Вихри эпох - Данила Владимирович Ботанцов

с блокнотом. – Я умножал на скорость света, а надо было делить. Чёрт, чёрт! – закричал он. – Да как вообще можно было так ошибиться?! В одной частице материи заключена огромная энергия, а я там какие-то десятые килограмма насчитывал! Ещё бы нам теперь не удивляться!

– Да что, что случилось?! – непонимающе уставились на Анатолия Сергей с Димой.

Математик застонал.

– Заряд… энергия, которую мы использовали, была колоссальна. Нам нужны были нанограммы материи!.. Знаете, где мы теперь?!

Даминов вжался в кресло и обхватил подлокотники, чувствуя, как под футболкой тоненькой струйкой стекает холодный пот.

– За пределами галактики, – едва слышно прошипел Карпенко. – Нас вышвырнуло к чёрту из Млечного пути, поэтому мы не видим даже звёзд! Понимаете?! А может быть, мы уже и не в Местной группе галактик, раз даже в отдалении нет ни Андромеды, ни Млечного пути, хотя, конечно, сейчас для нас этот вопрос уже не принципиален.

– Подожди, подожди… – залепетал Харитонов. – Да как это вообще может быть?!

– Наша теория… – горько усмехнулся математик. – Энергии, высвобожденной в ориентатор тротиловой шашкой подобной массы, с лихвой хватило, чтобы на один квант времени по направлению общих струн сжать пространство необходимого объёма в единую точку и вновь вернуть его в исходное положение – но с «Меркурием» уже на другом конце. По сути, расстояние тут не играет вообще никакой роли… – математик умолк.

– И чего же нам делать? Разве нам… не вернуться? – тихо спросил Дима.

– Аппаратура почему-то не работает, – мрачно ответил Карпенко. – Мы бы уже автоматически вернулись в исходную точку. Может быть, это последствия взрыва, повредившего внутренние платы электроконтуров. Сука!..

До последней секунды сохранявший какие-то остатки спокойствия математик в ярости ударил по приборной панели. Все трое молодых людей сидели, глядя на металлические стенки своего изобретения, и не произносили ни слова.

Харитонов медленно поднёс руку и положил её на блестящую металлическую обшивку «Меркурия».

– Подумать только… – задумчиво произнёс он. – Сразу за моей рукой, за несколькими миллиметровыми перегородками, находится абсолютная пустота – не межпланетная, и даже не межзвёздная. Мы абсолютно одиноки, и даже никогда не упадём на какую-нибудь планету или звезду – ни одного космического тела вокруг нас нет на целые миллионы световых лет. Путешествие сквозь межгалактическую бездну… – Сергей замолчал и опустил руку на колено.

– Это просто полный пипец… – наконец тихо произнёс Карпенко. – Кислорода у нас тут минут на двадцать от силы. Даже аккумуляторы не успеют сесть.

– Да теперь-то уже не больше пяти минут ждать осталось, – так же тихо выдохнул Харитонов.

– Э, ребят, ну это… – задёргался Дима, оглядываясь то на Карпенко, то на Сергея. – Вы что, хотите сказать, что мы вот так просто и подохнем тут?!

Математик угрюмо склонился над приборной панелью, ещё раз заглянул в окуляры, затем покачал головой.

– У нас нет ни единого шанса. Спасти нас мог бы обратный скачок, но все платы, видимо, погорели в момент переноса… Хотя…

– Что? – выдохнул Сергей.

– Всё равно непонятно, почему мы не возвращаемся, – сокрушённо покачал головой математик. – Ведь чисто физически наш скачок просто обязан произойти с возвратом, сжатие пространства обеспечено распадом материи, но не закреплено через… хотя… учитывая аварию, кто знает…

Карпенко начал бормотать что-то невразумительное, незаметно впадая в полудрёму. Наступила гнетущая тишина. Хронометр неумолимо отсчитывал секунды, и с каждым выдохом дышать становилось всё труднее. Тяжёлый углекислый газ, накапливавшийся в крошечной капсуле, поднимался всё выше, затуманивая сознание молодых людей.

