Сердце Тьмы - Антон Леонтьев

По приказу Уго другой матрос выстрелил в стражника, но промахнулся. Стрела попала в золотую плиту. В ответ стражник метнул нож, который вонзился в горло второму матросу. Я оцепенел. Как я и подозревал, мы находились в руках сумасшедших, поклоняющихся аду. Но что они сделают с нами?

Прежде чем я успел сообразить, один из жрецов издал истошный крик, на который по скрытой лестнице в храм стали набегать стражники. Намерения у них были явно серьезные.

— Мы уходим, — произнес мой брат. — И вы не посмеете нас тронуть!

По его команде мы, прикрываемые шестью или семью матросами с арбалетами, двинулись к центральной лестнице. Я ощущал ненависть и злобу, которые исходили от индейцев. Нам пришлось оставить двух наших мертвых товарищей. К своему ужасу, я видел, что один из жрецов, как умалишенный мясник, разделывает тела несчастных. Мне стало дурно. Видимо, они собирались потрапезничать человеческим мясом.

Мы были у самого подножия лестницы, индейцы по-прежнему лежали ниц, хотя прошло никак не менее часа с того момента, как началось это странное действо. Нам оставалось только одно — удалиться так же, как мы и пришли. И оставить все здешнее золото в целости и сохранности.

— Мы еще вернемся сюда, — проскрипел зубами Уго. — Я возьму всех матросов, которые есть на кораблях, и мы вернемся в этот город людоедов и превратим его в сплошные головешки. И мы разрушим их алтари, Арман!

— Церковь благословляет тебя на это, Уго, — ответил я. — Мы не можем терпеть людоедство и кровавые оргии, это противно нашей милосердной религии.

Но индейцы вовсе не собирались отпускать нас восвояси, и мы в этом тотчас убедились. На верхней ступеньке лестницы появился государь, который рыкнул на всю площадь. Мгновенно индейцы, плашмя лежавшие на площади, подняли головы, устремив взоры на своего повелителя. Царь племени произнес несколько фраз, причем тон его был далеко не самый дружеский. Мы тем временем пытались уйти по коридору, проложенному среди лежащих на земле дикарей.

Внезапно все изменилось. Индейцы, все как один, вскочили на ноги и уставились на нас. Я чувствовал, что они желают нам зла, и принялся молиться, призывая на помощь покровителя своего, святого Франциска.

Еще один короткий призыв, и индейцы бросились на нас. Матросы пытались стрелять из арбалетов, кто-то даже выстрелил один раз из ружья, это испугало индейцев, точнее, нескольких из них, но их были сотни, скорее даже тысячи, и наша крошечная группка не могла противостоять натиску этих нечестивцев.

Уго, обнажив шпагу, пытался сопротивляться, но вскоре нам пришлось признать поражение. Индейцы схватили нас и отобрали оружие. Мы оказались у них в плену.

Удовлетворенный этим, индейский монарх крикнул что-то, и появившиеся стражники грубо заставили меня снова подниматься наверх. Уго они тоже пинками указали на то, что он должен следовать к вершине храма. Матросы остались внизу. Я подчинился грубой силе и, уже достигнув последней ступени храма, обернулся на мгновение. Я увидел, что эти чудовища устроили невыносимое пиршество прямо на площади. Они лишили нескольких матросов жизни и делили их тела на части, как мерзостные демоны, а не люди.

Мы снова были приведены с моим братом в помещение храма. Перед колоннами с изображениями их божеств уже лежали два человеческих сердца, которые были вынуты из груди мертвых матросов. Я заметил, что и девушка, из-за спасения жизни которой все, собственно, и произошло, тоже уже мертва.

Я оцепенел, холод сковал разум. Неужели настал мой час предстать перед Всевышним? Я совершенно не боялся смерти, более того, я понимал, что после кончины меня ждет иная, гораздо более совершенная жизнь в Царстве Божием. Но я не собирался принимать смерть от руки еретиков-каннибалов.

Один из стражников грубо пихнул меня к двум жрецам, я попытался сопротивляться, но физически я никогда не был развит и не мог оказать достойного отпора. Зато Уго боролся с несколькими стражниками. Жрец ударил меня по голове, я потерял сознание, а когда пришел в себя несколькими мгновениями позже, то понял, что он положил меня на алтарь. Одна рука моя находилась в кольце, другая еще нет.

