Гиммлер. Инквизитор в пенсне - Андрей Васильченко

Геринг прекрасно понимал, что если бы он согласился на это, то государство не смогло бы более хоть как-то влиять на концентрационные лагеря. Однако на практике оказалось, что все распоряжения Геринга оставались лишь на бумаге. Ни одному из прусских чиновников не удалось получить реальную возможность «надзора» за деятельностью гестапо. Видя бессмысленность своих попыток, 20 ноября Геринг передал Гиммлеру пост руководителя гестапо. С этого момента Гиммлер являлся одновременно и инспектором, и начальником тайной государственной полиции. Гиммлеру удалось одержать победу в очередном раунде борьбы за власть.

Усиление власти Гиммлера сопровождалось несколькими организационными процессами, которые шли внутри СС. В первую очередь надо обратить внимание на создание тандема СД — гестапо. Если в 1933–1934 годах Гиммлер использовал СД в качестве инструмента, который помогал ему в борьбе за новые сферы влияния, то после «ночи длинных ножей» эсэсовская служба безопасности должна была выполнять функции, подобающие гестапо. Чтобы избежать взаимной конкуренции, в конце 1935 года Гиммлер выпустил «общие служебные инструкции», которые предназначались как для гестапо, так и для СД. В них отдельным пунктом была прописана необходимость тесного сотрудничества этих двух ведомств.

Желая закрепить свои «завоевания» во властных структурах, весной — летом 1935 года Генрих Гиммлер неоднократно пытался доказать, что его радикальные методы ведения дел были вполне оправданными. Именно в это время он вводит в оборот словосочетание «коммунистическая угроза». К этому времени гестапо и СД была хорошо известна структура коммунистического подполья. Агентам тайной полиции удалось выявить почти все связи оставшихся на свободе коммунистов и проследить их до самого низового уровня. Для того чтобы ликвидировать коммунистическое подполье, нужен был только приказ. Но Гиммлер не спешил с этим — он предпочитал проводить репрессии порционно. Коммунисты становились своего рода инструментом в его руках, так как почти все коммунистическое подполье после очередного разгрома вновь возникало под фактическим контролем гестапо. Одна из таких больших облав должна была произойти именно в середине 1935 года. Она была нужна Гиммлеру, чтобы оправдать сам факт существования централизованного аппарата террора — раз есть враги рейха, значит, были нужны гестапо и СД. На самом деле он никогда не намеревался (по крайней мере до начала Второй мировой войны) полностью ликвидировать так называемое коммунистическое сопротивление. Если бы положение Гиммлера стало шатким, то он в очередной раз мог разыграть карту с «красной угрозой». Аресты более 10 тысяч членов Коммунистической партии, которые были проведены в течение 1935 года, позволили Гиммлеру стать хозяином положения. В феврале 1936 года по его инициативе в Пруссии был принят Закон «О гестапо», согласно которому тайная государственная полиция превращалась в самостоятельный орган власти, который был не только фактически не подконтролен государственным органам власти, но мог задерживать подозреваемых на неограниченный срок.

Стремление Гиммлера освободить гестапо от «назойливых оков закона» было связано с широкой общественной кампанией, которая стартовала в мае 1935 года. Именно тогда в эсэсовском журнале «Черный корпус» была опубликована статья Гейдриха, которая называлась «Трансформация нашей борьбы». На некоторое время название статьи превратилось в специальную рубрику. Печатавшиеся в ней материалы сводились к одной простой мысли — уничтожение враждебных по отношению к национал-социализму организаций отнюдь не означало окончательную победу над внутренним врагом. «Настоящая угроза» исходила от умов, которые продолжали неустанную борьбу против национал-социалистического государства. В качестве основных противников обозначались: мировое еврейство, мировое масонство и политический клерикализм. Подчеркивалось, что «враги» могли вполне успешно интегрироваться в административный и политический аппарат «нового государства», где вели свою незримую деятельность. В данном случае Гиммлер предпринимал некие меры безопасности. С этого момента любую критику в свой адрес он мог трактовать как «происки врагов». Весьма показательно, что если некоторое время назад «большевики» изображались едва ли не главными врагами рейха, то теперь они выступали всего лишь в виде марионеток, которыми управляли «истинные враги Германии».

На самом деле лозунг о «трансформации борьбы» мог использоваться для нескольких целей. С одной стороны, это означало, что необходимо было вести «духовную борьбу». Весьма показательно, что именно в это время было создано «Наследие предков», которое, превратившись в эсэсовское научно-исследовательское общество, должно было фактически заново трактовать немецкую и германскую историю. Кроме этого «трансформация борьбы» говорила о том, что после уничтожения коммунистического подполья гестапо задумало вести работу против «духовных врагов» и «подстрекателей». В 1936 году Гейдрих и его сотрудники обобщили эти идеи, которые вылились в четыре основных пункта. Во-первых, с «политическими противниками» (евреями, масонами и политизированными священниками) должна была вестись всеобъемлющая борьба, которая во многом должна была иметь превентивный характер. Во-вторых, политическая полиция в своей деятельности не должна была быть ограничена законом. В-третьих, гестапо, СД и общие СС должны были слиться, создав «охранный государственный корпус». В-четвертых, надо было проявлять «неприступную твердость» в отношении тех, кто мешал работе рейхсфюрера СС.

Контуры этой программы были впервые озвучены Генрихом Гиммлером 12 ноября 1935 года в Госларе, где происходил съезд немецких крестьян. Он заявил, что «СС должны позаботиться о том, чтобы в Германии, в самом сердце Европы, внутренние враги или внешние эмиссары больше никогда не смогли разжечь огонь недочеловеческой еврейско-большевистской революции». «Мы будем всё знать об этих силах, об их существовании, об их даже самых незначительных действиях. И если они существовали десятилетия и даже тысячелетия, то это не помешает нам сегодня занести над ними безжалостный меч правосудия». В своем выступлении перед Прусским государственным советом Гиммлер вновь охотно употреблял слова «суровый» и «безжалостный». Он заявлял: «Мнение о том, что политическая борьба против противников: еврейства, большевизма, прожидовленного масонства и тому подобных сил, которые противились возрождению Новой Германии, окончена, по моему мнению, является глубочайшим заблуждением. Вероятно, Германия стоит только на пороге решающего мирового столкновения с этими недочеловеческими силами». Гиммлер впервые публично использовал формулу, которую он считал удачной для обозначения конгломерата всех будущих «противников Германии».