Алчность - Тара Мосс

Мои девочки.

Полиция отняла у него свободу и завоеванные им трофеи. Но теперь Эд вернет себе свое. Он им еще покажет. А Энди Флинн получит по заслугам.

— Как мой маленький неразлучник? Ты хорошо спал? — спросила Тюремщица.

— Я спал очень хорошо, любимая. Ты сегодня так красива. — Он старательно кривил губы в улыбке.

Тюремщица покраснела, ее двойной подбородок затрясся от удовольствия. Эд заметил, что она отчаянно старается выглядеть как можно привлекательнее. Так, сегодня накрасилась еще больше вчерашнего. В Лонг-Бэй он никогда не замечал на ней косметики, но сейчас ее узкие, с опущенными уголками губы покрывала коралловая помада, а маленькие черные глазки были заляпаны голубыми тенями. Эд надеялся, что на работе эта бабища морду не красит. Иначе это могут заметить.

— О, как ты добр, — жеманно улыбнулась она.

Он заставил себя улыбнуться:

— Любимая, я так благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. У тебя это вышло просто потрясающе. И все это, — он указал на глупые игрушки и надушенную мишуру, — создает в моей комнате такой уют.

— Тебе понравилось? О, спасибо!

— О да. Но, боюсь, у меня аллергия на духи, — солгал он. — Кажется, я чувствую запах лаванды? У меня нос начинает… — он кашлянул для пущей убедительности, — закладывать.

— О нет! — смущенно воскликнула Тюремщица. — Мне так жаль, Эд! Я сейчас же избавлюсь от них.

— Все хорошо, милая, — попытался он ее успокоить. — Откуда тебе было знать? Боюсь, я совсем не выношу духов.

Но она уже металась по комнате, собирая маленьких керамических животных и какие-то дурацкие плошки с ароматическими свечами. Он с отвращением наблюдал за ней. Тюремщица надела джинсы с высокой талией и топ в цветочек пастельных тонов. Фигура плотная, мускулистая, не жирная. Эд подумал, что при такой работе она должна быть сильной. Жесткая каштановая челка закрывала лоб до самых глаз. Он находил ее лицо жестким и мужеподобным.

Сьюзи уже собрала большую часть безделушек, как вдруг заметила еще одно саше с ароматизированными сухоцветами, сгребла и его — и выскочила за дверь.

«Когда лучше ее убить?» — задался вопросом Эд. И где? Об этом он подумает, как только получит деньги. После этого избавиться от нее будет нетрудно. Она всего лишь женщина, хотя и физически крепкая, зато совсем ручная.

Она вернулась в спальню с горящими щеками.

— Огромное спасибо, дорогая. Мне очень жаль, — сказал Эд.

— О нет. Это мне жаль, — ответила женщина.

— Может, у тебя есть для меня немного дезинфицирующего средства, чтобы… — начал он.

— О, конечно! — Она выбежала из комнаты и быстро вернулась с аэрозольным баллончиком и разбрызгала повсюду его содержимое, пока комнату не окутал туман.

Эд почувствовал облегчение. Позднее он еще раз проведет дезинфекцию. Но пока и так сойдет.

— Тебе действительно понравился дом? — волнуясь, спросила Тюремщица сквозь туман, пронизанный его любимым запахом чайного дерева. Когда он работал в морге, именно таким дезинфектантом они и пользовались.

— Да, понравился, — ответил он.

На данный момент сойдет.

— Замечательное любовное гнездышко, правда? — проворковала она.

— Да, верно. Мне очень жаль, что я так утомлен. Я для тебя неважный компаньон.

— Любимый, ты так много пережил. Теперь ты можешь отдохнуть. Я хорошо позабочусь о тебе. В нашем распоряжении все время на свете.

— Подойди сюда и присядь на мою постель, — сказал Эд.

Он ненавидел, когда она приближалась к нему, но пока еще приходилось ее терпеть. Она приготовила для них отдельные спальни, и за это он был ей особенно признателен. Но оставалось еще кое-что выяснить. Женщина подошла к кровати и склонилась над ним. Дезинфектант сделал ее чище, подумал Эд и спросил:

— Ты слышала что-нибудь о полицейских?

— Не волнуйся. — Она отбросила глупые девчоночьи манеры и стала серьезной, как прежде, когда они были в Лонг-Бэй. — Сегодня меня спрашивали, не замечала ли я чего-нибудь необычного в исправительном центре, но я была готова к этому. Они ничего не подозревают. Обычная рутинная проверка. Все будет хорошо. Нет ни одной ниточки, которая привела бы их ко мне.

Он кивнул с легким разочарованием. Возможно, это добавляет ему пару дней, пока обстановка не накалится. А может быть, и больше. Полиция станет прочесывать аэропорты, причалы, все те места, где он бывал в прошлом.

