Трагикомедия бродяги любви - Людмила Вячеславовна Федорова

Юная леди должна будет молчать, изображая глухонемого молодого дворянина, а Джовано представит её, как своего больного друга, герцога Диего Риччи, который не смотря на столь серьёзные врождённые болезни, очень умён, окончил медицинский институт в свои двадцать два года и написал эти книги, Джовано же просто сейчас помогает своем глухонемому другу. Так было нужно, чтобы Генриетта не испортила всё женским нежным голосочком.

И, взяв эту толстую стопку книг, они уже в карете отправились в известное издательство…

… В издательстве достопочтенные господа в шикарных дорогих кафтанах-жюстокорах с бриллиантами и изысканными напудренными париками внимательно просматривали книги и гостей, Генриетта скромно молчала, зная хорошо свою роль в этом «спектакле», а Джовано, как они и договорились, рассказывал о печальной судьбе талантливого образованного молодого герцога Диего, врача по образованию и о тех работах, что он представил им ( то есть, это были работы самого Джовано, просто ему нельзя было сейчас проговориться об этом)…

Тут один из знатных господ, самый пожилой, в тяжёлом парике с обилием пудры, прокашлялся и промолвил толстым басом:

– Кхе-кхе, Джовано Казанова, очень интересные рукописи, и история его сиятельства герцога Диего весьма душещипательная, только вот кажется мне, что у этого «герцога» слишком нежное женственное девичье личико, лицо-то женское! Вы уверены, что говорите правильно окончание «герцог», а не «герцогиня»? Может, позвать врача, чтобы он вывел вас на чистую воду или юная особа сама признается, и нам позвать стражу? Казанова, вы в юности сбежали из тюрьмы, потом во Франции ввязались в афёру с кардиналом Антонио, и вас спасло только милосердие Папы Римского, потом за денежное мошенничество с лотереями вы чуть не угодили в Бастилию, и тогда вы вернулись обратно в Венецию. Я боюсь, в этот раз вы точно с вашей помощницей не избежите тюрьмы…

Генриетта от ужаса побелела и слегка покачнулась, а Джованни ловко сообразил, как это использовать во спасение: ловким быстрым движением руки он схватил всю стопку своих книг, другой рукой вцепился в плечо подруге и промямлил:

– Ой, Герцогу Диего душно, у него начался сердечный приступ, нужно на воздух, я выведу его сиятельство на пять минут подышать свежим воздухом…

После этого Джовано с Генриеттой и книжками выскочил на улицу и испуганно крикнул:

– Генриетта, бежим!!! Быстрее!!!

Молодая леди с взлохмаченным хвостом из длинных каштановых волос старалась успевать за Джованни в этом марафоне по всем маленьким улочкам и, не выдержав, возмущённо вскрикнула:

– Джовано, от тебя можно научиться хоть чему-нибудь хорошему?!!

– Хм, милая, наверное, можно, хотя я сам сильно сомневаюсь в этом… – подшутил сам над собой незадачливый авантюрист, – О, нашёл, чему: правильно от погони убегать! Очень в жизни пригождается!

– Вообще, кому пришла в голову такая глупая мысль?! – выкрикнула Генриетта, и вдруг неловко раскраснелась, – Ой, да, мне же, извини, дорогой…

Но, надо сказать, что погоню за ними со стражей никто устраивать не стал, и за час хорошей побежки они были уже в усадьбе Генриетты. Джованни и Генриетта встали, мило обнявшись в саду возле дома, и звонко рассмеялись дружно сами над собой:

– Ну, мы и прокололись! Всё продумали, кроме того, что твою девичью нежную красоту личика никуда не спрячешь. Надо было хоть брови и усы подклеить, неумехи мы! Ха-ха! Это нам ещё крупно повезло, что мы только испугом отделались! Спас Господь нас от тюрьмы!

– Да очень жаль, что провалили такую хорошую идею, но, зато у нас будет, что вспомнить вместе! Очень смешно получилось! Хи-хи! И всё хорошо, что хорошо заканчивается!

Потом они пошли в дом переоделись обратно в свою одежду, Джовано с тяжёлым вздохом положил на место все свои книги, и влюблённой парочке не захотелось сидеть дома, они в прогулочных нарядах решили посидеть в беседке в саду…

Они пили чай с булочками, рисовали, беседовали, смеялись, потом пошли прогуляться к пруду…

…И вдруг серое облачное небо разразилось сильнейшим ливнем! Этот обезумевший сплошной дождь лился с небес, стучал мелодию по крышам и по озёрной глади…

И тут Джованни Казанова и сам не понял, что с ним случилось, как он посмел забыть свой принцип куртизана никогда не целовать в губы и не влюбляться в своих женщин. Что такое сейчас там перевернулось в сознании и в душе, но он осмелился снова потянуться ближе к её нежным губкам и прошептать ей на ушко:

– Генриетта, милая, я хотел тебе давно сказать, что я… я… тебя… (Вся душа Джовано в этот момент кричала слово «люблю», но он не надеялся, что Генриетта может стать его женой и, вообще, снизойти до ответной любви к нему, альфонсу, поэтому так боялся озвучить это слово ей…) … тебя…

Генриетта мило обаятельно улыбнулась, а тень густых чёрных ресницы упала на личико, она поняла, что за слово не может решиться озвучить Джовано, поэтому прервала его нежным, бережным аккуратным поцелуем…

…А тёплый дождь бушевал, застилал водопадами воды всё вокруг, звонко стучал по карнизам и крышам, а Джовано и Генриетта, всё стояли, нежно прильнув к друг другу устами в красивом поцелуе, казалось, не замечают того, что промокли.

Джовано был переполнен целым фонтаном приятных эмоций, он был влюблён и счастлив, не замечая от накрывшего ощущения неземной радости ничего, кроме Генриетты Риччи, его самой лучшей, самой близкой, самой родной Генриетты! Вся душа молодого человека сейчас играла какую-то нежную гармоничную мелодию, мелодию любви…

Генриетта же тоже чувствовала любовь и ликование до самозабвения, лишь подумав на одно мгновение: «О, да, милый Джованни, я подарю тебе любовь, я научу тебя снова радоваться, смеяться, жить, я покажу тебе иной, незнакомый для тебя мир, потому что тоже люблю, я научу тебя, что любовь может приносить не только страдания и боль, но и радость…».

…Промокшие, но счастливые, они пошли домой сушиться и переодеваться, потом сели за чаем, и Джовано читал свои стихи, которые сочинял, Генриетта показывала свои эскизы…

… Джованни лишь одна мысль в этой идиллии огорчало: «Жаль, что это когда-то кончится, всё равно она за равного выйдет замуж. Интересно, как ей так быстро удалось приручить меня, бывалого альфонса? Может, потому что я сам хотел, я сам мечтал, чтобы такая нежная и прекрасная, душевная и простая, идеальная, приручила меня, я сам радовался Генриетте? А, может, я тут зря себя иллюзиями тешу, я для неё такой же, какой был и для других своих пассий, это я влюбился безрассудно, как мальчишка! Ужас! Но я всё равно попытаюсь ещё продлить отношения, пусть на свой страх и риск…».

… Однако, спокойствия этой весёлой