Алчность - Тара Мосс

— Привет, Энди. — Она вышла из машины и прислонилась к дверце. Носильщик был тут как тут и быстро уложил в багажник чемоданы Мак. Он открыл дверцу и ждал, когда она сядет на пассажирское сиденье.

Мак шагнула к Энди:

— До свидания, милый. Спасибо за все. — Возможно, простая вежливость, ничего больше. За что Мак было его благодарить? — Надеюсь, у Джимми все будет хорошо. — Она энергично пожала его руки, плетями повисшие вдоль тела. — Береги себя, хорошо? Я действительно рада, что мы провели это время вместе.

Мак придвинулась и обняла его прежде, чем он успел что-либо предпринять. У него перехватило дыхание. Руки Мак обхватили его, крепко сжали, и вот ее уже нет рядом. Она скользнула в машину, и коридорный захлопнул за ней дверцу. Ошеломленный Энди попятился. Он так ничего ей и не сказал! Почему?! Карен Махони поймала его взгляд и поднесла руку к лицу, изображая телефонный разговор. «Позвоню позднее», — прочитал Энди по ее губам и кивнул в ответ.

Машина тронулась с места.

Энди не помахал вслед. Даже не шевельнулся.

Голова была пустой, как барабан.

Детектив наблюдал, как машина едет прочь по Нокс-стрит, и когда она скрылась из виду, отправился на поиски «Джека Дэниэлса». На одной из ближайших улиц он обнаружил еще открытый винный магазин. Впереди его ждала длинная бессонная ночь, и ему была необходима компания.

Глава 35

Рука Тюремщицы по-прежнему касалась его пальцев. Эд Браун мечтал о том, чтобы она поскорее убрала ее. Ему срочно требовалось, чтобы она ее убрала.

Нетерпение Тюремщицы нарастало, это было очевидно. Теперь, когда их больше не разделяли тюремные решетки, она явно ожидала от него предложения. Его любви.

— Но, любимый, — проворковала она, — когда же мы сможем пожениться? — Она погладила его по лицу и позволила себе положить ладонь ему на грудь.

Эти пальцы… трогают его.

Тюремщица хотела секса.

СЕКСА.

Она хотела заниматься с ним сексом. Эд это знал. Сказала ему, что она девушка. Да вы только посмотрите на нее! Она такая же, как все. Всем женщинам нужно только одно — секс. При одной мысли о сексе Эда передернуло. Живой, грязный секс с истечением телесных жидкостей, пота, нечистые запахи, микробы и…

Тюремщица снова положила руку ему на плечо, и Эд резко отбросил ее, прижавшись спиной к стене, задыхаясь от ужаса.

Нет!

Тюремщица обиженно застыла, оскорбленная его молчаливым протестом. Ее размалеванное лицо исказила разочарованная гримаса, противный рот вяло раскрылся.

— Дорогой, ты больше не хочешь на мне жениться? — проскулила она, чуть не плача. — Разве я плохо поступила, приготовив для нас этот дом? — Ее глаза с мольбой смотрели на него. Она ждала, что он начнет уверять ее в обратном. Эд не знал, как быть с трупом в холодильнике. Неужели она сама порешила братца? Ради него? И сделала это своими руками?

Эд понимал, что не может себе позволить оскорбить ее. Она все еще нужна ему для добывания денег, иначе этот день ожидания можно считать потерянным. Наступила воскресная ночь, и теперь ее банк откроется лишь в понедельник. При удачном раскладе менее чем через двенадцать часов он получит тысяч двадцать долларов наличными. Может быть, и больше. До сих пор Тюремщица следовала его указаниям, так почему бы ей не снять со счета свои сбережения, если он об этом попросит? Он зашел уже далеко, и осталось протянуть время всего до следующего утра. Убивать ее сейчас бессмысленно. Просто бесполезно. Как только он получит достаточно денег, настанет время избавиться от нее и разыскать Макейди, где бы та ни скрывалась. Он последует за ней хоть через океан — в Канаду, в Европу, — чего бы ему это ни стоило. Но без денег Тюремщицы ему пришлось бы научиться воровать, рискуя быть пойманным. Эд не какой-нибудь вор. Он презирал воров.

— Я сделала что-то не так?

— Нет, милая. Ты все сделала правильно, — выдавил Эд. Когда дело дошло до денег, он больше не мог думать о трупе в морозильной камере и о том, как он туда попал. Единственное, что его интересовало, это то, как ему смыться, как заполучить деньги на жизнь и разыскать Макейди.

— Просто… Я хочу дождаться подходящего момента, прежде чем делать тебе предложение, — объяснил он. — Ты сама увидишь.

Нужно еще немного подержать ее на расстоянии, не потеряв доверия и любви. Это будет непросто. В подобных делах он опыта не имел. Да и терпения не хватало. Каждый раз, когда Тюремщица подходила слишком близко, жестокие мысли словно оглушали его. Становилось трудно думать.

