Рождение легиона - Gedzerath

– «Я, я начну!» – высунулась вперед веселая Клаудсторм. Единственная, кроме меня, пегаска в группе, она обладала живым и общительным характером, и хотя мне уже успела поднадоесть ее трескотня, я была рада, что в этой обители зависти, шепотков и мелких интрижек был кто-то, кто не старался продемонстрировать всем свое «кантерлотское воспитание», и с неизменной улыбкой выслушивала ее истории из жизни «настоящих», родившихся и живущих на облаках пегасов – «Мы должны быть аккуратными, неторопливыми и внимательными к своему здоровью. Жеребенок – это радость, но и большая ответственность, поэтому мы не должны подвергать себя ненужному риску».

– «Мы никогда-никогда не рискуем, ведь с нами наш жеребенок» – хором откликнулись остальные. Ну прямо секта, чтоб им всем…

– «Скраппи, повторяй, пожалуйста, вместе с нами» – обратилась ко мне единорожка, оглядывая группу из-под тонких, почти незаметных очков. Лишенные дужек, они удерживались на ее носу посредством тонкой, едва заметной липучки, и со стороны казалось, будто они парят возле ее морды – «Не стоит дуться. Ведь ты сделала то домашнее задание, о котором мы вчера говорили, правда? Мне было бы очень неловко оставлять тебя на дополнительные занятия, но ты же знаешь – мы, Крылатые Целители, очень ответственно относимся к нашей работе».

– «Конечно, мисс Смайл» – вздохнула я, еще раз, в душе, недобрым словом поминая двух коронованных приколисток. Отыграться им, видите ли, захотелось – а отдуваться-то мне!

– «Ну что же, тогда мы все готовы».

– «Ну что ж…» – решив начать с простого, я присела, и сложив передние ноги на животе, задумчиво уставилась на ехидно поглядывавших на меня кобыл – «Если начать с самого начала…».

– «Нет-нет, Скраппи. Можешь начать с того момента, когда у нас в животике уже кто-то поселился» – мягко, но быстро прервала меня доктор Смайл, похоже, уже предупрежденная неизвестным мне «доброжелателем», придумавшим эту изощреннейшую пытку, о моей «непосредственности», как называли они какую-то черту моего характера – «Прости, что я тебя перебиваю, но боюсь, у нас не хватит времени выслушать весь твой рассказ».

– «Ну, хорошо. Так вот, сначала (серая единорожка вновь напряглась), в овуляторно-фертильный период, зрелый ооцит спускается по фаллопиевой трубе, где, посредством встречи с другими клетками, обсуждать которые мне запретили, превращается в презиготу. В течение нескольких дней эта клетка, которая, в дальнейшем, превратиться в маленького, пухленького, вечно орущего жеребенка, претерпевает ряд изменений, становясь сначала турулой, затем – бластоцистой. Спустя несколько дней, весь этот маленький комок непрерывно делящихся клеток спускается, наконец, как вы выразились, «к нам в животик», и там вся эта трофобластно-клеточная масса уже имплантируется в разрыхленный пролиферацией эндометрий, после чего начинает люто, бешено делиться…».

– «Прошу вас, мисс Смайл…» – пролепетала одна из моих согруппниц, переводя умоляющий взгляд с моей бешено жестикулирующей фигуры на сидевшую с непроницаемой мордой единорожку – «М-меня это пугает…».

– «Х-ха! Ничего страшного в этом нет!» – разойдясь, я действительно ощутила приятную теплоту, впервые встретив безмолвно внимающую мне аудиторию, настолько вовлеченную в описываемый процесс, и совсем не собиралась останавливаться, решив донести до подруг по несчастью все, что мне было известно о беременности – «Все это ерунда и даже не ощущается! А вот когда зародыш уже имплантирован, и начинается разрастание клеток и формирование плода – вот тогда-то и начинается все самое интересное! Достаточно будет сказать, что эмбрио и органогенез подвержены множественным патологиям, возникающим под действием различных неблагоприятных факторов, и даже без них воздействие на организм этого клочка инородной ткани может вызвать, да и вызывает крайне интересные отклонения и заболевания! Достаточно будет упомянуть токсикозы, гестозы, предлежания, гамето, эмбрио и фетопатии, не говоря уже о резус-конфликтах и генетических аномалиях развития, которые…».

– «Кхе-кхе. Спасибо, Скраппи» – поднявшись, осадила меня доктор Роуз. Остановившись на полуслове, я недоуменно посмотрела на остальных кобыл, часть из которых имело очень интересный цвет и выражение морды, напоминая готовых срыгнуть жеребят, и обиженно хмыкнув, уселась обратно на коврик, чтобы отдышаться после задвинутой мной, пламенной речи – «Я уверена, что ты как раз подходила к самому интересному, но увы, наше время с вами ограничено, поэтому, как мне кажется, нам стоит ненадолго прерваться, и немножко перекусить. Ну что, кто за соленые тосты и теплое молоко?».

– «Урра! Обожаю теплое молоко!» – тяжело трепеща крылышками, подпрыгнула в воздух Клаудсторм. Одно время веселая пегаска пыталась вести себя тихо, но увы, из этого ничего не вышло, и уже через несколько занятий, она отбросила напускную важность и каждый раз находила минутку, чтобы весело поболтать со мной под неодобрительными взглядами прочих кобыл. Как я заметила, она с детской непосредственностью радовалась всяким материальным благам, которыми снабжали нас на этих курсах для готовящихся стать матерями, что уже наводило меня на мысль о том, что она, как и я, не смогла бы самостоятельно оплатить эти занятия. И это лишний раз давало мне возможность открыть новую, доселе неизвестную для меня грань правящих этой страной принцесс – «Чур, мне два! Можно?».

– «Конечно, моя дорогая. Я запомнила твои предпочтения. И три кусочка пересоленного хлебца, так?».

– «Урра! То есть, спасибо, мисс Смайл».

– «На здоровье, Клаудсторм» – тепло улыбнулась серая единорожка, в то время как поднявшиеся кобылы, не торопясь, потрусили к столам, на которых уже стояли подносы с примитивными, но так понравившимися мне, треугольными пакетами с подогретым коровьим молоком, и корзинкой подсушенных тостов, обильно сдобренных кристалликами соли – «Скраппи, ты не голодна?».

– «Нет, мисс Смайл, сегодня я почему-то не очень хочу нагружать живот» – вежливо улыбнулась я в ответ. Я постаралась как можно тверже выдержать пристальный, чуть ироничный взгляд врача, стараясь думать о чем угодно, но только не о тренировке с огромным мечом, которую я устроила во время дежурного посещения казарм своего Легиона. Оставленный в моем кабинете как трофей, он все-таки попал в копыта выпросившим его у Черри легионерам, и волей-неволей, мне пришлось вновь изображать те кривляния, которые собравшиеся вокруг зрители приняли за мастерское владение полуторным клинком. Так что теперь вся передняя часть тела и диафрагма тихонько ныли, намекая мне, что размахивать здоровенной стальной оглоблей, да еще и без разогрева, было с моей стороны крайне опрометчиво, но вот остальным об этом можно было бы и не знать – «Думаю, Клауд вполне может сжевать мою пайку за меня».