Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости (СИ) - Линник Сергей

Условный сигнал прозвенел еще раз и Андрей, пытавшийся достать из-под кровати ботинок, пробормотал слова благих пожеланий звонящему и побежал открывать дверь босиком.

— Ну ты горазд дрыхнуть, Андрюха, — сказал стоявший на пороге с довольным видом Михаил. — Я уже думал, что ты ушел куда-то. Ну, показывай хоромы, не стесняйся.

— Да что здесь показывать, коммуналка как коммуналка. Вон, прямо ванная и туалет, вот тазик для стирки на стене, не знаю, чей. Велосипеда нет, не знаю даже, почему. Вот кухня тебе направо, дальше комната соседки, не помню, как зовут. Вот комната Лены, видишь, дверь открыта. Соседей нет где-то, пусто. Проходи в комнату, чайник сейчас поставлю. Где-то здесь заварка была, — сказал Андрей и ушел на кухню.

— А ты специально не спрашиваешь, что было? — крикнул в открытую дверь Михаил. — Или тебе неинтересно уже?

— Почему неинтересно? Просто я знаю уже, что спроси тебя напрямую, так ты мурыжить долго будешь, ходить вокруг да около, — сказал Андрей, возвращаясь в комнату. — Так что лучше немного потерпеть. Считай, что все ритуалы соблюдены, рассказывай. Удачно, да? Больно уж у тебя лицо довольное.

— Удачно. Сдался генерал, когда я ему рассказал о хитроумных поляках, которые его подставят [7]. Пришлось, правда, пойти на уступки, тут уж я маху дал, многовато ему про американцев рассказал.

— Миша, хватит сказки рассказывать, ты этот разговор готовил как шахматист, каждое слово продумывал наперед. Вряд ли ты расслабился и сказал что-то лишнее. Или не так?

— Так-то оно так, конечно. Ладно, о главном. Всё получилось. Первыми — девчонки, через четыре дня, двадцать девятого. Канада. Мы с тобой — после десятого ноября, когда получим подтверждение.

_______________________________________________

[1] Выпускают с 1918 года, в описываемое время уже достаточно распространенная вещь.

[2] В здании ресторана «Прага» с 1925 до 1955 находилась Центральная универсальная научная библиотека им. Н.А. Некрасова. Находившуюся рядом столовую Моссельпрома, описанную в «12 стульях» (именно там Киса Воробьянинов устроил пьяный дебош), закрыли в 30-е годы, когда Арбат стал правительственной трассой.

[3] С Гоголевского на Никитский бульвар памятник переехал в 1952 году. Есть легенда, что памятник не нравился вождю народов, который постоянно видел его по дороге в Кунцево.

[4] Яков Данилович Розенталь был метрдотелем ресторана ВТО многие годы. Некоторые комментаторы М.А. Булгакова считают, что именно он послужил прообразом Арчибальда Арчибальдовича из «Мастера и Маргариты».

[5] Я так часто поминаю здесь вдову Михаила Афанасьевича, что про пасхалку с именем Настиной мамы должен был догадаться даже я, если бы об этом не знал. В гости к ней сходить могли, и даже позвонить по номеру Г64766

[6] Шеф отправился вовсе не на кухню наблюдать за филейчиками, а в кладовую ресторана. Он открыл ее своим ключом, закрылся в ней, вынул из ларя со льдом осторожно, чтобы не запачкать манжет, два увесистых балыка, запаковал их в газетную бумагу, аккуратно перевязал веревочкой и отложил в сторону. (М и М, глава 28, Последние похождения Коровьева и Бегемота).

[7] Параллельно с руководством ГРУ А.Н. Панфилов курировал создание армии генерала Андерса. После того как поляки отказались воевать за Советский Союз, генерал Панфилов был наказан.

Глава 20

Каждая минута — время

Для решенья и сомненья, отступленья и терзанья

24 октября 1941 года

— Стоп. Ты сказал — через четыре дня Лена и Настя уезжают? — спросил Андрей.

— Двадцать девятого утром к шести надо отвезти их на Чкаловский аэродром, в Щелково. Наверное, у Маслова машину попросить надо, это же часа в два выехать надо, на всякий случай. Да, завтра уже им надо вот в это место съездить, на документы сфотографироваться, еще там всякие формальности, — достал бумажку с адресом Михаил. — А мне завтра опять с утра с коллегами встречаться, делиться вековой мудростью, то еще развлечение...

