Одаренный (СИ) - Юллем Евгений

— Ннет, — пролепетал Камардин, почувствовав холодок, пробежавший по спине. Вот, значит, куда ты устроился, опричники от волшбы...

— Поэтому давайте поступим так. Сейчас вы принесете экзаменационные работы всех, получивших «неуд», и мы с вами их посмотрим вместе. Как вы знаете, я обладаю необходимой квалификацией для подобного рода экспертиз.

— Да, Ваша Светлость...

— Ну вот и хорошо. Несите, а мы пока с господином ректором обсудим кадровые вопросы, ну вы поняли...

Камардин в ужасе выскочил из кабинета и опрометью ринулся за портфелем на кафедру, заставив секретаршу покрутить пальцем у виска.

Скорее-быстрее, Камардин так старался открыть портфель, что аж погнул замок. Выхватив пять отмеченных работ, он опять же очень быстро добежал обратно.

— Вот, господин ректор! — он положил пять работ на стол.

Ректор со скучающим видом передал бумаги Доброславскому.

— Так, посмотрим, — князь перелистал работы. — Ага, вот, например, Разумовская.

Ну еще бы, со злобой подумал Камардин, свою племянницу защищать приехал. Как же...

— Хорошо, хорошо... — князь читал ответы на листках. — Стоп! А это что еще такое?

Камардин похолодел. Специально ведь завалил Разумовскую, дав задачу не...

— Это что, вы дали в качестве задачи парадокс Мияки? — спросил князь, в упор посмотрев на незадачливого препода своими волчьими светло-серыми глазами. — А доказать теорему Ферма вы не додумались дать?

— Поясните, пожалуйста, князь, я не совсем в курсе, — попросил ректор.

— Это одна из нерешаемых задач. И уж тем более не для первокурсников, которые даже не зная о ней, пытаются найти решение. И, естественно, не находят. А так я вижу, что работа проведена на уровне и заслуживает другой, положительной оценки...

Пока князь листал задачи и комментировал их, Камардин все больше и больше покрывался холодным потом.

— Итак, судя по представленным ответам, — резюмировал Доброславский, — работы на хорошем уровне, две «отл» и три «хор». Я бы поставил так.

— Так и сделаем, — кивнул ректор. — В ведомости пойдут другие оценки. Если, конечно, господин Камардин не имеет ничего против.

— Ничего не имею против, я сейчас же исправлю ведомость, — пролепетал Камардин, чувствуя, что это единственный способ не просто остаться преподавателем, но и выжить.

— Я думаю, с кадровой политикой вы сами разберетесь, господин ректор? — спросил князь.

— Да, безусловно. Для начала уберу приставку «старший» у господина Камардина. Вы теперь просто преподаватель.

— Да, господин ректор. Разрешите идти?

— Да, идите...

— Нет, подождите, — вмешался Доброславский. — Принесите-ка мне работу одного вашего талантливого ученика, Апраксина. Очень интересно, что вы там ему приготовили.

— Сей секунд, Ваша Светлость, — Камардина аж пробило на холодный пот в очередной раз.

Работа, которую он подсунул Апраксину, была шабашкой от очень хороших людей. Но когда выбор стоит между улицей с «волчьим билетом», и прежней жизнью...

Камардин опять рванулся на кафедру.

Ничего не зная о страданиях Пресветлого, я прекрасно проводил время с Марией.

— Уже вечереет, — сказала она, глядя в окно. — Бабушка меня убьет. Я обещала ей быть дома в десять...

— Точно в десять? А может, в одиннадцать? — промурлыкал я ей на ушко и нежно поцеловал.

— А может, и в одиннадцать... — сказала Мария, и ответила мне таким жарким поцелуем, что я аж задохнулся. — Нет, точно в одиннадцать.

И я почувствовал, как ее пальчики расстегивают мою рубашку. Да, точно в одиннадать...

