Леди Сьюзан (сборник) - Джейн Остин

Поскольку сама я прихожанка римско-католической церкви, я с бесконечным сожалением вынуждена порицать поведение любого ее члена; однако поскольку любовь к истине, как я полагаю, весьма оправданна в любом историке, я считаю необходимым заявить, что во времена правления Якова I английские католики вели себя с протестантами совершенно не по-джентльменски. Их поведение по отношению к королевской семье и обеим палатам парламента может весьма справедливо рассматриваться как очень грубое, и даже сэр Генри Перси, хотя и, несомненно, самый благовоспитанный член всей компании, совершенно не обладал общепринятой вежливостью, поскольку окружал заботой исключительно лорда Маунтигла.

Сэр Вальтер Рейли[48] процветал во время его правления и правления его предшественника, и многие люди относятся к нему с большим почтением и даже благоговением… Но поскольку он был врагом благородного Эссекса, я не могу ничего сказать в его пользу и вынуждена посоветовать всем, кто хочет познакомиться с подробностями его жизни, обратиться к пьесе мистера Шеридана «Критик», где они обнаружат множество любопытных анекдотов как о нем, так и о его друге сэре Кристофере Гаттоне[49]… Его Величество отличался любезным нравом, который побуждает человека заводить друзей, а потому обладал большей проницательностью в обнаружении выгоды, чем многие другие. Я однажды услышала превосходную шараду о картине, которую вызвала в моей памяти затронутая мною тема, и, поскольку я подумала, что моих читателей развлечет попытка разгадать ее, я позволю себе предложить ее им:

«Мой первый слог – то, чем мой второй слог был для Англии времен короля Якова I, а меня целиком можно повесить».

Фаворитами Его Величества были Кар, впоследствии граф Сомерсет, чье имя, возможно, составляет часть загаданной выше шарады, и Джордж Вильерс, впоследствии герцог Букингемский. После смерти его величества трон перешел к его сыну Карлу.

Этому приятнейшему монарху, кажется, на роду было написано пережить страдания, сравнимые разве что со страданиями его очаровательной бабушки; страдания, коих он совершенно не заслуживал, поскольку являлся ее потомком. Разумеется, до тех пор в Англии не бывало столько отвратительных личностей сразу, как в тот период ее истории; никогда еще благожелательные люди не были столь немногочисленны. Количество их по всему королевству доходило лишь до пяти человек, не считая обитателей Оксфорда, всегда остававшихся верными своему королю и преданными его интересам. Имена членов этой благородной пятерки, никогда не забывавших о своем долге и никогда не отклонявшихся от верного пути служения Его Величеству, таковы: сам король, всегда неуклонно поддерживающий себя самого; архиепископ Лауд, граф Стаффорд, виконт Фолкленд и герцог Ормонд, проявившие себя ничуть не менее усердными и ревностными служителями этому делу. В то же время злодеи того времени составят слишком длинный список, чтобы писать или читать его, а потому удовольствуюсь тем, что упомяну главарей сей банды. Кромвеля, Ферфакса, Гемпдена и Пима[50] можно считать истинными виновниками всех волнений, невзгод и гражданских войн, которые Англия переживала долгие годы. Во времена правления этого монарха, как и во времена правления Елизаветы, я вынуждена, несмотря на свою симпатию к шотландцам, считать оных столь же виновными, сколь и большинство англичан, потому что они осмелились: придерживаться иного мнения, нежели их сюзерен; позабыть о благоговении, которое обязаны были испытывать к нему, поскольку тоже принадлежали Стюартам; восстать против несчастной Марии, свергнуть ее с престола и заключить в тюрьму; противиться воле, обманывать и предать не менее несчастного Карла. События правления этого монарха слишком многочисленны для моего пера; кроме того, простое перечисление любых событий (за исключением тех, которые касаются непосредственно меня) мне абсолютно не интересно; основная причина, побудившая меня взяться за написание истории Англии, – попытка доказать невиновность королевы Шотландской, что, льщу себя надеждой, мне сделать все же удалось, и очернить Елизавету; хотя, боюсь, в том, что касается второй части моего замысла, я потерпела неудачу… Поскольку, таким образом, в мои намерения не входит давать подробный отчет обо всех невзгодах, выпавших на долю Карла І вследствие неправомочного поведения и жестокости его парламента, я удовлетворюсь тем, что защищу его от упреков в деспотичном и тираническом управлении государством, в котором его так часто обвиняли. Это, кажется мне, сделать не так уж и трудно, ибо у меня есть один аргумент, который, без сомнения, удовлетворит любого здравомыслящего и рационального человека, чьи взгляды должным образом направлялись хорошим воспитанием, – и этот аргумент состоит в том, что король был Стюартом.

Finis

26 ноября 1791 года, суббота.

Письма

Мисс Купер

Сестра,

Сознавая, сколь сильно славословят во всех странах столь справедливое сердце, смело на суд твой предаю сие скромное собрание смешных страниц, старательно сшитых твоей самонадеянной сестрой.

Автор.

Теперь мои дети начинают требовать моего внимания несколько иным, новым для них образом, ибо они уже достигли возраста, когда им необходимо в некоторой степени познакомиться со светом. Моей Августе семнадцать, а сестра ее менее чем на год моложе. Я льщу себя надеждой, что их воспитание позволит им не опозориться при появлении в свете, а они, в свою очередь, проявят полученное ими воспитание, – надеяться на это у меня есть все основания. Они, сказать по правде, весьма милые девушки – благоразумные, но непринужденные… воспитанные, но искренние… оживленные, но спокойные… Поскольку успехи их во всем, что они изучали, всегда были одинаковы, я намерена закрыть глаза на разницу в возрасте и ввести их в свет одновременно. Именно на сегодняшний вечер я запланировала их первый entrée в жизнь: мы будем пить чай с миссис Сдюжирс и ее дочерью. Я рада, что больше никого не будет, поскольку сразу войти в большой круг незнакомых людей в первый же вечер моим дочерям было бы нелегко. Но мы будем продвигаться постепенно… Завтра у нас пьет чай семейство мистера Стенли, и возможно, к ним присоединятся Филипсы с дочерью. Во вторник мы нанесем несколько утренних визитов, а в среду должны обедать в Вестбруке. В четверг мы ждем гостей. В пятницу приглашены на домашний концерт у сэра Джона Винна, а в субботу ожидаем визита мисс Доусон – она должна заглянуть к нам утром; эта встреча завершит введение моих дочерей в светскую жизнь. Как они вынесут столько развлечений, не могу себе представить; об их душевном состоянии я не тревожусь, но меня волнует их здоровье.