Одаренный (СИ) - Юллем Евгений

— Мне тоже, Мария Ивановна, — подавив желание сократить до «Марьиванны» ответил я.

Очень приятно? Да вы сильно заблуждаетесь. Не такой я и приятный.

Марьиванна протянула мне несколько листов бумаги, вынутых из традиционной красной папки с тисненной золотом надписью «К докладу», очевидно давая возможность прочитать, испугаться и в последний раз передумать.

Ого, соглашение о неразглашении, приказ о приеме не работу и назначении на должность стажера, короткая анкета... Все чин чинарем, официально и сухо. А также это значило то, что на меня теперь распространяются правила служащего лаборатории, и случись чего не то, то и страховка будет. Для меня — медицинская, хоть с папиными деньгами и связями я в ней и не нуждался, а для них — задниц, если не дай бог что с наследником что-то случится в их зоне ответственности.

Я быстро поставил закорючки в нужных местах и отдал бумаги обратно Марьиванне, торжественно убравшей это обратно в папку.

— Пройдемте в лабораторию, Ваше Сиятельство, — показал рукой на вход граф Тоцкий с видом «оставь надежду, всяк сюда входящий».

Я важно кивнул и последовал с процессией.

Первая остановка — проходная. Вот тут меня пропустили через сканер, создавший сигнатуру моей внешности. После этого принтер охраны выплюнул карточку-бейджик с моим портретом, фамилией и квадратиком кода. А также пропуск обзавелся одной полосой внизу — признаком самого низшего допуска. У самого Кислицкого на прикрепленном к лацкану бейджике их было четыре — видимо, самый высокий. Я вновь прошел через ворота уже с бейджиком, и насладился видом своей физиономии на экране у охраны и подробным описанием кто я, и какого черта я здесь делаю.

— У вас самая низшая форма допуска, четвертая. Для общегражданского персонала, не связанного с критически важной информацией, — пояснил Кислицкий. — Учитывайте это, перед тем, как куда-то войти. Помещения, доступные для вас, помечены одной полосой.

Ну понятно, это даже не допуск, их бывает три формы. Это просто дает право прохода на территорию и дает доступ разве что к торговому автомату в фойе. Странно чувствовать себя человеком с улицы, который всю жизнь до этого имел «форму раз».

— Дальше проведу его я, — вмешался Тоцкий. — Прошу прощения, господа. А вы, молодой человек, следуйте за мной.

Я проследовал за Тоцким по коридору, поднялся за ним наверх на второй этаж. Народу было немного — рабочий день уже начался. Тем более понедельник — день тяжелый в плане докладов, планерок, совещаний, ставят задачи и в позы... Короче, обычное начало обычной трудовой недели, что уж там.

— Честно говоря, — сказал на ходу Тоцкий, — я не знаю, куда вас пристроить, учитывая квалификацию и уровень допуска. Здесь у нас строгие правила, и то, что вы Апраксин, роли не играет от слова «совсем».

— Я понимаю, что это отягчающее обстоятельство, — ухмыльнулся я. — Более того, я буду считаться золотым мальчиком, а также глазами и ушами отца. Обычно таких ссылают подальше, где идеальная дисциплина и рутинная работа, чтобы не путался под ногами и не нервировал остальных, а также не наушничал владельцу. Например, перекладывал карандаши, или что там еще непыльного есть.

— Примерно так, — признался Тоцкий. — Узнаю здоровый цинизм вашего брата.

— Ну я и не сомневался, что узнаете, это у нас фамильное. Так вот, меня не интересует перекладывание карандашей — это я могу сделать в любом папином учреждении, и, один черт, эту практику мне все равно зачтут. Но сами подумайте, стал бы я рваться сюда, если бы действительно не интересовался волшбой и ее прикладными аспектами?

Лицо Тоцкого выражало мысль «да кто вас к черту разберет?».

— Раз вы не собираетесь, как фигурально выразились «перекладывать карандаши», то что вы можете нам предложить? Опять же, учитывая ваш допуск, опыт, а также предполагаемое короткое время работы?

— Теорволшба на моем уровне вряд ли вас заинтересует... — сказал я.

