Его нельзя любить. Сводные - Мария Николаевна Высоцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне не нужны отношения. Мне вообще никто не нужен.
К тому же в социуме у меня тоже поставлена перед собой цель. Не быть тряпкой. Уметь отстаивать себя, говорить нет. Банальное закрытие неинтересной книги в действии, так сказать.
— Домой? — спрашивает Алексей, начиная медленно выезжать на дорогу.
— Домой.
Мужчина кивает и больше за весь путь не говорит ни слова. У нас с ним прекрасный тандем молчунов. Если бы он постоянно доставал меня вопросами, я бы этого просто не пережила.
Мне кажется, что после этого лета я вообще на дух не переношу болтунов. Все они ассоциируются у меня с одним-единственным человеком, от которого с самого июля не было ни весточки. Даже Вячеслав ни разу не упоминал про сына. Будто его вообще не существует. Дома все делают вид, что нашего побега не было и я просто переехала жить к маме. Поначалу мне даже нравилась эта концепция, но чем больше проходит времени, тем чаще я задаюсь вопросом — почему?
Почему все в доме ведут себя так, словно Яна не существовало?
А я…
Я еще несколько раз пыталась ему позвонить, хоть и заведомо знала, что он мне не ответит.
У дома благодарю Алексея и вылезаю из машины. Медленно поднимаюсь по ступенькам, толкаю дверь, встречаясь с уже привычной тишиной. В это время здесь обычно пусто. Вячеслав в офисе, мама тоже теперь большую часть времени пропадает на работе. Я же, к счастью, наверное, впервые в жизни предоставлена самой себе.
Наш с мамой летний разговор закончился ничем, она решила просто сделать вид, что ничего не было: ни моих оскорблений в ее адрес, ни ее бегства обратно к мужу. Мы завтракаем каждое утро все вместе, желаем друг другу хорошего дня, говорим о каких-то глупостях, иногда обсуждаем мою учебу. Но ближе друг дружку, совсем не подпускаем.
— Ольга, — кричу уже на ходу в кухню, — у нас есть грейпфрутовый со… к.
Цепляюсь пальцами за кухонный островок, чтобы удержать равновесие. По позвоночнику пробегает жуткий холодок. Плечи слабеют, и я не нарочно горблюсь. Сжимаюсь в комочек. Этого просто не может быть. Я знала, что наша встреча неминуема, знала, и все равно мурашки по коже.
Ян разворачивается ко мне лицом, которое не выражает вообще никаких эмоций.
Я же в полной растерянности, потому что была не готова. Не сегодня. Может быть, в другой раз я обязательно придумала бы какую-то колкую фразу или обдала его взглядом, полным безразличия и холода, но сегодня у меня подкашиваются колени и сердце бахает в груди так, что вот-вот вырвется наружу.
Перед глазами проносятся картинки нашего совместного лета. Машина. Ночь. Море. Та чертова гроза. Его губы. Руки, прикосновения. Я растворяюсь в его объятиях и поцелуях. Жажду их, как не пивший сутки бедуин. Нуждаюсь…
Облизываю ставшие вмиг сухими губы. Мозг посылает ногам сигналы — бежать. Но я продолжаю стоять, как будто меня вмонтировали в кухонный кафель.
Ян тем временем открывает холодильник и протягивает мне коробку сока. Грейпфрутового.
Растерянно киваю, не решаясь притронуться к коробке в его руке. Тогда он просто ставит ее на столешницу. Мы оба по-прежнему молчим. Он не предпринимает никаких попыток меня оскорбить. Да вообще ничего. Стоит столбом, ровно как и я.
Мой взгляд бегает по его лицу. Ни эмоции. Ни одной. Ледяная глыба. Глаза печет.
Я не ожидала, совсем не ждала столкновения с этим губительным холодом.
У меня внутри все огнем горит от обиды. От понимания, что я была и есть его игрушка. Глупая марионетка, которой он с радостью манипулировал. Ничего не изменилось. Я все еще в его власти, меня по-прежнему не отпустило.
Выдыхаю. Именно в этот момент страх достигает пика. Осознание снова прослыть жалкой в его глазах убивает, именно поэтому я и бегу со всех ног к себе в комнату, забыв про жажду, этот чертов сок, и, самое ужасное, забыв о спокойствии, которое только-только начало заполнять мою израненную душу.
Дверь запираю изнутри и еще долго не могу понять, почему никто не сказал мне, что он возвращается? Может, это было галлюцинацией? А что, если я схожу с ума? Что, если моя больная привязанность только усугубилась? Вдруг я и правда его себе сейчас нафантазировала?
Какой же нужно быть идиоткой. После всего. После всего, что он сделал, я все еще рассчитываю на разговор, на объяснения. Хоть на что-то…
Маниакально хочу его оправдать, как делала это сотни раз до этого.
Нет, он точно видение, потому что настоящий Ян не упустил бы и шанса выдать мне какую-нибудь гадость.
Жаль, что мое воображение всегда рисовало его иначе. В моих глазах он был хорошим, несмотря ни на что…
21.2
Любовь казалась чем-то таинственным, светлым. Тем, что не может причинить боль, напротив, подарить счастье. Подарить улыбку. Согреть.
Я всегда хотела влюбиться. Сильно. Взаимно. Чтобы на разрыв аорты. Хотела пропадать в человеке и чувствовать, что это взаимно.
Возможно, я просто переметнула свои розовые мечты на Яна. Ведь что может быть романтичнее путешествия по стране, когда вы двадцать четыре часа в сутки вместе? Когда превращаетесь в тандем и сообща справляетесь с трудностями? Когда видите поддержку в глазах друг друга?
Если дышать трудно, когда он не рядом. А при виде его ты просто воспаряешь к небесам. В груди сразу теплеет, мурашки облепляют тело, сердце ускоряет свой ритм, и тебе кажется, что ничего вокруг больше не существует. Только он и ты. Вместе.
Разве это не она? Не любовь?
Сейчас я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Возможно, это была всего лишь привязанность. Какая-то болезнь. Мне мало уделяли внимания в детстве, может, я просто пыталась восполнить этот пробел и Ян всего-навсего попался под руку?
Не знаю, но понимаю одно — мое состояние далеко от нормального.
Уверенность, что я только-только увидела плод своего воображения, нарастает пропорционально прожитым секундам. Он молчал. Ему это несвойственно. Он молчал и смотрел. Так смотрел, что пальчики на ногах поджимались. С присущим ему холодом, безразличием и тяготящим сожалением. Словно он чувствует все то же, что чувствую я.
Будто ему тоже больно.
Смешно! Это же Ян. Он не способен чувствовать подобное. А
