Война и мир в отдельно взятой школе - Булат Альфредович Ханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От внезапно подступившей меланхолии спасало вино, все еще булькавшее в предусмотрительно прихваченной на банкете канистре. Зловещий Призрак с печальным Гамлетом пили по очереди, закусывая сухофруктами, которые Давид щедрыми горстями доставал из карманов брюк.
— Не пей вина, Гертруда! — послышался у них за спиной низкий, с хрипотцой голос.
В первое мгновение оба артиста вспомнили почему-то Инну Сергеевну Хрюнову, обладавшую схожим грудным баритоном. Иван и Давид обернулись, и улыбки сползли с их лиц: перед ними стояла не Офелия и даже не Гертруда, а двое в штатском.
Была еще надежда, что это сегодняшние зрители, случайно узнавшие их на улице. Но и с этой иллюзией пришлось проститься: уж больно эти рослые незнакомцы были непохожи на театралов.
— Что мы тут ищем? — спросил один из них, перекрывая артистам путь к паническому бегству. Правую руку он держал в кармане.
— Ничего, дарагой, прэмэру отмичаим, слущий! — Давид Чхония попытался включить свое обаяние, но сразу же осекся, осознав, что в данной ситуации его обезоруживающая улыбка не сработает, а может, напротив, привести к нежелательным последствиям.
— Документики! — равнодушно процедил один из штатских, и у Давида от его ледяного тона по спине побежали проворные мурашки.
Он вдруг вспомнил, что уже несколько месяцев живет в Москве без регистрации. Не давая штатским опомниться, Давид попытался прорваться через живой заслон, решив боднуть головой ближайший силуэт, но сразу же нырнул лицом в траву, больно ударившись вначале о локоть службиста, а затем и о холодную землю. Иван не успел понять, что происходит, хотел было кинуться на помощь другу, но почувствовал звонкий удар по уху, чему-то кротко улыбнулся и упал на землю рядом с Давидом.
Обоих обыскали и, скрутив, бросили в какой-то бесшумный транспорт. Куда-то медленно повезли.
— Вроде из этих, подопытных, — услышал Иван знакомый уже голос штатского.
— А черный к тому же нелегал, — подтвердил его напарник.
— Сам ты «черный»! — возмутился Давид, но получил в лоб и почти сразу же уснул.
Ивана тоже клонило в сон то ли от выпитого саперави, то ли от избытка эмоций, связанных с успешной премьерой, то ли от такого же короткого удара в лоб.
Очнулись артисты в той же комнате, где томились в неволе Аня Шергина вместе со своим отцом и ее одноклассники. Появление незнакомцев вывело подростков из гипноза. Аня Шергина внезапно увидела своих одноклассников, а те, к своему непередаваемому изумлению, обнаружили рядом с собой Аню и ее отца. Это было похоже на один из фокусов Дэвида Копперфильда.
При появлении Чхонии и Кураги воздух словно бы сгустился, и из ниоткуда на глазах у Ани материализовалась целая орава ее друзей. Лубоцкий, Полина, Дядя Федор, Наташа! Бог мой, все в сборе! Школьники кинулись друг к другу в объятия, как пассажиры «Титаника», чудом спасшиеся после столкновения с айсбергом. Все были рады незапланированной встрече, но никто не мог понять, почему раньше они не видели друг друга и что вообще произошло. Аня говорила, что находится тут уже довольно давно, но все это время была уверена, что, кроме нее с отцом, здесь никого нет. А тут, оказывается, ютится чуть ли не весь ее класс. Ребята готовы были побожиться, что и они не видели ни Аню, ни ее папашу — виновника всех навалившихся на них бед. Ребята пытались понять, когда в последний раз открывалась дверь комнаты, но коллективная память не помогала.
Наконец вспомнили и про вновь прибывших. Разбуженные лицедеи сидели на четвереньках, тоже напрягали память, таращили и терли глаза. Кто-то узнал по голосу в Иване Курагине маньяка Курагу, душившего Шергину на фейковом видео. Но дальше этого дело не пошло. А уж присутствие странного грузина повергало в шок, граничивший с галлюцинацией. Одним словом, никто ничего не понимал. Началась полная неразбериха. Все галдели и размахивали руками, наперебой предлагая и навязывая свое видение случившегося. Но у каждого в голове мелькали слишком уж разные картины реальности, и договориться было невозможно. Сошлись на том, что здесь не обошлось без черной магии.
— Или гипноза… — авторитетно вставил свое веское слово отец Ани, и, похоже, он знал, о чем говорил.
Павел Шергин сидел в сторонке, и материализация толпы подростков, казалось, не произвела на него особого впечатления.
Внезапно принц датский встретился взглядом с Офелией. Аня отошла наконец от своих одноклассников и с виноватой улыбкой приблизилась к Кураге. Неожиданно для себя самого Иван добродушно улыбнулся, хотя весь вечер прокручивал в голове сцену, как при встрече с коварной дочерью Полония испепелит ее уничтожающим взглядом. Чхония оказался злопамятнее. Оно и понятно — режиссер. Давид поднялся на ноги, характерно фыркнул и демонстративно отошел в сторону.
— Ну, как прошло? — спросила Аня, вытирая платком все еще кровоточащий нос Гамлета. — Отыграли?
— Фантастика! — ответил Курагин, почему-то икая. — Полный зал! Хлопали минут десять, не меньше! Не отпускали!
— Тритсадь мэнут! — отозвался из своего угла Давид Чхония. — Тритсадь мэнут хлопали! Как сумашэдшиэ, слущий! Ты многоэ потэрала!
— Извините, мальчики. — Аня опустила глаза. — Вы же видите, я не могла прийти! Все это время я была здесь…
— Сдэсь?! Что значит сдэсь?! — заорал вдруг Чхония, в сердце которого вспыхнул и запылал пожар кавказского свободолюбия. — Гдэ мы?! Почэму нас дэржат в нэволэ-э-э-э! Свободу-у-у-у! Тираны-ы-ы-ы!
В этот момент Давид Чхония был похож на молодого Гарибальди, под пулями всходящего на баррикаду. Громкий голос торговца сухофруктами взвился под потолок, глухо ударяясь о мягкие стены. Но никто из находившихся в заточении малолетних узников его революционного пыла не поддержал. Возможно, просто не успел. Потому что в следующее мгновение дверь бесшумно отворилась и на пороге показался бравый Генерал. В лампасах и с медалями, все как положено. За его спиной возвышались все те же две широкоплечие фигуры в штатском.
— Ну что, орлы, раскудахтались? — по-отечески пожурил Генерал, сладко улыбнулся, и на груди его, издавая рюмочный звон, тренькнули ордена. — Пора на выход! Хозяин ждет!
Глава 18
Волнушки
Дарья Бобылева[34]
Что-то метнулось, глухо рыча, в самой глубине подвала, там, где рассеивался дрожащий луч фонаря и волновались длинные тени.
— Кто здесь? — крикнул долговязый парень, неуловимо похожий на Андрея Лубоцкого, но покрасивее и с умилительной ямочкой на волевом подбородке.