Я принялся вслух страстно читать молитву, адресованную святому Франциску. Я всегда знал, что он никогда не бросит меня в беде. Уго, которого нехристи тоже скрутили, находился перед статуей одного из языческих божеств. Над ним навис жрец с ножом в руке. Ко мне приблизился изможденный старик, глаза которого горели, полные мертвого сатанинского огня. Он занес надо мной нож, рукоятку которого держал обеими руками, сцепленными в замок. Ну вот, настали мои последние мгновения на грешной земле. Что ж, я готов предстать перед Господом и отчитаться во всех прегрешениях, которыми была полна моя несовершенная жизнь.

Но в тот момент, когда жрец был готов вонзить в грудь мою нож, разверзнуть ее и вынуть мое трепещущее сердце, полное христианской любви к Богу, я ощутил подземные удары и толчки. Храм зашатался, а жрец, который стоял около меня, отшатнулся, как будто неведомая рука оттолкнула его в сторону. Но что же произошло?

Видимо, случилось трясение земли, которое наблюдается не только в этом затерянном мире, полном ужаса и отсутствия веры, но и в Европе. Так, итальянские и португальские города не раз оказывались жертвами гнева Господня. И в этот раз было так же. Я понял — святой Франциск услышал мои молитвы и призвал на помощь неведомые мне силы природы, чтобы оградить нас с Уго от мучительной и позорной смерти. Землетрясение произвело на индейцев неизгладимое впечатление, они пали ниц, причем все, даже их жрецы и государь, и стали по-своему молиться. Уго, который вдруг оказался на свободе, воспользовался этим и ринулся ко мне. Брат мой помог мне освободиться, и мы бежали по лестнице, не дожидаясь, пока индейцы придут в себя.

Все они бормотали одно и то же непонятное слово:

— Касамба!

Толчок повторился, я едва не упал, но Уго поддержал меня. Мы в великой спешке спустились вниз. Из нашей команды были живы всего четверо матросов, другие же были растерзаны кровожадными дикарями. Индейцы, в благоговении опустившись на землю, молились, мы, не обращая на них внимания, бросились прочь.

Святой Франциск был явно на нашей стороне, потому что толчки продолжались один за другим. Храмы шатались, а по земле пробегали трещины, из которых поднимались дым и огонь. Мы оказались около той самой мощеной дороги, которая привела нас в долину. Мы боялись, что индейцы устремятся за нами, но, к счастью, этого не произошло. Вшестером — четверо матросов, Уго и я — мы достигли вершины горного хребта, отгораживавшего зловещий город от внешнего мира.

— Мы вернемся в Эльдорадо, — поклялся Уго, глядя вниз, на крыши храмов. — Но вернемся для того, чтобы победить!

И в его словах было столько злости, что я поверил ему. Мы с большими трудностями спустились вниз, в джунгли. Оружия у нас не было, за исключением небольшого ножа, изготовленного из чрезвычайно прочного камня. Этот кинжал жрецы использовали для своих кровавых церемоний, и его же забрал у них Уго перед тем, как скрыться.

Нам пришлось испытать муки голода, пока мы держали обратный путь к побережью. Двое из четырех матросов по пути умерли. На одного напал огромный сатанинский паук, покрытый длинной шерстью, он укусил несчастного, и матрос скончался днем позже. Другой утонул в реке, которую нам пришлось переплывать. То ли его уволок под воду крокодил, то ли ногу свело судорогой, то ли на него напало некое неведомое чудовище — я не знаю.

Мы вышли к побережью поздней ночью, оборванные, заросшие, грязные. В лагере нас едва не приняли за туземцев и хотели даже открыть огонь, но Уго, сохранивший свой звероподобный рык, завопил:

— Клянусь ушами воскресшего Лазаря, я перевешаю вас всех сам, если вы откроете огонь, болваны! Это я, Уго д'Эрбервиль, ваш господин и предводитель!

Наконец-то мы оказались снова в окружении славных христиан! Все были в ужасе от нашего рассказа, в особенности от кровавых привычек индейцев Эльдорадо. Уго же говорил:

— Там полно золота, его там несметное количество! Это не жалкая кучка побрякушек, которыми обладают племена, живущие на побережье. И мы должны отомстить этим чертям за смерть наших товарищей. Они убили и съели их! Что ты скажешь, Арман?

Я ответил:

— То, что происходит в той долине, должно быть прекращено. Эти индейцы — исчадия преисподней, Церковь поощряет низвержение лживых культов. Вспомните походы в Святую Землю за христианскими святынями, которые были в руках неверных. Мы должны завоевать проклятый Богом город!