Глава 21

Эх, как быстро время летит! Особенно, когда оно свободное и есть чем заняться. Неделя после экзаменов выдалась просто замечательной. Марии внезапно перезачли экзамен по теорволшбе и мы с ней отрывались по полной. Правда, в пентхаусе-избушке с тех пор мы были всего два раза — бабуля, похоже, просекла фишку, чем ее совершеннолетняя внучка занимается, и старалась занять княжну, чем могла. Но теперь уже поздно, Мария целиком моя, как и я — ее. До сегодняшнего дня, начиналась практика.

Ваську Лопухина предки за плохое поведение сослали на практику на какой-то их секретный завод в Сибири, во глубину тех самых руд. Марию устроили в какую-то госконтору со сложным названием типа НИИЧАВО— а что еще от цепных псов Империи Разумовских ожидать? А меня ждала наша замечательная во всех отношениях лаборатория «Древо», где мне и предстояло проходить практику весь следующий месяц.

В лабораторию, как и положено, меня доставили на джипе с охраной. Даже второй, трассового сопровождения, выделили — паранойя в семье достигла критического уровня. Хоть и не было вражьих вылазок после того случая со шпионом ковена, охрана работала по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть», враг не дремлет! Ага, помню табличку на телефонах — «внимание, противник подслушивает»! Хотя ее вешали просто по приколу — спецтелефоны с гербом на диске подслушать было невозможно, все сразу же шифровалось и пускалось по закрытому каналу. Но это я опять отвлекся.

«Древо» располагалось в глухом девственном лесу среди корабельных сосен. И дело не столько в секретности, сколько в уединении — подальше от городских факторов в виде источников излучения, вибрации, прочих помех... А вы что думали? Пройдет рядом трамвай, и не дай бог пустит искру — и все, особо точные измерительные приборы и установки сойдут с ума от такого воздействия. И капец тщательно спланированному эксперименту или особо точной детали. И была еще одна причина расположения лаборатории здесь, с индустриальным настоящим ничего общего не имеющая.

Это было место Силы, точнее, окно для проникновения ее в наш мир. Здание, построенное на месте древнего капища, черпало ее ведрами, а в случае какого-то особо сложного и энергозатратного эксперимента — уже непрерывным потоком. Так что недостатка в ней не было. Как и в электроэнергии от четырех портативных реакторов «Лопухин-Эрстед», расположенных непосредственно в здании. Ага, производства энергетического подразделения концерна, принадлежащего клану Василия.

Мы долго мчались по дороге к «Древу», прошли два пропускных пункта с проверкой документов, и наконец выехали на огромную открытую поляну-газон в сердце огромного леса. Все честь по чести — и большая зона отчуждения, и огражденный периметр из сетки под током. А посередине этого самого мегагазона — само здание «Древа», вопреки названию представлявшее собой большой черный металлостеклянный куб, сверкавший в лучах летнего солнца.

Проехав через очередной КПП, мы, наконец, вырулили на залитую солнцем стоянку. Тут уже была делегация по встрече — директор лабораторного комплекса, начальник службы безопасности, и какая-то плотная тетка... пардон, дама средних лет, от которой так и веяло канцелярским клеем и личными делами. Наверное, местная начальница отдела кадров, подвид — «старая канцелярская крыса», таких в любой конторе найти можно.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство! — поклонились мне собравшие, вызвав чувство неловкости. Как-то неудобно...

— Здравствуйте, господа! — как можно более приветливо обратился я к ним. — Стажер Апраксин для прохождения ознакомительной практики прибыл!

— Вот-вот, именно стажер, — поправил очки в золотой оправе директор, граф Тоцкий. — И права и обязанности будут как у обычного стажера, без дополнительных вольностей. Вам понятно, Ваше Сиятельство?

— Да, Ваше Сиятельство! — ответил я, согласно заветам Петра 1, когда подчиненный должен иметь вид лихой и придурковатый.

Вызвав при этом улыбку второго присутствующего, начальника СБ «Древа» графа Кислицына, бывшего замначальника управления контрразведывательного обеспечения стратегических объектов ОКЖ.

— Позвольте представить нашего начальника отдела кадров Марию Ивановну Рябцову, все рабочие вопросы — к ней, — продолжил Тоцкий.

— Очень приятно, Ваше Сиятельство! — грудным басом ответила дама.