Развод. Расплата за обман (СИ) - Элина Витина

А когда прихожу в себя, то жар ощущаю вполне явно. Свой собственный. Касаюсь тыльной стороной ладони лба — температура. Но самое неприятное ощущение в груди. Ее распирает и на ощупь она невероятно горячая и плотная, касаться больно.

Ох, только не это. Коля сегодня почти не ел, я пыталась облегчить состояние, сцеживаясь, но видимо, не помогло.

Сажусь, снимая бюстгальтер для кормления — он ощущается как орудие пытки, слишком болезненный любой контакт с воспаленным участком.

Накидываю халат и бреду на кухню, где оставила молокоотсос. Может, еще не поздно сцедиться?

Но первым делом пью много-много холодной воды. От нее, против ожиданий, не стынет внутри ничего, лучше не становится.

Хватаю так нужный мне аппарат, прижимаю к груди, опираясь о стол и нажимаю.

И… ничего. Боль только такая, какую после родов терпела, но ни капли не выдавливается.

По спине пот ручьем, перед глазами все плывет, я нажимаю упорно на ручку молокоотсоса и рыдаю уже.

Нет мочи терпеть.

Ноги дрожат от напряжения, я сажусь удобнее и принимаюсь аккуратно, как учил консультант по грудному вскармливанию, делать массаж.

Но даже легкие прикосновения доставляют боль, я ловлю искры под прикрытыми веками. Если сейчас сдамся, дальше будет только хуже.

Во второй раз я просто не могу заставить себя нажать на ручку молокоотсоса, сижу, мысленно уговаривая: насчет три… два… один.

Боль простреливает все тело, я роняю из рук бесполезный аппарат, внутри которого нет ни единой капли молока. Обессилено накрываю лицо рукой, и не слышу, не замечаю, как рядом оказывается Марк.

— Ты вся горишь, Мира, — в его голосе так много заботы и беспокойства, искреннего, что мне хочется как ребенку, забраться на ручки и впитать всю эту нежность. Я устала быть сильной, устала. Я этот путь не выбирала, я его не хочу.

— Кажется, у меня мастит, — шепчу и прижимаю лоб к его холодной ладони, — помоги мне, Марк.

Глава 39

Она такая горячая, моя жена.

В буквальном смысле.

А еще беспомощная, и просьба ее — как признание. Понимаю, что вынужденное, что обстоятельства так сложились, но в глубине не души не могу не радоваться, что она обратилась за помощью ко мне. Подпустила так близко, позволяя взять, наконец, ответственность на себя.

Только эта радость не отменяет волнение, я вижу состояние Миры.

Она горит вся, а грудь в распахнутом халате покрасневшая, со следами от лепестков молокоотсоса. Осторожно касаюсь воспаленной кожи и жена вздрагивает, покрываясь мурашками.

В моем жесте нет ничего интимного, я искренне хочу облегчить состояние своей любимой женщины. Сегодня непростой день выдался, да и вообще, с момента, когда мы узнали о пороке сердца, было ли хоть что-то в нашей жизни «просто?»

— Больно, — жалуется Мира, и взгляд ее настолько затуманен, что я не понимаю, видит ли она вообще меня или нет.

— Пойдем в кровать, там удобнее, — я помогаю ей встать с жестокого кухонного стула, и видя, как она неуверенно бредет вслед за мной, подхватываю жену на руки.

Она все такая же легкая, и от этой нечаянной близости все внутри переворачивается. Как давно мне хотелось прижать ее к себе, чувствовать так близко кожа к коже, вдыхать ее запах — родной, любимый. Так пахнет моя женщина, шампунем, собою и чуть-чуть грудным молоком.

Она хнычет, касаясь моего тела разгоряченной каменной грудью, и я вытягиваю руки, чтобы облегчить ее состояние.

— Сейчас, детка, потерпи. Я помогу тебе.

Я не думаю о том, что понятия не имею о мастите, что делать с ним и чем он чреват. Но что ситуация серьезная — ясно, как божий день.

Кладу жену на кровать, ее голова запрокинута, а веки трепещут. Света ночника хватает, чтобы окинуть взглядом комнату и убедиться, что Коля пока еще крепко спит и просыпаться не планирует.

— Я оставлю тебя на пять минут и вернусь, — обещаю жене и отправляюсь за телефоном, звонить консультанту. С недавних пор моя записная книжка пополнилась врачами и специалистами всех мастей, и я готов щедро оплачивать их услуги — особенно, когда звоню среди ночи.

Но до утра такой вопрос не терпит.

Краткой консультации становится достаточно, чтобы понять: дело серьезное. И чем быстрее я помогу жене, тем лучше.

Пикает сообщение с ссылкой на видео, которое мне скинула специалист, и я, вымыв руки, сажусь на край кровати, вооружившись ютубом и настроем во чтобы то ни стало привести Миру в чувство.

Делать массаж… странно. Я все еще привыкаю, что грудь моей жены теперь не просто объект моего внимания. Это еще и целый мир для сына.

Ощупываю полыхающую кожу, сосредоточив все внимание и выдержку на том, чтобы найти уплотнения. Но кажется, чего я не коснись — все абсолютно плотное, полыхающее и вызывающее болезненные стоны у жены.

Она больше глаз не открывает, только сминает простыни в кулаках, когда я начинаю медленно и осторожно повторять движения, показанные в видео. От ее горячего тела жар идет как от печи и я как ребенку, бормочу успокаивающие слова:

— Застой разобьем, а там легче станет. А потом и Коля подтянется, на сегодня забастовка уже закончиться должна. Да, малец, поможешь маме? Ей без нас никак. В конце концов, это мы с тобой, Николай, мужчины в доме. И помогать должны нашей маме. Вот вырастешь здоровый, сильный, как я, тоже будешь на руках ее носить. А пока я готов вас обоих, слышите? Хоть весь день напролет, лишь бы никто не плакал и все довольны были.

Первая, долгожданная капля, появляется только спустя полчаса. Все это время мне кажется, что жена балансирует на грани обморока и я уже жалею, что не отправился за консультантом на другой конец Москвы и не привез ее к нам.

С другой стороны — столько времени даром потерял бы.

К моменту, когда Коля просыпается, и начинает требовательно хныкать, Мире становится как будто легче. По крайней мере, на голос сына она реагирует сразу, правда, глаза так и не открыв.

— Дай мне его, — говорит сипло, и я, остановив массаж, беру сына из кроватки и передаю в руки жены.

Приподнявшись на локтях, Мира устраивается удобнее и прикладывает сына к груди. Я вижу, как морщится от боли ее лицо, вижу, что она губы кусает свои, и ощущаю острое желание снова сжать жену в своих объятиях. Такой она кажется