Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ник, заметив внимание девочки к столику и креслу, пояснил.
— Мама — книгочей. Мы ей купили это пару лет назад, у нее зрение меняется из-за возраста. Книги все ее. Заметила? У нас даже телика нет.
— О! Точно. А я-то думаю, чего не хватает?
— Мама его не смотрит, совсем, а на кухне удобный диван, отец там глядит зомбоящик.
— Он не играет в стрелялки?
— Не… Ни в «контру», ни в «танки», ни в «линейку». Но ты не думай, он не совсем динозавр, просто аудитор, ему комп на работе надоедает!
— Ничего себе! У него ЗП приличная!
— Ну… не жалуемся.
— А мама?
— Библиотекарь.
— Кто?
— Библиотекарь в нашей взрослой библиотеке.
— Вот почему она читать любит!
— Неверно! Она библиотекарь, потому что любит читать. А не наоборот.
— А где твоя комната?
Первым делом Вероника увидела модельки. Заговорила что-то восторженное, Ник улыбался, наблюдая за девочкой. А она трогала их, о чем-то спрашивала, и парень охотно отвечал. Потом увидела широкий кубок, стоящий высоко на полке.
— Ух ты! — сказала она и потянула его к себе.
Ник успел подхватить тяжеленную чашу в тот момент, когда кубок уже сорвался вниз прямо на голову девочке. Вероника, не ожидавшая такого веса, успела лишь зажмуриться.
— Ой, мамочки! — вырвалось у нее.
— Держу. Отпускай.
Он стоял за ее спиной, и она лопатками чувствовала его близость, а поверх ее пальцев лежали большие мужские ладони, и Вероника была словно в кольце сильных рук. Чувствуя, что краснеет, она неловко выскользнула из этого кольца.
— Там… там что слитки золота? — поборов смущение, спросила девочка.
Ник поставил кубок на стол.
— Типа того, — улыбнулся он.
Вероника заглянула внутрь и охнула:
— Ничего себе! Это ж сколько их здесь?
Кубок был самым большим и глубоким из всех, что были вручены Никите. В нем хранились все медали, которые парень успел завоевать за свою жизнь. Он стоял рядом, объяснял, откуда какая, и смущался из-за восторга, с которым Ника хвалила его. Сам он не считал награды уж каким-то серьезным достижением. Уже два года он выходил на спортивную арену, чтобы осуществить мечту. А для этого нужно было взлетать выше, вот он и старался.
— Стол на заказ ведь делали? — спросила Вероника, погладив столешницу.
Комната была шириной три метра, и стол, стоящий у окна, напоминал букву С. На нем слева компьютер, справа учебники на полках, а прямо перед окном распечатанная коробка с новой моделью самолета.
— Мне нужен был большой стол. Зато очень удобно. Сидишь, катаешься на кресле, — ответил Ник.
Вероника провела рукой по коробке с моделькой, а потом глянула в окно, улыбнулась:
— А вон окно моей комнаты.
Егоров склонился к девочке так, что его дыхание коснулось ее щеки.
— Где?
— Ну вон, башни полукругом, те, что в виде подковы…
— Где? Где? — и парень отдернул портьеру.
— Ну вон же!
— Ника, объясни так, чтобы я понял. Первая башня? Вторая?
Девочка надавила на столешницу.
— Залезть можно? — спросила она.
Ник хмыкнул и подсадил ее на стол. Она встала на колени, и приблизилась к окну, Никита тоже сел на стол и развернулся.
— Смотри, прямо за шоссе пятиэтажка, видишь?
— Ну…
— А за ней третья школа. А теперь представь, как ты, типа, у третьей на крыльце, видишь торец башни?
— Второй или первой?
— Отсюда вторая, от нашей гимназии первая.
— А! понял! Вон еще на девятом этаже фиолетовые жалюзи на лоджии!
— Да, да! А теперь вот от этого окна ниже… седьмой этаж…
— Вижу, вижу.
— Это и есть мое окно.
— С лоджией?
— Ну, так получилось. Короче, раньше это была комната братьев. А моя маленькая рядом. Но Сережка с Егором уже много лет живут отдельно, так что их комнату переделали под мою, а мою отдали под спальню родителям, а то они до этого жили в гостиной.
— Интересно, а если световой сигнал подать, будет видно или нет? — спросил Ник.
— Можно попробовать.
— Кстати, дай мне свой номер, — сказал парень, разблокировал мобильник и протянул Нике.
Девочка взяла смартфон, но вводить номер не спешила. Подняла на Ника глаза. Парень сидел рядом, так близко, что их колени соприкасались. Егоров, увидев замешательство на лице девочки, расстроился.
«Я себя ей навязал. А сама она…»,— но что именно «она сама» додумывать не хотелось. Душу царапнула боль.
— Ладно, забей! — только и сказал Ник и протянул руку за телефоном.
У девочки глаза вспыхнули, и она автоматически прижала телефон к груди.
— Нет… ну… я дам номер! Просто… просто думаю, как тебя записать. Короче… моя мама…
А договаривать было стыдно. Даже Лера не знала об этом, не говоря уже о Катьке…
— Мама… знает пароль и… читает переписку, — тихо ответила девочка.
Никита молчал, глядя на Веронику, которая сидела, повесив нос, и глаз на парня не поднимала.
— Ты не думай! Это только в этом году так. Мы… у меня от нее не было секретов, но… понимаешь, у меня есть двоюродная сестра. В Питере живет. Ей столько же, а она… она забеременела от одноклассника… и…
Парень молчал. Что сказать в данном случае, он не знал.
— И Егор… короче… у него другой отец. И мама… она заочно заканчивала школу… и теперь боится… за меня. Боится, что я могу, как она… как Лиза…
Она молчала. Говорить всё это было стыдно. Стыдно говорить о таком парню, пусть даже это твой парень. Нет, стыдно именно из-за того, что это твой парень, ведь