— Погоди, Миша, со своими коллегами. Как-то всё быстро очень... Всё это казалось... будто не с нами происходит... то есть, я переживал, что с тобой фигня какая-то приключится, не получится ничего, думал о том, что придется бежать, но только вот сейчас... поверил... — немного растерянно сказал Андрей. — Ведь всё нормально, так же? Блин, это от нервов, наверное.

— От них, конечно, от нервов, ничего, пройдет. Правда, на этом хорошие новости заканчиваются. Для меня, — успокоил Михаил встрепенувшегося Андрея. — Пришлось продать душу этим засранцам. Тут я сам маху дал. Зря я ему про Лос-Аламос [1] рассказал, он после этого сразу будто точку поставил. Блин, теперь в этой сраной Америке крутись как белка в колесе. Как же, самый главный погубитель атомной бомбы, — сказал он, скорее всего, изображая начальника разведуправления. — На хрена оно мне надо?

— Знаешь, Миша, а мне кажется, ты рад такому исходу. Скажи мне, что я неправ. Ты сам себя как видишь? На ранчо где-нибудь, сидя в кресле-качалке и попивая вискарь вечером? На яхте где-нибудь на греческих островах? Да ты через неделю заскучаешь и сбежишь куда-нибудь. За месяц здесь ты только и воспрянул после Малой Грузинской, да в Арзамасе, когда чекистов развел. Ты же без работы своей скиснешь. Тебе острые ощущения как воздух нужны. Сам и рассказывал, из-за чего семья развалилась — из-за работы. Себя хоть не обманывай, «ах, зачем я согласился, ох, зачем я рассказал». Сам же, наверное, начальника подвел к решению, что, кроме тебя, никому с этим не справиться.

— Да, наверное, ты прав, Андрюха. Это я так, не всерьез. К тому же, с таким соперником не пободаться, я бы себе не простил.

— Надеюсь, что я в твои планы спасения мира не вхожу?

— Ты? Андрюха, конечно, извини, но ты для этой работы годишься меньше всего. Так что вы — в стороне. Хотя помощью твоей, надеюсь, иногда буду пользоваться.

— Нам с тобой в Тулу ехать, ты еще здесь не всё закончил, помнишь? — прервал его Андрей.

— Помню. И мы здесь всё закончим, всё у нас получится, — сказал Михаил, потирая лоб.

— Миша, ты заметил, что у тебя волосы на лбу выпадать стали? — спросил его Андрей.

— Что, правда? Да пускай выпадают, ерунда, что же мне их, назад клеить? Не в волосах красота же. В мужчине должна быть харизма.

Рассказать, в чем же заключается настоящая харизма, Михаил не успел, потому что именно в этот момент послышался звук поворачивающегося в замке ключа, открылась с легким скрипом входная дверь и они услышали голос Лены:

— Андрюша, ты здесь?

— Мы с Мишей здесь, — ответил Андрей, выходя в прихожую. — Давай пальто, — поцеловав Лену в щеку, сказал он.

— О, вы чай пьете? — обрадовалась Елена, увидев расставленные чашки и заварник. — И мне наливайте, замерзла, пока дошла.

— Присаживайся,- сказал Михаил, наливая ей чай, — разговор есть.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила Елена, посмотрев на Андрея. — С Настей?

— Нет, не Настя, с ней всё нормально, — успокоил ее Михаил. — Тут другое. Андрей сказал, что вы обсуждали возможность отъезда. Так вот, это случится, и очень скоро. Через четыре дня, двадцать девятого, вы с Настей улетаете.

— Как? Куда? Так скоро? — растерянно спросила Елена. — А вы?

— Пока в Канаду. Мы с Андреем к вам немного позже прилетим. Не волнуйся, всё продумано, и долетите спокойно, и там вы будете ждать нас в комфортных условиях. Проблем не будет.

— Почему так, не вместе? Нет, Андрей, я без тебя не полечу никуда. Что за ерунду вы придумали? — Елену новость явно выбила из колеи и она растерянно смотрела то на Андрея, то на Михаила.

— Лена, подожди, послушай меня, — Михаил включил самый успокаивающий голос из своего арсенала. — Это не мы придумали. Таковы условия сделки. Нам пока здесь ничего не угрожает.

— Что значит «пока»? Значит, потом вам будет что-то угрожать? Нет, я так не согласна. Я сказала — вместе, значит вместе, мне эта ваша Канада сто лет не нужна! Андрюша, ну скажи хоть ты, — тут слезы ручьем полились по ее щекам и она схватила сумочку, пытаясь достать носовой платок.