Охотники за удачей - Гарольд Роббинс

— Я рад избавиться от них.

— Я тоже, — отозвалась Рина. Она помолчала, потом добавила, взглянув на настенные часы: — Мне пора. В семь тридцать я должна быть в гримерной.

Она встала, но в тот же момент зазвонил телефон.

— Да? — подняла она трубку. — А, это ты, Луэлла! Рада тебя слышать. Нет, ты меня не разбудила. Мы как раз завтракали. Да, правильно — «Девушка на трапеции». Роль превосходная… Нет, Норман решил не брать Гейбла. Он уверен, что есть только один человек, который способен сыграть эту роль… Ну, конечно, Невада. Она как будто специально написана для него. Впрочем, поговори с ним сама. — Она прикрыла микрофон рукой и шепнула: — Это Парсонс. Вчера Берни решил предложить тебе роль циркового наездника. Луэлла уже об этом пронюхала.

— Что, Гейбл отказался у него сниматься? — сухо спросил Невада.

— Не глупи! Бери трубку.

— Привет, Луэлла.

— Мои поздравления, Невада! — слащаво проговорила Луэлла. — Это просто здорово, что вы будете исполнять главную роль в картине, где снимается ваша очаровательная жена!

— Не спешите, Луэлла, — засмеялся Невада. — Я не снимаюсь.

— Не снимаетесь? — Луэлла почуяла сенсацию. — Но почему?

— Я уже решил отправиться по Америке с моим шоу «Дикий Запад». Так что в ближайшие полгода я буду занят. А пока я буду в отъезде, Рина подыщет нам новый дом. Думаю, нам обоим будет уютнее в доме поменьше.

— Вы продаете Хиллтоп?

— Да.

— Талбергу? Я слышала, он заинтересован.

— Не он один, так что еще не знаю.

— Но вы мне скажете, как только будете знать?

— Обязательно.

— У вас с Риной все в порядке? — проницательно спросила она.

— Луэлла! — рассмеялся Невада. — Ну что за вопрос?

— Я рада за вас. Вы оба такие милые! Ну, пока!

— Пока!

Невада положил трубку и посмотрел на Рину. Он вовсе не хотел, чтобы она узнала о его решении подобным образом, но теперь уже ничего не изменишь. Ее лицо побелело от гнева.

— Мог бы сказать мне, прежде чем объявлять всему миру!

— Я хотел, так разве тебя поймаешь? — с горечью произнес он. — Мы уже несколько месяцев не разговаривали. И потом, ты тоже могла сказать мне о картине.

— Берни вчера пытался до тебя дозвониться, а ты не брал трубку.

— Чушь, — ответил Невада. — Вчера я весь день был дома, и он мне не звонил. И потом, мне ни от кого не нужны подачки, в том числе и от тебя!

— Если б ты хоть изредка вылезал из своей конюшни, то знал бы, что творится вокруг.

— Я все прекрасно знаю, — гневно бросил он. — Так что не надо тебе изображать из себя звезду.

— А, да что толку! — с горечью сказала она. — И зачем ты на мне женился?

— А зачем ты вышла за меня замуж? — спросил он с не меньшей горечью.

Они посмотрели в глаза друг другу, и им обоим открылась правда. Они поженились только потому, что знали, что теряют друг друга, и отчаянно цеплялись за то, что ушло безвозвратно. Гнев растаял сам собой.

— Извини, Рина, — сказал Невада.

— И ты меня извини, Невада. Я же предупреждала тебя, что я разрушительница.

— Ерунда! Ты не виновата. Это должно было случиться. Кинобизнес меняется.

— Я не о кино! Я о нас. Тебе нужно было жениться на такой женщине, которая бы дала тебе семью. А я ничего тебе не дала.

— Не вини одну себя. Мы оба пытались, но у нас ничего не вышло. Мы просто совершили ошибку.

— Я не смогу подать на развод, пока не закончу эту картину, — тихо проговорила она. — Но если ты захочешь развестись раньше, я возражать не стану.

— Нет, мне торопиться некуда, — спокойно сказал он.

Она посмотрела на часы и спохватилась:

— Боже! Я опаздываю! — Но у двери остановилась: — Ты — мой друг, Невада?

— Безусловно, — улыбнулся он. — Я буду им всегда.

Он заметил, что ее глаза наполнились слезами. А потом она повернулась и выбежала из комнаты.

В дом Рина больше не вернулась. Ночь она провела у Айлин, а на следующий день переехала в отель. Спустя три месяца она подала на развод. В качестве причины была указана несовместимость характеров.

11

Дэвид услышал, как громко хлопнула дверь дядиного кабинета. Войдя туда, он увидел, что Берни сидит в кресле, багровый и злой, ловя ртом воздух. Он пытался вытряхнуть на ладонь таблетки из пузырька. Дэвид поспешно подал ему стакан воды.

Проглотив лекарство, Берни посмотрел на племянника:

— И почему я только не стал портным, как мой брат, твой дядя Луи?

