По пути - Ляля Фа

— Ты что же, — она звонко рассмеялась, прижавшись к нему, — Не знаешь, что там?! — Рустам вздохнул, а Галя прыснула в его плечо, мелко подрагивая от смеха: — Это снова Денис, да? Ой, не могу! Ты бы видел своё лицо! Бедный! Дети тебя женить решили? Ой…

Она хохотала, а он обнимал её и чувствовал себя… хорошо: в правильном месте, с правильным человеком.

— Ну а что, не пошла бы за меня? — в который раз подхватил шуточный тон. Чем не жених — налево не посмотреть, нечем! — Галя затряслась пуще прежнего, смех игривой трелью наполнил кухню. — Давай открывай коробку, посмотрим, на что мой пацан решился. Совсем страх потерял!

Наконец, Галя вытерла выступившие от смеха слёзы, убрала остатки скотча с футляра, но прежде чем открыть, попросила:

— Что бы там ни было, не наказывай Дениса, ладно?

— Ишь… Жалеет она! Опять… Открывай уже!

На красном бархате лежало тонкое кольцо: серебряное, слегка потемневшее, с овальным камнем ярко-голубого цвета.

— Какая красота! Это, кажется, бирюза! — Галя смотрела, но не торопилась брать в руки.

А Рустаму кольцо показалось знакомым. Ещё раз вспомнив слова Дэна, он поцеловал Галю в щёку:

— Подожди секунду, мне в коридор надо.

Галина встала с его колен, и Рустам пошёл за своим пуховиком. Правильно догадался: во внутреннем нагрудном кармане оказался маленький конверт, а в нём — тетрадный листок с парой фраз на татарском.

Эни [2] просила прощения за Алсу. И благословляла. Кольцо семейное, ещё бабке Рустама принадлежало. А теперь вот — Галине.

Горло сжало от избытка эмоций… В этот момент пообещал себе: пусть не сразу — она же упрямая! — но Галина станет-таки Закировой. Он уговорит.

* * *

За быстрым ужином, что Галина собрала из того, что нашлось в холодильнике, Рустам рассказывал про всё то, о чём раньше умалчивал: про родителей, про деревню, про своё детство, про армию.

Снайпером был — вон оно что… Представила, каково это: один осколок — и жизнь под откос. Или же второй шанс — без смерти.

Пока он рассказывал, впервые гладила лицо Рустама, рассматривая открыто. И по надбровью над пустой глазницей пальцами прошлась, он позволил, лишь смотрел за ней внимательно.

Да, по первости взгляд сам цеплялся за это… отсутствие. Но то давно, сейчас её больше коробило, что другие в нём только и замечают эту «инвалидность». Если не видят, что только сильный, самодостаточный человек может пройти через такое и выстоять, не спиться, не стать желчным — тогда это они слепые, не Рустам!

Поделился с ней и мыслями о будущем своих мальчишек. Удивил, когда спокойно, взвешенно упомянул, что, может, и продаст КамАЗ, если надобность возникнет.

Тут и она про визит Гусева рассказала в двух словах. Мол, профессиональный интерес у него к Рустаму, вот он и собирает информацию. По сложившейся привычке точнее говорить ничего не стала: всё, что ей доверяли по работе, должно там и оставаться. Придёт время, и Гусев сам озвучит предложение. А Рустам сам примет решение.

Наконец, грязные тарелки отправились в посудомойку. Блеснуло тонким ободком колечко с бирюзой. Она не поняла, что Рустам искал в своей куртке, но из коридора он вернулся лёгкой походкой, взял с бархата кольцо, выбрал на её руке безымянный палец, надел, пояснил, откуда оно такое взялось.

Старинное, семейное! Галина широко улыбнулась, смаргивая счастливые слёзы. Сегодня она получила подарок сразу от нескольких поколений Закировых. Ох уж этот Дэнис, вот же выдумщик! А как Рустам на коробку смотрел — невозможно! Невольно снова зашлась тихим смехом. Такое не забыть!

— Что, так и будешь теперь надо мной шутковать? — Рустам зашёл на кухню, вытирая лицо махровым полотенцем, ворча: — Не прекратишь — подарков больше не жди. А мне же ещё машину тебе новую покупать, Сашка твой не отступится. И я тоже.

Волосы Рустама были слегка влажные, голубая рубашка — её, Гали, подарок — отчасти расстёгнута. Смеяться сразу расхотелось. Томная волна женского, пьянящего уносила с собой остатки беспричинных страхов, сторонних мыслей, ненужных колебаний.

Подойдя к Рустаму, забрала полотенце, откинув его в сторону. Смотрела прямо, любовалась — и не скрывала, что Рустам ей нравился. Очень! Подрагивающими пальцами коснулась гладкого хлопка его рубашки и потянулась к пуговицам:

— Мне не нужна новая машина, — пробормотала тихо и уверенно. — Мне «татарина» достаточно.

Рустам замер, не мешая Галиным рукам. Растягивая слова, поддразнил:

— А на что тебе КамАЗ, Галя? Топлива жрёт немерено, тяга есть, но и багаж в довесок… Ты же понимать должна: сколько ни чисти, ни прихорашивай — он «Мерседесом» не станет.

— Мне хорошо с КамАЗом. Он… Ему можно доверять. С ним мне… тепло. — Очередная пуговица выскользнула из петли, а щёки опалило. Но отступать Галина не собиралась.

— Там и пробег уже солидный, и фара левая подбита…

— Зато когда… Когда я почти совсем сломалась, одна, на распутье… Он не проехал мимо. И я его… — пуговицы закончились, и Галина придвинулась ещё ближе, ладонями забралась под полы рубашки, коснулась горячей кожи. Привстала на цыпочки и, пока хватало смелости и запала, зашептала на ухо — быстро, жарко, откровенно…

Рустам перехватил её руку, погладил запястье, поднимая тонкий, мягкий рукав. Поцеловал нежную кожу над трепещущим пульсом.

— Рустам… — Галина то ли звала, то ли просила, сплетая свои пальцы с его.

— Галочка…

И опять коридор вслепую, под вздохи урывками, когда Рустам на секунду отпускал её губы. Под рокочущие, страстные, непонятные слова, но такой родной, любимый голос…

Кот успел выскользнуть из полумрака спальни, прежде чем за Рустамом и Галей закрылась дверь…

* * *

Некоторые дороги можно пройти только вдвоём, в вечном ритме жизни. Не спеша, иногда набирая скорость — так, чтоб дух захватывало, и восторг огнём бежал по венам! Иногда — замедляясь, восстанавливая дыхание, делая паузы… Слушая друг друга, споря, уступая, соглашаясь, сверяя и меняя маршруты, прокладывая новые.

И совсем не важно — кто вы, откуда, зачем… Главное, чтобы каждый свой путь выбрал сам, осознанно и слушая своё сердце.

И чтобы вместе вам было по пути!

[1] Сынок. — татарский.

[2] Мама. — татарский.

КОНЕЦ

Больше книг на сайте — Knigoed.net