— Они не придут сюда тебя допрашивать?

— Нет. Я здесь не живу. Возможно, они допросят меня еще раз на работе, но завтра у меня выходной.

Эд рывком сел в постели и растерянно пробормотал:

— Как не живешь?

— Это… — Сьюзи смутилась. — Этот дом принадлежит моему покойному родственнику.

Должно быть, это дом ее матери, решил Эд. Стало понятно, откуда все эти глупые диванные подушечки и безделушки.

— Я прихожу сюда по выходным и наслаждаюсь, но об этом никто не знает. Здесь никого не бывает. Это превосходное убежище для нас. Оно принадлежит только нам.

Тюремщица явно что-то скрывает.

— Ну хорошо, — вздохнул он, не зная, как подвести ее к главному. — Так ты абсолютно уверена, что сюда никто не придет? Ни твои друзья, ни родственники? — Он уже спрашивал об этом, но следовало убедиться, что никакой угрозы нет.

— Я обещаю тебе это, любимый. Мы здесь совершенно свободны.

Он улыбнулся ей, изображая волнение, но, когда Сьюзи нагнулась его поцеловать, отпрянул. Тюремщица прижалась ртом к его губам и оставила большой влажный отпечаток. Когда она отправилась готовить ему яичницу, Эд выбежал в ванную и мыл лицо с мылом до красноты. Ее губная помада отдавала прогорклым кухонным жиром.

Глава 32

Макейди и Энди встретились в субботу днем у небольшой приемной на третьем этаже «Сэра Стэмфорда». После побега Эда Брауна прошло более суток.

Макейди увидела высокую фигуру Энди, идущего по коридору. Он еще не заметил ее, поэтому у Мак было немного времени, чтобы рассмотреть его и приготовиться встретиться с ним лицом к лицу. Он оделся в привычные синие джинсы и черный кожаный пиджак, как, бывало, на их первые свидания. Его щеки показались ей запавшими, подбородок зарос щетиной. Как и Мак, он почти не спал. Впечатление от его внушительного роста портили плечи, ссутулившиеся так, словно на них легла вся тяжесть мира. Совсем как я, подумала Мак. Она жадно вглядывалась в черты Энди, как ни старалась этого отрицать. Это просто тяга к знакомому лицу или попытка разнообразить гостиничную скуку, уговаривала она себя. А может быть, виной всему то сострадание, которое она испытывала к нему из-за Джимми. Ничего больше. Она не может любить его. Тем хуже для нее, если любит. В конце концов, она готовит себя к тому, чтобы никогда больше с ним не увидеться.

— Привет, Энди. — Услышав ее голос, он обернулся. — Спасибо, что пришел. Как дела?

— Отлично.

Обмениваясь приветствиями, оба испытывали легкую неуверенность. Должны ли они обняться? Пожать друг другу руки? Поцеловать в щеку, как принято в Европе? Кончилось тем, что они кивнули друг другу, избегая физического контакта.

— Здесь рядом есть хорошее местечко, можно там посидеть, — предложила Мак, указывая на удобную боковую комнату. — Нам принесут напитки и, я уверена, оставят одних.

— Звучит неплохо.

Войдя в комнату и пережив еще несколько неловких мгновений, они сели лицом к лицу. Моментально появился официант, чтобы принять заказ. Мак попросила принести латте, и Энди последовал ее примеру. Обстоятельства располагали к более крепким напиткам, но стрелка часов едва миновала полдень.

— Так вот где тебя поселили… — Энди осмотрелся. — Неплохо спрятали. Как ты провела ночь?

— Ваша чрезвычайно важная временная узница спала отлично.

— Чрезвычайно важная временная узница? — повторил он. — Да, я думаю, что в твоем досье так и записано.

— ВИП-ЗК, — фыркнула Мак.

Энди коротко рассмеялся, и в комнате вновь повисло напряженное молчание. Они не могли без конца вести непринужденную беседу о пустяках.

— Как там Энджи?

Энди грустно покачал головой и ответить сразу не сумел.

— Джимми хороший парень, — продолжала Мак. — Энджи тоже, кажется, замечательная женщина. Сильная.

— Да, отличная православная греческая семья. Они решили обзавестись четвертым ребенком… — Энди нахмурился: — Мак, Эд Браун серьезно ранил нескольких полицейских, это много. И если кто-то из них умрет… Я не хочу сказать, что он и до этого натворил мало зла, но…

Постороннему человеку это заявление показалось бы незначительным, но Мак, уже потерявшей свою лучшую подругу Кэтрин и к тому же подвергшейся жестокому насилию, слова Энди были ясны. Сбежав от полицейских и серьезно ранив нескольких офицеров, Эд Браун перешел последнюю черту. Полиция всегда защищает своих. Это не нуждается в объяснениях. Теперь за Эдом охотились все.