По пути - Ляля Фа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но на ночь каждый вечер Рустама с сыновьями ждали у родни Алсу. И хоть он и поставил это условие сразу, а всё равно приходилось настаивать снова и снова.
— У Альфии ночуем, — в который раз уведомил Рустам.
— Да как же, да ведь…
— Э-э… Мать! — Родное «эни» [5] не выговаривалось, а такое обращение ставило границы. — Не начинай снова!
Голубые, как у него самого, глаза снова заслезились, но поддержка пришла, откуда не ждали, из дальней комнатушки за занавесками:
— Са-ан!
Батя сдал. Вставал редко. Иногда путал слова. Но в моменты прояснений рассудка смотрел строго, сдвинув кустистые брови. Всё больше молчал, даже когда мать достала старые фотоальбомы и показала пацанам Рустама в ту пору, когда он был ещё мальчишкой… и имел на один глаз больше.
Любимчиком бабки, естественно, стал Дэн — даром что не родной. Иса помогал деду вставать и передвигаться, спокойно выдерживал его колючий взгляд, а на все выпады старика отвечал как обычно — никак. По всему выходило, что они друг друга поняли.
И причину ночёвок у родни бывшей жены отец понимал прекрасно. Рустам лишь сопровождал детей, его самого здесь никто не ждал. Такое понимание должно было как минимум приносить удовлетворение ясностью ситуации. Отчего же тогда горький ком каждый раз сдавливал горло — не сглотнуть?
Рустам взглянул на осунувшуюся мать, остатки пиршества на столе и… Отодвинул недопитый чай, скупо поблагодарил, вышел на крыльцо, чтобы наконец вздохнуть свободно.
Здесь пахло свежим деревом — новую, самую верхнюю ступеньку Иса заменил, но ещё не покрасил. Вот на неё Рустам и сел, задумался. Что ни говори, а о приезде он не жалел. Это ведь ради сыновей, им так приспичило. А в результате парни деревню приняли. И она их приняла.
Накануне Рустам наблюдал с этого же крыльца забавную картину: Иса без футболки (жарко, видите ли) в одиночку, не напрягаясь, нёс на козлы тяжеленное бревно на распил. Рустам думал подойти помочь, но пока думал — Иса всё сделал сам: и донёс, и распилил, и наколол, и в дровницу сложил. А на лице — довольство. Уж точно не от того, что из-за раскрытых ворот за ним подсматривала стайка девчат. Якобы мимо проходили. Ага, маршировали целый день туда-обратно, словно иных дорог в деревне не было. Рустам усмехнулся — этак скоро и вопрос с женитьбой старшего поднимется.
Дэн блистал иначе: с первого же вечера влился в компанию местной молодёжи, и уже что-то кому-то доказал. Аккуратно — костяшки сбил да пару кровоподтёков заработал. Но второй «боец» ходил такой же. А учитывая, что Дэн взялся учить нового знакомого играть на гитаре — к согласию прийти у них получилось.
Всё же парни у него… Грудь распирало, а лицо свело дурацкой ухмылкой. Он бы с ними в разведку пошёл!
Неумолимо приближался день отъезда — каникулы заканчивались. И хоть Дэн совсем не скучал — пару раз выбирался куда-то ночью до самого рассвета — он явно был рад вернуться в город.
Про Ису что-либо сказать было сложнее. Каждый день он выводил деда на крыльцо, сажал в накрытое одеялами кресло, пристраивался рядом на ступеньке, и они подолгу сидели молча. Потом, словно поймав незаметный сигнал, Иса так же неторопливо вставал, поднимал деда и уводил в избу.
Вот и сейчас Рустам услышал шаркающие шаги и сопение старика раньше, чем тот появился из тёмной глубины дома. Иса безмолвной тенью шёл рядом. Как обычно, Рустам сразу вспомнил о «важном деле», благо никто не спрашивал, что там. Но в этот раз свалить куда подальше не вышло, Иса положил ладонь Рустаму на плечо.
— Батя… У деда к тебе разговор.
Рустам поднялся, нехотя повернулся:
— Ну, пусть говорит…
— Батя… — прогудел сын уже с укоризной.
С раздражением, но не без гордости, Рустам смерил старшего взглядом. Иса и его принципы! И откуда только?.. Хотя… Почему «откуда» — сам таким воспитал. Вот и прилетели качели обратно — точно в зубы!
— Я слушаю.
Рустам впервые за эти дни посмотрел отцу прямо в глаза… и с удивлением понял, что прежнего эффекта тот на него не оказывает. На секунду представил себя на его месте… Что мешало им все эти годы? Надо полагать, гордыня, прикрываемая принципами. Отец всегда всё хотел решать за него. Да и за всех, впрочем. При этом никогда не признавал свои ошибки. А насчёт Алсу он ошибся. Они все ошибались: и те, кто её костерил, и те, кто называл её «пустой».
— Я… Мы с матерью… — начал Закиров-самый-старший и замолчал, разглядывая Рустама. Узловатые, скрюченные пальцы старика мелко подрагивали на подлокотниках. Короткая седая борода двигалась — отец словно жевал, подбирал по вкусу слова, что в конце концов произнёс:
— Улым [6]… Хорошо, что ты приехал. Домой.
Горло сдавило знакомой горечью. Вот как, значит! Всё же «сын»? Алсу больше нет — так что же, и конфликт исчерпан? Детей Рустам привёз. Общих — он ни секунды не сомневался в том, что Дэна Алсу тоже считала бы своим сыном. И что? Готов ли он, Рустам, простить родителям Алсу? Ведь дети, хоть и знали историю обрывками от Венеры Завдатовны и местной родни, жили, по всей видимости, только настоящим.
В поисках ответа Рустам наткнулся на внимательный взгляд Исы и услышал неожиданное:
— Я на лето сюда — помогать.
Местные не просто так до сих пор шептались о том, что его старший сын, мол, немой. А тут две полные фразы почти подряд — рекорд за ближайшее время. Хотя… Когда Рустам за Дэном в участок катался, именно Иса позвонил Гале. Как-то объяснил ситуацию. Словами!
— Дэн тоже, — добавил сын.
Проглотив рвущееся наружу «Какого лешего?!», Рустам лишь спросил:
— Почему?
Иса пожал широкими плечами — красноречие, небось, иссякло. Зато за него ответил дед:
— Я пригласил. Денис рассказал, что летом ты сам приехать не сможешь.
— Почему? — повторил Рустам.
Иса смотрел прямо, но молчал. А когда снова заговорил дед,