Дэвид прекрасно знал, что этот вопрос риторический, и спросил:

— Что случилось?

— Как будто у меня было мало неприятностей, — пожаловался Норман. — Наши акционеры решили, что мы тратим слишком много. Я бегу в Нью-Йорк объясняться. Профсоюз грозит забастовкой. Я сажусь и уговариваю их хотя бы не закрывать кинотеатры. Потом приходит известие из Европы: Гитлер конфисковал всю нашу собственность — офисы, кинотеатры, все! Эти антисемиты украли у нас больше двух миллионов долларов. Потом я получаю жалобу от банкиров и страховщиков, что наши фильмы не престижные! Покупаю для экранизации самый престижный бродвейский хит, «Пятна на солнце». Он такой высокохудожественный, что я вообще не понимаю, о чем он. Потом я унижаюсь, чтобы заполучить на этот фильм Бетт Дэвис, предлагаю ей чуть ли не в три раза больше, чем она стоит, — и ее агент, так и быть, соглашается.

Тогда я иду на Уолл-Стрит и говорю банкирам и страховщикам, что теперь у нас есть престиж. Картина будет такая высокохудожественная, что ее и смотреть никто не захочет. Они радостно меня поздравляют, и я еду обратно в Нью-Йорк.

Берни перевел дух и залпом выпил стакан воды.

— Ну, разве не хватит с меня неприятностей?

Дэвид кивнул.

— Ты думаешь, это все? Захожу утром в кабинет и обнаруживаю Рину Марлоу. Думаешь, она со мной здоровается? Нет, она сует мне под нос «Репортер» и спрашивает: «Это правда?» Я смотрю и вижу сообщение о том, что Бетт будет играть в «Пятнах на солнце». Я ей говорю, что эта провальная картина — не для нее. Для нее у меня роль, от которой все умрут. «Шехерезада». Костюмы — просто сказка! И что, ты думаешь, она мне отвечает?

Берни горестно покачал головой.

— Что? — спросил Дэвид.

— «Не лапай мои сиськи, и если я не получу эту роль, можешь идти со своей Шехерезадой куда подальше!» И уходит. Я ведь просто хотел ее успокоить! Она трахается в Голливуде со всеми, кроме меня, а со мной так разговаривает!

Дэвид кивнул. Что правда, то правда. После разрыва с Невадой Рина словно с цепи сорвалась. Вечеринки в ее новом особняке в Беверли-Хиллз называли оргиями. Шли даже сплетни о том, что она близка с Айлин Гайар.

— И что ты намерен делать?

— А что я могу сделать? Отдам ей роль. Если она от нас уйдет, мы начнем терять в два раза больше. Только об этом ей скажешь ты. Не хочу унижаться.

— Ладно, — сказал Дэвид, направляясь к двери.

— Постой! — окликнул его дядя. — Знаешь, кого я встретил в Нью-Йорке перед отъездом? Твоего дружка.

— Какого?

— Да того чокнутого пилота. Джонаса Корда.

— Ну, и как он поживает? — спросил Дэвид, хотя на самом деле он был незнаком с Кордом.

— Да все так же. В кедах и без галстука. Другого бы в таком виде и на порог отеля не пустили. Он был с двумя бабенками. Я подошел к нему и говорю: «Привет, Джонас!», а он смотрит так, словно видит в первый раз. Я ему говорю, что я Берни Норман из Голливуда. «Эти две крошки — актрисы, — говорит он, — но тебя с ними знакомить не стану, а то подпишешь с ними контракт, как с Марлоу. Теперь, если мне нравится девушка, я подписываю с ней контракт от имени „Взрывчатых веществ Корда“». Я ему ответил, что в нашем деле надо работать быстро, иначе не попадешь на праздник. Но это — прошлое. А сейчас я хотел бы поговорить с ним о новой картине, которую он, как я слышал, снимает. «Ладно, — соглашается он, — пойдем поговорим о новой картине». Он хватает меня за руку и тянет с собой. Говорит, что мы пойдем к нему в кабинет. Говорит, у него есть кабинеты во всех отелях Соединенных Штатов. Едем наверх, выходим из лифта. Он останавливается перед дверью, а на ней буква «М». «Мой кабинет», — говорит он. Открываем, заходим. Внутри бело и пусто. Он садится за столик смотрителя, и тут я вижу, что он совершенно трезвый.

«Я еще не решил, кому отдать картину в прокат, — говорит он. — Все зависит от того, кто больше предложит».

Я говорю, что мне надо знать, что за фильм он снимает. Он сказал, что о военных летчиках. Закупил с полсотни старых самолетов и разобьет их вдребезги. Я говорю, что фильмы о войне никто не хочет смотреть. Но поскольку в первый раз нам с ним повезло, я могу и согласиться. И спрашиваю, какие условия его устроят. Он заломил такие… Я попробовал торговаться, а он предложил мне пописать, раз уж мы здесь. Я так удивился, что пошел к писсуару, а когда обернулся — его уже нет. Я его потом пытался искать, но он как сквозь землю провалился.