Просто Марго - Елена Скаммакка дель Мурго

– Да нет, я, пожалуй, пока подожду разводиться с вами, зачем мне лишаться всех тех материальных возможностей, которые вы так щедро мне предоставляете! Вот когда влюблюсь по-настоящему, тогда и разведусь с вами!

Эти ее слова как острый нож вонзились и без того в страдающее сердце Крамского. Как изменилась Марго, какой она стала прагматичной! Наверное, это Москва ее так изменила!

Все равно она должна была сдержаться и не говорить ему откровенно! Слишком жестоко с ее стороны!

Обладая как любой военный человек, железной выдержкой, генерал Крамской даже бровью не повел, как ему было обидно слышать эти слова.

– Хорошо, давай, больше об этом не будем говорить, – только и сказал он. – Скажи Нюре, чтобы начала собирать наши чемоданы, послезавтра летим на море.

Безответно влюбленному в очень молоденькую девушку генералу Крамскому казалось, что теперь он окончательно выиграл эту баталию. Что, наконец, приковал цепями любви к себе Маргариту, которой ничего не останется делать, как полностью подчиниться ему и беспрекословно следовать его советам. Что теперь никто и ничто не угрожает его счастью. Но он ошибался, еще как ошибался!

В Сочи Маргарита вела себя достойно, согласно своему высокому социальному положению жены генерал-майора, в основном общалась со своими родителями. Крамскому же перепадало лишь сухое «доброе утро, Сергей Павлович», «добрый вечер, Сергей Павлович».

– Мамочка, как здорово, что и вы сюда приехали. – Марго соскучилась по ним и очень нуждалась в их понимании, сочувствии и ласке.

– Спасибо Сергею Павловичу, он нас просто балует. Я понимаю, Маргоша, что ты огорчена провалом во ВГИК, но знаешь, доченька, я прочла биографии некоторых известных актеров, так, многие из них по несколько раз поступали, но, в конечном счете, поступили и стали знаменитыми. Тебе всего девятнадцать лет, у тебя вся жизнь впереди. Ты согласна со мной, дорогая?

– Хорошо, мамулечка, ты права, буду пытаться поступать на следующий год. – Марго покосилась на лежащего рядом на шезлонге Крамского, а тот сделал вид, что не прислушивается к их разговору.

– Правильно, дочь, не сдавайся! – приободрил ее отец.

«Надо будет откровенно поговорить с Савулиди, – решил, невольно слушая их разговор, Крамской, – порассказать всяких ужасов про актерскую профессию и про богемную Москву, про это опасное социальное болото, которое может поглотить их дочь. Чтобы глаза, наконец, раскрыли на столичную действительность».

– Мама, а как там Дмитрий? Что-то вы о нем мне ничего не рассказываете, и он сам мне давно не писал и не звонил? – Маргарита с самого детства была очень близка со своим братом, любила его сильно и тоже скучала по нему в Москве.

– Маргоша, пойдем, прогуляемся, а то совсем на солнце обгорим, – предложила Юдина, беря с лежака свое полотенце и шляпу.

– Понимаешь, мы с папой не хотели тебя расстраивать во время твоих вступительных экзаменов, но Димка сбежал из мореходного училища. – Они с дочерью все больше удалялись от пляжа, направляясь вглубь роскошного парка санатория.

– А куда же он сбежал? – вообще-то, эта новость не сильно удивила Марго, она всегда была уверена, что все этим закончится, да и сам брат об этом ее предупреждал не раз.

– Он убежал, как потом выяснилось, к своему другу по училищу, аджарцу, в горное селение. Отец нашел его довольно быстро, но Дмитрий наотрез отказывался возвращаться домой, если мы ему не пообещаем, что больше не станем настаивать на мореходном училище и дадим ему спокойно заниматься живописью.

– Я вам с отцом всегда говорила, помнишь, мама, что Димка у нас структура тонкая и к военной муштре совсем не пригодная. А отец все гнул свою линию: мореходка да мореходка.

– Да, именно так, – со вздохом согласилась с ней мама.

– А что теперь? Отец выполнил Димкин ультиматум?

– А что ему оставалось делать?! Наконец, он убедился и понял, как глубоко страдает его сын, подчиняясь его воле. Мы приняли решение, что Дмитрию лучше будет жить отдельно от нас, нашли ему небольшую мансарду в городе, в которой он устроил свою художественную мастерскую. Дима часто приходит к нам в гости, и вообще отношения у него с отцом стали намного лучше. Я посылаю к нему несколько раз в неделю нашу домработницу прибрать его так называемый творческий беспорядок и приготовить поесть, а то, рисуя свои картины, бедный мальчик и вовсе иногда забывает покушать.

– Вот видишь, мама, это правильно, пусть Димка живет своей жизнью, может, станет известным на весь Советский Союз художником, и мы еще будем им очень гордиться, а если бы отец этого не сделал, то убил бы заживо его талант, а это очень жестоко и несправедливо. Вот как, я, например, чувствую в себе, что могу и должна стать актрисой, что это мое призвание, и стану ею!

Марго не переставала мечтать об актерской карьере. Если бы только она догадывалась о коварных планах Крамского! Она бежала бы от него куда глаза глядят и уж, конечно, никогда не простила бы его, потому что подлость даже любовью оправдать нельзя. Для нее стало бы большим ударом узнать, что человек, которому она все это время безгранично доверяла, на вид такой весь из себя правильный и благородный, смог пойти на такую мерзость, как подговорить приемную комиссию не принимать ее во ВГИК.

И все из-за этого жуткого страха потерять ее навсегда. Любовь, так внезапно и дерзко ворвавшаяся в его уже более чем зрелую жизнь, стала для генерала Крамского не великим счастьем, а сплошным кошмаром. Мучением стала для него! Он мучился днем и ночью от того, что может спугнуть Марго одним лишь неправильным словом, что в один прекрасный день она соберет свой чемодан и уйдет от него. А как ему после этого жить? Без ее лучезарной утренней улыбки, без ее смеха и легких шагов по квартире, без их долгих вечерних обсуждений просмотренного фильма или спектакля. Маргарита стала очень важной частью его жизни, частью его самого, и отнять эту часть от него было бы равносильно смерти.

Вернувшись из Сочи, Марго пустилась в разгул. Она уволилась из МХАТа, но успев познакомится в театре со многими, стала посещать актерские вечеринки и сама приглашать к себе своих творческих друзей. Ее гости хоть и были московской богемой, но вели себя пристойно, ничего в доме не били, читали стихи, пели песни и что-то всегда так громко обсуждали. Да и сама Марго, на радость и уважение домработницы Нюры, все тщательно после своих гостей прибирала и мыла.