Шелковые узы - Лиз Тренау

Вернувшись к себе в комнату, девушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и рассуждать рационально.

«А что, если он действительно сделает предложение сегодня днем? Должна ли я принять первое же предложение, потому что других нет? Так ли ужасно быть замужем за преуспевающим молодым повесой?»

Ей не пришлось бы думать о заработке. Такая партия наверняка обеспечит безбедное существование отцу и Джейн. По крайней мере, не придется сидеть в четырех стенах в Спитал-Сквер, она сможет посвятить себя рисованию и другим вещам.

Чарльз приехал ровно в четыре часа. Тетя распорядилась приготовить чай. Семья собралась в гостиной, и последовал скучный обмен любезностями. Тетя Сара посадила Чарльза рядом с Анной. Он примостился на краешек стула, подперев подбородок кулаком.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, Анна.

– Спасибо, – ответила она, вздрогнув от того, что он назвал ее по имени.

– Вы рисовали что-нибудь в последнее время?

«Он старается. Я должна вести себя вежливо».

– Увы, нет. Я люблю рисовать цветы с натуры, но сейчас плохая погода.

– Я заметил, что вам понравился отцовский сад, когда вы приезжали к нам с мистером Эретом. А здесь у вас есть свой сад?

Анна с трудом подавила желание захихикать, заметив, как комично дернулся его кадык. Он был похож на маленького зверька, попавшего в ловушку в его горле. А что, если бы там была настоящая маленькая мышь? Вероятно, она бы сбежала, неожиданно выпрыгнув из его рта и пронесшись по полу, словно обезумевший мяч, и заставила бы Чарльза от удивления потерять дар речи.

– Нет, у нас есть небольшой участок, поросший травой. Там растет всего одно дерево. Там особо не порисуешь. Как ваша учеба? – быстро спросила она. – Должно быть, юриспруденция очень интересна.

– Так может показаться на первый взгляд. Но я должен запоминать наизусть подробности тысяч дел. От этого голова идет кругом. Боюсь, я не столь пунктуален.

Анне понравилось, что Чарльз ругает себя.

«Возможно, у него все же есть чувство юмора», – подумала она.

– Какие дела вам кажутся наиболее интересными?

– К сожалению, больше всего меня интригуют серьезные преступления.

– Например?

– Я изучал случаи предумышленных и непредумышленных убийств. Что может заставить человека совершить такое?

– Не думаю, что кто-то в здравом уме может убить ближнего. Должно быть, такой человек просто не в себе. Я не считаю, что убийцами рождаются.

– Вы бы изменили свое мнение, если бы увидели некоторых мерзавцев, которые сидят в Ньюгейте. Поверьте мне, для многих из них петля – слишком гуманная кара.

– Я молю небеса, чтобы никогда не встречать таких людей. – Она читала ужасные рассказы об этой печально известной тюрьме и толпах людей, которые собирались, чтобы посмотреть на повешение. – Но разве казнь является правильным наказанием, если человек совершил убийство, когда был не в себе?

– У каждого есть выбор. Я так считаю. Бедные могут улучшить свою жизнь тяжелым трудом, а злые и жестокие – бич общества, и нам всем будет лучше без них.

– Хорошо сказано, – вмешался Уильям. – Поэтому ты учишься на адвоката, так ведь, Чарли? Чтобы дать им всем урок?

Анна не могла поверить своим ушам. Уильям, который воровал у отца, разглагольствует о защите законов? Девушке захотелось рассказать все, что она знала о нем, прямо там, но она довольствовалась лишь уничижительным взглядом, на что он просто улыбнулся.

После чаепития Джозеф и Уильям извинились и ушли, сославшись на неотложные дела. Лиззи послали заниматься, а Сара сказала, что ей нужно срочно сходить в магазин. Они остались одни. Анна хотела оказаться в любом другом месте, только не наедине с Чарльзом в гостиной. Но ей некуда было бежать.

– Дорогая Анна, мне так понравился наш разговор, – прошептал он. – Вы умная и душевная молодая женщина, и я нахожу это весьма притягательным. – Чарльз взял ее за руку и придвинулся ближе.

Анна почувствовала его зловонное дыхание.

– Мое расположение к вам лишь укрепилось в последнее время, и, если я не ошибаюсь, ваше ко мне тоже?

Анна посмотрела на него, пытаясь понять его и убедить себя.

«Если он действительно любит меня, возможно, я тоже смогу его со временем полюбить?»

Но что-то было не так. Хотя его губы улыбались, глаза Чарльза были холодны. Словно он заключал выгодную сделку. В этот момент она поняла, что должна прислушаться к собственному сердцу, ей стало ясно, что следует ответить.

