Застрянец - Артём Кочеровский

С трудом оторвав взгляд от монстра, я посмотрел на Раису. Только сейчас понял, что она была без сознания. Стояла на полусогнутых ногах, хотя на самом деле мысленно её держал харв.

— Прикольные головешки, — ляпнул я, пытаясь отбросить страх. — Надеюсь, как только он вырежет весь город, займётся и вами троими.

— Типичная ошибка человека, — ответил Мещерский и поправил очки. — Ты видишь в нём монстра. Но это очень относительно. Харву нужно постоянно пополнять свои силы новыми тушками. Их головы — как еда для человека. Если он перестанет есть, то ослабнет, а позже — умрёт. Сама природа, пускай и не без вмешательства тёмной магии язычников, сделала его таким. Тогда почему он монстр? И чем он отличается от нас? Головы свиней, кур и коров мы себе не приращиваем, но убиваем их без угрызений совести. Мы — такие же монстры как он, а может и хуже. Он убивает не ради развлечения, а ради выживания.

— Он держит тебя за яички своей невидимой рукой? Поэтому ты его защищаешь? Придумал всю эту чушь, чтобы самому себя оправдать. Если уж мне удалось отсечь ему пару голов, то и твои оболтусы могли бы, — я посмотрел на Самсона и Шеремета.

— Ты слишком узко мыслишь. Я — не его пленник, и мы не враги. Мы — союзники.

— Непохож он на того, у кого могут быть союзники.

— Может, и непохож. Способность приращивать чужие головы и управлять обезглавленными телами делает его лучшим воином на всём свете. Он, как отдельная ходячая армия, способнен управлять слаженным и бессмертным отрядом. Они быстрее нас, бесстрашнее, лучше защищены и не думают, а лишь подчиняются одному управляющему мозгу. Харв — самый ценный из союзников, который когда-либо у меня был. В отличие от Князя Аникея и прочих идиотов, которые охотились на харвов, мне хватило ума договориться с ним. Слияние обладающего властью и положением, то есть меня, с подчиняющего плоть и мысли воином открывает невероятные возможности.

— Ты знаешь, я тут подумал, — сказал я. — Ты прав. Если так судить, то ни он, ни я — не являемся монстрами.

— Именно.

— А вот ты, конечно, тот ещё конч*глот! Самый что ни на есть настоящий монстр, раз позволяешь ему убивать себе подобных!

— В тебе говорит страх и жажда мести, — отмахнулся Мещерский.

— Так зачем ты скармливаешь ему людей?

— Харв ещё молод. Ему нужно время и постоянное питание, чтобы подрасти и набраться сил. Спустя время он научится обращать других людей в харвов, и тогда…

— Ты идиот?!

— Пятнадцать лет я выслуживаюсь перед этими мерзкими тварями из столицы, — фыркнул Мещерский. — Покупаю для них рудники, изготавливаю золото, серебро, набиваю их казну, поставляю оружие, припасы и провизию. Виктомск никогда не запаздывал с платежами, всё делал вовремя и давал, давал, давал! И что я получил взамен?!

— Клёцку?

— Ни-че-го! — крик Мещерского разлетелся по амбару. — Этот мелкий и беспомощный нахальный червяк даже не позвал меня на церемонию восхождения на престол. Разве я прошу у него земли, армию, золото, титул?! А?! Разве я так много прошу?! Мог бы просто пригласить меня. Познакомить с королевской семьёй и её подданными. Разве я этого не заслужил?! Они считают себя выше и умнее остальных. Ну что ж, посмотрим.

— О боже! — я схватился за голову. — Ты настроен взрастить армию многоголовых разрушителей для того, чтобы отомстить новому королю за то, что он не пригласил тебя на банкет?!

— Разве я так сказал? — голос Мещерского сделался сходным и злым.

— Ну, если не обращать внимания на пафос…

— Ты облажался, Глинский, — перебил он меня. — Вчера ты пообещал быть паинькой, но обещание не сдержал.

Из Мещерского ветром выдуло эмоции, он стал каменным и спокойным и говорил так, будто выносил приговор, записанный на бумаге.

— Ты ослушался, а значит, понесёшь наказание.

— Ага. За этим я и пришёл. Девчонку только отпустите.

— Я отпускаю её.

Слова Мещерского послужили сигналом. Харв двинул рукой и невесомое тело Раисы подлетело к монстру. Она скорчилась и открыла глаза. Несколько секунд не понимала, что происходит, а после узнала меня и чуть улыбнулась. В следующий миг харв снёс её голову ударом руки.

Мир вокруг стал мутным и беззвучным. Существовало только бешеное биение сердца и тошнотворное зрелище. Харв поднял голову Раисы за волосы и приложил к плечу. Прошло немного времени, и голова ожила.

Я сделал шаг назад и вскинул ружьё. Но оружие тут же вырвалось из руки и вылетело за дверь амбара.

Хавр вскинул руки. Десяток безголовых тушек, будто мертвецы из могил, поднялись из стогов сваленного по кругу сена. Тело Раисы изменилось и спустя минуту поднялось вслед за остальными.

— Сделай так, чтобы я тебя больше не видел и не слышал, — сказал Мещерский. — Если людям потребуется знать, что Глинский ещё не подох и что он управляет землями, то мы покажем им твою харю. В остальное время сиди в норе и не высовывайся. В противном случае погибнут другие — твой тупорылый охранник, пацан и прочие, с кем ты успел сблизиться.

Глава 26

В изгнании

На заднем дворе за башней рядом с недостроенным особняком виднелись могилы. Святой отец отдавал погибшим последние почести, кропил святой водой. Наёмники бросали тела своих друзей и компаньонов в ямы, брались за лопаты.

Недостроенное поместье позади могил напоминало склеп. Громоздкий каменный корпус, провалы вместо окон, гуляющий внутри ветер.

Покончив с работой, святой отец и могильщики ушли. Вокруг меня собрались оставшиеся наёмники:

— Что будем делать, господин?

— Я вас распускаю.

— Как?

Наёмники сделали вид, что удивились. Хотя чему удивляться? Слухи, что Глинский воровал у своих же рыбаков, расползлись по городу. Наёмники хоть и работали за деньги, но не хотели быть на стороне того, кого ненавидят. Новостью о роспуске я освобождал их.

— Поднимайтесь наверх, возьмите денег за хорошую работу.

— Удачи, господин Глинский! — наёмники по очереди пожали мне руку и ушли.

Некоторое время я смотрел на свежие холмы могил, потом пошёл в дом. Внутри без конца хозяйничала кухарка. Она сделала себя и уборщицей, и грузчиком. Что бы я ни говорил, она продолжала мыть, убирать и чистить. Так она справлялась со стрессом.

Затем я пошёл в комнату, где лежал Архип. Внутри пахло Баратынским. Уникальная смесь лекарств, перегара и грязных носков. Архип поправлялся медленно, но угроза жизни миновала. Увидев меня, он хмуро улыбнулся:

— Жаль, мы тогда у оружейника две бочки с