней. Мое дело – не допустить падения нашей семьи!

– Так она на высоких доходах поднимется еще больше, – внезапно отозвалась сестра Элия, не отвлекаясь от книги.

– Илья, я не ожидала от тебя такой меркантильности, – матушка сокрушенно покачала головой. – Ведь она позорит наше честное имя! Я просто поражена твоей корыстью!

– Ну а как иначе? Вдруг нам еще один котенок понадобится?

На это Лизавета вспыхнула, бесцеремонно пихнула разлегшуюся на ковре Мотю и скрестила руки на груди. Кошка притворилась студнем и просто перетекла на другой бок, и теперь дурашливо поглядывала на всех вокруг, приподняв лапы.

И вот за такое безобразие они отдали пятьсот рудов? Матильда Августина сладко потянулась, разом увеличившись в длину, затем также лениво достала до ближайшего кресла и поточила об него когти. Ну вот. Еще и оббивку нужно будет менять. Сплошные убытки!

Кошка снова поглядела на него, будто читала мысли, затем встала и подошла к Илье, чтобы потереться о ноги. При этом она мило заурчала, напевая: «Ах ты ж мой любимый хозяин! Как ты хорош! Как любим! Злые женщины тебя обидели, но я-то уж не брошу, я не подведу!». Он в самом деле не выдержал, взял ее на руки и погладил по рыжей голове. Мотя заурчала еще сильнее, сотрясаясь всем телом, и ткнула его влажным носом в ладонь.

Илья невольно улыбнулся. Да, Лизавета тогда, конечно, учудила. Но без ее денег несчастного лысого котенка бросили бы умирать где-нибудь под забором. А так Мотя нашла свой дом и любящую семью. Софья в ней души не чает, Ксения постоянно подкармливает и жалеет, даже угрюмый Федор смастерил дразнилку и гонял с кошкой по первому этажу.

Да, кошка – это хорошо, но вот Софья… Значит, монастырская целительница? Верилось, конечно, слабо, но после колонки Василисы Животворовой Илья бы ничему не удивился.

– Сколько нежности для бессловесной твари! – патетично вздохнула Лизавета.

– В этом ее неоспоримое преимущество, – согласился Илья.

– Ну если тебя так утомило мое общество, то я могу удалиться! – гордо ответила она и, не дождавшись ответа, действительно вышла из гостиной.

Илья поглядел ей вслед, затем сел на диванчик, устроив Мотю на коленях. Но та недолго терпела его общество: вывернулась и сбежала, чтобы улечься под столом.

– А я не могу удалиться, – произнесла Элия. – Слишком хорошо сижу, и книга интересная.

Она помахала обложкой, на которой затейливым шрифтом было выведено «Укради мою страсть. Я. Шинская». А на фоне пылкий мужчина пробирался к возлюбленной на увитый цветами балкон.

– Какой отчаянный герой, – заметил Илья.

– И, заметьте, никакая монахиня для защиты добродетели ему не понадобилась! – тут же отрезала Элия и вернулась к чтению.

На языке у Ильи вертелось ехидное замечание, что монахиням на страже той самой добродетели как-то не к лицу читать про украденную страсть. Да и вообще, не слишком обременительной вышла ее работа, чтобы попрекать Илью за это. Знай сиди себе, читай книги, вдоволь ешь, долго спи, ну и приглядывай за всеми вполглаза, если захочется. А если и нет, то ничего страшного. Все здесь люди взрослые и дееспособные. Но Элия не роптала и не высказывала недовольства, разве что его подкалывала постоянно, и обратно в монастырь не рвалась.

– Вы же Эльвира, да? – тихо спросил Илья.

Монахиня отложила книгу и с ухмылкой поглядела на него. И сразу же стало понятно, что темное платье на ней выглядит неуместно, плечи широковаты для скромной монахини, а движения слишком плавные и выверенные. Просто поразительная метаморфоза: мгновение назад ее образ смотрелся цельным и правильным, а потом что-то произошло, и Элия будто сбросила маску, став тем, кем и являлась.

Илья тоже хорош! Макар столько раз рассказывал ему о своей начальнице-командире, можно было бы и раньше догадаться.

– Эльвира, – легко согласилась та. – Но и в монастыре святой Фанасии тоже прожила пару лет, так что за добродетелью пригляжу как следует, уж будьте спокойны!

– Даже не пойму, чем вас так зацепила эта