– Чёрт… – закашлялся и тут же подавился Дима и, отстегнув ремни, начал, пошатываясь, медленно вставать с кресла, сразу заняв почти всё свободное пространство.

– Эй, ты чего? – сонно пробормотал Карпенко, повернув к нему голову.

– Я не могу… – пробормотал Даминов. – Не могу я! Сволочь ты, Толя, редкая! – заорал вдруг «мажор» и резким рывком подскочил к люку.

Математик непонимающе задрал голову, но Сергей среагировал быстрее, моментально покинув ложемент и оказавшись рядом с Димой.

– Ты что, гад, делаешь? – уставился на Даминова Сергей, глубоко вдыхая лёгкими отравленный воздух.

– Я пас, – злобно прошипел Дима. – Идите вы к чёрту со своими экспериментами, мы всё одно умираем в этой жестянке!

– Возможен реверсивный скачок, – таким же безумным шёпотом прохрипел инженер-механик. – У нас есть шанс – пусть мизерный, но есть, а если ты откроешь люк, мы почти сразу погибнем от разгерметизации!

– Да идите к чёрту! – закричал Даминов и схватился за ворот люка. Харитонов обхватил его сзади, но тот, уже не тратя время и кислород на разговоры, просто развернулся и въехал кулаком в скулу Сергея.

Тот мгновенно обмяк и осел на пол капсулы.

Окинув взглядом тесное пространство «Меркурия», Даминов увидел, как хрипит с посиневшим лицом Карпенко. Наконец, с дрожащим от судорог ртом математик замер в неподвижности.

Белые круги начали вращаться перед глазами Димы, и он, навалившись всем весом на ворот, с трудом отвернул герметизирующие заслонки.

Сбоку, на панели, ядовитым алым цветом вспыхнул светодиод, сигнализируя о потере контакта на крышке люка.

Попытавшись вдохнуть воздуха для последнего рывка, Даминов понял, что кислорода в капсуле попросту уже не осталось. Тщетно пытаясь собрать воздух хоть на один глоток, Дима в судорогах разевал открытый рот, чувствуя, как где-то в глубине груди трепещет диафрагма.

Издав бесшумный стон, Даминов, вслепую, докрутил наконец до упора ручку люка и навалился на него всем весом.

Пол тут же ушёл из-под ног Димы, и его летящее куда-то в бездну тело пробрали иглы смертельного холода. Вместе с телом Даминова ухнуло вниз и его сердце, навсегда оборвав его мысли, метавшиеся в полностью лишённом кислорода мозгу.

* * *

– Дьявольщина какая-то, – беспомощно пожал плечами Габарян. – Мне ничего не понятно.

Несмотря на поздний вечер, сотрудники аварийно-спасательной бригады и не думали расходиться. Обступив завал, молодые люди стояли на краю небольшого обрыва и совещались.

– А что говорят врачи? – повернулся к начальнику бригады Мохов, вернувшийся от автомобиля с бухтой альпинистского троса.

– У двоих асфиксия, – мрачно ответил Габарян. – Третий – остановка сердца. Это предварительно… В общем, ни черта не ясно, что здесь произошло.

На дне провала, на глубине примерно пяти метров, поблёскивала выступающая из земли металлическая поверхность какого-то странного агрегата, напоминавшего большое и завалившееся на бок яйцо.

На верхней части яйца крепился полуоткрытый люк, откуда только что вылезли двое медиков. Ещё ниже, на самом дне старинной пещеры, в которую провалился агрегат, лежал накрытый полиэтиленом труп.

– Какого чёрта они там делали? – спросил кто-то. – И раз они могли выбраться, то почему так и не открыли люк?

– Я в дежурку уже позвонил, скоро подъехать должны, – зевнул Габарян, откидывая в сторону перчатки. – Вот пусть и разбираются…

– Тут что,