Подумай о деньгах.

— Дорогой, я люблю тебя. — Тюремщица подошла вплотную и снова положила руку ему на плечо. Ее рот опасно приблизился к его губам, жирная помада грозила прикоснуться к лицу. — Я так ждала тебя. Давай не будем откладывать это надолго.

Эд не ответил. Он с трудом боролся со своими жестокими мыслями.

Убей ее прямо сейчас. Зарежь и брось здесь. Возьми стереосистему и смывайся.

— Ты меня не любишь, дорогой?

Убей ее. Перережь ей горло.

— Милый…

Подумай о деньгах.

— Дорогая, конечно, я люблю тебя, — ответил Эд, сдерживаясь изо всех сил. — Ты красивая женщина. — Он вымученно улыбнулся, проводя по ее тусклым волосам правой рукой, которую срочно требовалось отмыть. В тюрьме он наговорил ей так много комплиментов. Что именно он нес? Припомнить бы сейчас верные слова. Например, из телесериала, от которого она так балдеет.

Тюремщица все еще выглядела несчастной. Она присела на край кровати и надула свои узкие птичьи губы. Эд постарался отвлечься. Если она прикоснется к нему вновь, придется ее прикончить, а это было бы недальновидным поступком.

— Ты для меня единственная женщина, — сказал Эд. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— О Эд!

— Когда придет время, я сделаю тебе предложение по всем правилам. Будь терпеливой.

Они говорили об этом в Лонг-Бэй. В гостиной лежала стопка журналов для молодоженов, придавленная подсвечником в форме сердца. Он не мог их не заметить. Нужно еще немного поводить ее за нос.

— Прошу тебя, будь терпеливой. Я люблю тебя, — повторял Эд. — Ты для меня единственная на свете.

Наконец-то он нашел нужные слова и понял, что счастливо избежал ужасной неприятности. Его заверения удержат ее на некотором расстоянии до тех пор, пока он не получит деньги.

После этого она умрет.

Глава 36

Энди держал бутылку обеими руками. По его лицу непрерывно текли слезы. Одна капнула на руку, и он поспешно стер ее, словно едкую кислоту, а затем тупо уставился на влажный след. Он был потрясен тем, что плачет, не в силах смириться с этим. Энди был не из тех мужчин, что плачут. Это часто служило поводом для упреков со стороны покойной жены. Кассандра не раз винила его в отсутствии эмоций.

Посмотрите, что со мной стало.

Нельзя сказать, что Энди не испытывал сильных чувств. Скорее понимал, что, давая им волю, делу не поможешь. Они ничего не стоили. Что толку от эмоций, когда на дороге лежит убитый ребенок и преступление необходимо раскрыть?

Чем помогут эмоции, когда хороший детектив лежит в больнице, а садист-психопат разгуливает на свободе?

Встреча с семьей Кассиматиса в больничной палате утром доконала Энди. У Энджи и ее детей он увидел знакомый взгляд — потерянный взгляд людей, не уверенных в будущем, не уверенных в собственной судьбе и месте под солнцем. Вид опустевшего рабочего стола Джимми довершил дело. Кипа бумаг на столе, там, где он их оставил, уезжая в Лонг-Бэй за Эдом Брауном. Все выглядело неправильно. Неестественно. Что, если Джимми никогда больше не вернется на работу? Эд еще раз, присущим ему извращенным способом, отнял у Энди самое дорогое. Он избрал жертвой Кассандру Флинн и убил ее, а теперь добрался и до Джимми, словно постепенно извлекал из тела Энди жизненно важные органы, пока детектив, охотившийся за ним и посадивший его в тюрьму, не останется в одиночестве, отрезанный от близких, подобно самому убийце.

Однажды Эду уже удалось близко подобраться к Макейди. Пока он в бегах, Мак лучше покинуть Австралию. Только эгоизм заставлял Энди желать, чтобы она осталась в Сиднее. Ему пришлось смириться с отъездом Макейди, довершившим череду его потерь. Пока он несколько месяцев ждал приезда Мак в Сидней, на процесс, мысль о том, что они увидятся, облегчала ему жизнь, помогала забыть об их разрыве. Энди старался не думать об этом, полагая, что еще будет время все исправить. Но теперь Мак уехала, и у нее нет причин возвращаться. Он упустил свой шанс.

Слова, которые он хотел сказать ей, но не смог, прокручивались у него в голове снова и снова.

Я люблю тебя, Мак. Останься со мной.

— Проклятье, ты так ничего и не сказал! — выкрикнул он в равнодушную белизну потолка. — Дурак…

Он даже не помахал ей на прощание рукой.

Правда заключалась в том, что Энди боялся отказа Мак. С чего бы ей оставаться с ним? Ему нечего ей предложить.