— Совершенно верно, — подтвердил Тоцкий, решив, видимо, не валять Ваньку, а поговорить по душам. — Штат отдела теоретической волшбы у нас состоит из матемагиков мирового уровня, не побоюсь этого слова. К тому же доступ туда для вас закрыт.

Он показал на одну-единственную сиротливую полоску на моем бейджике.

— Интересуюсь также исследованием волшбы на человеческий организм и хотел бы улучшить знания в этой области. Какая-нибудь нейрофизиология...

— Увы, вынужден отказать по тем же самым причинам, — вздохнул Тоцкий. — Эта лаборатория тоже для вас закрыта.

— А лаборатория экспериментальной модификации реальности?

— Откуда вы знаете о ее существовании? — очки Тоцкого аж полезли на лоб.

— Я просто предположил, — сказал я. — Трудно было бы думать, что вы не занимаетесь разработкой новых плетений, которые суть модификаторы реальности. Наверное, и брейнфреймы у вас есть...

— Нет. Это чертовы джапы в своей безудержной циничности могут засунуть мозг живого человека в нейроящик и заставить работать. Мы — цивилизованные люди, и наша духовность не позволяет нам делать преступные с точки зрения этики вещи, — аж задохнулся от возмущения Тоцкий. — Но тоже туда доступ не позволяет...

Я аж разозлился. Да что же, вашу мать, он позволяет? Нет, действительно отец был прав, надо было в «ЭлАп» на практику идти. В принципе, не поздно еще все переиграть, может, перезвонить отцу, он эти бумажки порвет и я, наконец-то, займусь нормальным делом? А может, меня так проверяют или пытаются от меня избавиться?

— Что там остается? Дворницкая, склад, конюшня? Ознакомлюсь с девайсами типа «метла» и «скребок» и напишу об этом в отчете по практике?

— Дворницкая у нас имеет третий уровень доступа. Две полоски, а конюшни у нас нет. Так что...

— Давайте закончим игру в «отфутболь наследника», — напрямую сказал я. — У вас есть, что мне предложить?

— Есть. Технические подразделения низшего разряда. Там уровень допуска подходящий, только вряд ли вам понравится работать на этих уровнях.

— Какие?

— Гараж, отдел техобслуживания...

— Стоп. Что за отдел техобслуживания?

— У нас свой сервис, мы не пользуемся аутсорсингом. Они чинят, настраивают и обслуживают технику. И да, вот там как раз есть подотдел техноволшбы с вашим допуском. Единственное, там ваш возможный напарник — довольно тяжелый человек. Золотые руки, но...

— Он что, один сидит?

— На ремонте техники — да. И ему вечно не хватает помощника. Зато там у вас будет возможность поднабраться практического опыта, в том числе и в прикладной волшбе, — разливался соловьем Тоцкий.

В чем подвох? Неужели только в личности того ремонтника?

— Я согласен.

— Ну только потом не жалуйтесь, — усмехнулся он. — Я вас предупредил.

— Ведите, — кратко ответил я.

— Хорошо, пойдемте.

Мы прошли по коридорам «Древа». И вот, наконец, в самом его конце дверь, за которой мне обещали бесплатный цирк с конями. Железная такая, с кнопкой звонка. Ну если учесть то, что там находится внутри — правильно. Такие матценности надо хранить под замком.

Тоцкий нажал на кнопку. Подождал с полминуты, затем начал стучать в дверь кулаком.

Еще через минуту дверь открыли. На пороге стоял мужик лет сорока, атлетического телосложения, с всклокоченной шевелюрой и бородой. Бывший когда-то белым халат, облегающий мощный торс, украшали пятна разного цвета — видимо от смазки, флюса и прочей бытовой химии. Чем-то он напомнил мне отца...

— Здравствуйте, Владимир Александрович! — сказал Тоцкий с легкой неуверенностью в голосе.

— Здравствуйте, — рыкнул мужик. Видимо, хотел сказать что-то другое, но решил не ссориться с самым главным начальником.

— Я привел вам помощника, — Тоцкий попытался заслониться мной, как щитом положив мне руки на плечи.

— Это кто? — проревел мужик, смерив меня взглядом.

— Стажер. Готов работать на нас во время ознакомительной практики.

— Ознакомительной? — мужик осмотрел меня с ног до головы. — У нас не музей, тут работать надо, а не ознакомляться.