Развод. Расплата за обман (СИ) - Элина Витина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А теперь, когда так легко стало не думать о завтра, я растерялась. Разучилась уже, жить не заботясь о хлебе насущном, не продавать что-то свое ценное, чтобы было чем платить по счетам. От этих мыслей хочется прочь, и я поднимаюсь со скамейки, и снова иду дальше. — Все хорошо, сынок, наверное, это к лучшему, что папа снова есть в твоей жизни. И заботится о тебе. И обо мне тоже…
Мы гуляем еще минут пятнадцать, когда я понимаю, что первая прогулка затянулась. Оглядываюсь, пытаясь понять, куда меня занесло на автомате, но вокруг только однотипные многоэтажки, построенные не так давно. Этот район я знаю очень плохо, мы с Марком никогда не выбирались в эту сторону, поэтому пытаюсь понять в каком направлении мне двигаться обратно.
Пока вглядываюсь в номера домов, Коля начинает хныкать, и словно в ответ на его голос, я ощущаю прилив. Без часов понимаю, что пришло время кормления, но на улице слишком холодно, придется терпеть до дома. Достаю сына из коляски: — Сейчас, малыш, посмотрим на карте где мы находимся и если далеко, вызовем такси, чтобы добраться домой побыстрее. Потерпи чуть-чуть. Я заглядываю внутрь коляски, потом наклоняюсь вниз, чтобы понять, где сумка с телефоном, но ее нет. Неприятный озноб бежит по позвоночнику: когда я видела ее в последний раз? Получается, что на лавочке в парке, я тогда положила еще ее рядом с собой… и, видимо, занятая мыслями, совсем о ней забыла.
О, черт! Коля уже плачет вовсю, я пытаюсь укачать его на руках и судорожно думаю, что же делать: я даже примерно не помню, где этот чертов парк, не говоря уже о нашем доме, да и не представляю, как идти, толкая одной рукой коляску. И не позвонить никому, без телефона, если только одолжить у кого-то из прохожих. Но единственный номер, который я знаю наизусть — это моего мужа…
Глава 41
Просыпаться совсем не хочется. Я готов всю оставшуюся жизнь провести в этой полусонной неге, ощущая такое забытое тепло жены. Забытое, но в то же время, она словно часть меня. Будто вчера, когда мне наконец, было позволено прикоснуться к ней по-настоящему, важная частичка меня вернулась обратно. Сердце. Это было мое израненное истосковавшееся сердце.
Внутри до сих пор все горит от воспоминаний о вчерашней ночи и даже в таком еще, не до конца пробудившемся состоянии, я понимаю, что дискомфорт в паху совсем не связан с мужской физиологией и ранним утром. Нет, все дело в том, что я до сих пор чувствую ее нежную кожу на кончиках пальцев.
Ее агония вчера стоила мне последних нервных клеток. Знал, что нужно собраться, что только от меня зависит ее облегчение и делал все это скорее на автомате, превратившись в бездушную машину. В один из тех сложных механизмов, что моя компания обслуживает по всей стране. Массировал, разминал, спасал. Делал все, что было в моих силах.
И только когда мы справились и Мира, измученная болью и жаром, наконец заснула, меня с головой накрыло эмоциями. До сих пор кроет, если честно.
Моя любимая девочка. Моя такая сильная малышка.
До утра гладил ее волосы. Шептал такие нелепости, что наверняка в любое другое время, от стыда бы сгорел за них. Но вчера это все ощущалось настолько естественно и натурально, что никаких фильтров просто не существовало. Смыло их к чертовой матери. Волнением. И любовью. Такой всепоглощающей любовью, от которой сердце распирает и просто уже не помещается в груди.
Моя жена. Впервые за эти долгие дни разлуки Мира, действительно, перестала быть чужой. Возможно, дело в том, что она спала и лишь поэтому не могла меня оттолкнуть. Но мне было наплевать. Это только начало. Мы все исправим и наверстаем. Потому что внутри… не только в сердце, но и в каждом чертовом внутреннем органе все еще живет безумная чистейшая любовь к ней. К моей жене.
Поэтому сейчас, несмотря на то, что лучи солнца уже довольно активно припекают мое лицо, я все равно не спешу открывать глаза. Хочу растянуть этот момент на как можно дольше, чтобы смаковать его, когда моя упрямая женщина снова оттолкнет меня и самоуверенно заявит, что легко справится и без меня. Прижимаюсь к ней щекой и покрепче сжимаю в своих объятиях. Аккуратно, чтобы не разбудить, веду рукой по ее такому мягкому и пушистому предплечью и… стоп! Почему пушистому-то?
Я все-таки распахиваю глаза и рывком подскакиваю в сидячее положение. Перед глазами рябит, но даже такая «прыгающая картинка» расставляет все на свои места. Я провел остаток ночи на полу, используя вместо подушки пушистого плюшевого медведя, который в два раза больше нашего сына и который, конечно же, и близко не моя жена.
Кому сказать — не поверят! Бизнесмен из первой десятки Форбс спит на коврике, словно пес. Еще и медведь этот… Зоофил ты, Соболевский. Чуть над бедным мишкой не надругался, пока о жене думал. Кстати о ней… и куда на этот раз сбежала моя женщина?
Надеюсь, я не напугал ее пошлыми стонами во сне… Потому что снилось мне такое, что кровь до сих пор кипит. А ниже живота все полыхает. Ну а что она хотела? Больше чем на полгода оставила меня на голодном пайке. Так что тут уж только понять и простить… Про приласкать пока молчу, прекрасно понимаю, что впереди у нас еще долгий путь. Но черт возьми, как же это сложно. Видеть ее, быть рядом, украдкой вдыхать ее аромат и не иметь возможности касаться. Словно бедняк у церкви выпрашивать подаяние в виде взгляда. Хотя бы, мать вашу, взгляда.
А когда-то она принадлежала мне полностью. Вся была моя. И душа, и тело. И не было надобности выпрашивать по крошкам. Она купала меня в своей любви и внимании. И это было взаимно. Весь мир готов был бросить к ее ногам. Все, мать их, звезды подарить. А вот ребенка здорового не смог дать. Мои ущербные гены все испортили…
Но сейчас не время для самобичевания. Надо убедиться, что Мира позавтракала и взять на себя заботы о Коле, чтобы она могла хоть немного отдохнуть. Если предыдущая ночь меня так вымотала, то