Случившееся в следующую секунду стало для нее неожиданностью. Его рука начала дрожать. Чарльз заколебался. Наступила напряженная тишина. Он посмотрел в сторону окна, а потом снова на Анну и глубоко вздохнул.

– Вы сможете приехать на следующей неделе к нам на обед? – спросил молодой человек.

Анна почувствовала глубокое облегчение. То, что он в последнюю минуту разнервничался или испугался, дало ей столь необходимую передышку. Хотя, возможно, он понял правду, то, что они друг друга не любят. Анна прикусила губу до боли, поэтому ей удалось сдержать смех.

– Спасибо за приглашение, я с радостью навещу вас, – ответила она, скрестив пальцы за спиной.

– Ну как? – спросила тетя Сара, когда Чарльз уехал.

– Мы очень мило провели время, – ответила Анна. – Он пригласил меня к себе на обед на следующей неделе.

Тетя Сара сначала опечалилась, но потом, услышав последние слова племянницы, снова воспрянула духом.

«Как же отчаянно тетя хочет все устроить. Она дала отцу слово и теперь не успокоится, пока не сдержит его».

Тетя Сара не находила себе места от волнения. Августа Хинчлифф прислала ей записку, сообщая, что портретист мистер Гейнсборо на несколько дней приезжает в Лондон из Бата и готов познакомиться с потенциальными клиентами в своей мастерской в Полл-Молл.

– Мистер Сэдлер согласился, и мы договорились о встрече завтра утром, – сообщила она во время завтрака. – Нам нужно быть готовыми, ведь мистера Сэдлера должны избрать бейлифом, не так ли?

Анна очень много читала и слышала об этом человеке. Он был подающим надежды художником, который пользовался популярностью у аристократов. Хотя мистер Гейнсборо жил на гонорары с портретов, которые писал, говорили, что он больше любит изображать пейзажи. Его деревья и прочие растения всегда выделялись поразительной реалистичностью. Анне очень хотелось познакомиться с этим человеком.

После завтрака девушка рассказала об этом тете Саре.

– Мистер Гейнсборо, как мне кажется, – это отличный выбор. Он сумеет подчеркнуть новый статус дяди Джозефа.

– Ты знакома с его работами?

– Конечно. Я обожаю его картины, тетя Сара. Его пейзажи великолепны. Я бы отдала все что угодно, чтобы познакомиться с ним.

Сара довольно улыбнулась племяннице.

– Возможно, когда ты выйдешь за Чарльза, то сможешь нанять его.

– Действительно, – согласилась Анна. – В таком случае, это же прекрасная возможность познакомиться с ним заранее, не так ли?

Тетя задумалась.

– Не вижу в этом ничего плохого. Я спрошу твоего дядю. Если он согласится, ты поедешь со мной.

Дома́ в Вест-Энде были намного больше и роскошнее, чем в других районах. Экипаж остановился возле внушительного особняка из красного кирпича. Анна гадала, может ли художник зарабатывать столько денег, чтобы позволить себе подобный дом.

Но оказалось, что мистер Гейнсборо занимал лишь малую часть этого здания. Он жил в двух комнатах на первом этаже. По всей видимости, у него не было слуги, потому что дверь он открыл сам. Это был высокий, хорошо выглядевший мужчина лет сорока с темными волосами, длинным носом и полными губами, из-за которых казалось, что он постоянно чему-то удивлен.

Их провели в большую комнату, где сильно пахло маслом и скипидаром. Кроме кушетки, стола и нескольких стульев, в ней ничего не было. С одной стороны стоял еще один стол, на котором лежали кисти и баночки с краской, разные пузырьки и кувшинчики, пестик и ступка, а также предмет, в котором Анна узнала муштабель. Это была палочка с шариком на конце, служившая живописцу опорой для руки, когда он работал над мелкими деталями картины. На полу стоял небольшой деревянный манекен, одетый как ребенок, и высокий мольберт, на котором размещался большой холст, прикрытый материей.

Поздоровавшись с гостями, художник предложил им сесть и удалился в заднюю комнату, вернувшись с записной книжкой и пачкой бумаг.

– Итак, чем я могу вам помочь?

Дядя Джозеф объяснил, какую картину они хотят попросить его написать.

– Какая честь, мистер Сэдлер, я очень рад! – сказал мистер Гейнсборо. – Моя семья в некотором смысле занималась этим ремеслом. Мой отец ткал шерсть.

Они начали обсуждать сложности текстильной промышленности, а потом, через несколько минут, перешли к делу. Мистер Гейнсборо описал типы возможных портретов. Самым экономным оказался портрет одной фигуры до талии с обычным фоном и без рук, а самым дорогим – портрет в полный рост группы или пары человек с красивым фоном. Дополнительно брались деньги за изображение животных.