Дон-Аминадо - (А. П. Шполянский) Дон-Аминадо

спросил у любимца Фортуны,

Как подняться в такую же высь?

Ничего не ответил любимец.

Но душа услыхала: «Нагнись!»

Я спросил одного рецензента.

Как прославиться в тусклые дни?

Ничего рецензент не ответил.

Но душа услыхала: «Брани!»

Я политика спрашивал робко.

Как минуют в политике грязь?

Ничего не ответил политик.

Но душа услыхала: «Не лазь!»

Я спросил у профессора Зэта,

Как вернуть нам потерянный рай?

Ничего не ответил профессор.

Но душа услыхала: «Вещай!»

Я издателя спрашивал тихо.

Что приводит издателя в раж?

Ничего не ответил издатель.

Но душа услыхала: «Тираж!»

Я философа спрашивал скромно:

Как от пошлости скрыться и где?

Ничего не ответил философ.

Но душа услыхала: «Нигде!»

И спросил я великого снова:

А спасет нас от глупости кто?

Ничего не ответил великий,

Но душа услыхала: «Никто!»

Я спросил одного дипломата,

Что являет спасения ось?

Ничего дипломат не ответил.

Но душа услыхала: «Авось!»

Я спросил зарубежного дядю,

Чем он действовать будет потом?

Ничего не ответил мне дядя.

Но душа услыхала: «Кнутом!»

И тогда я спросил патриота.

Что есть истинной власти залог?

Патриот ничего не ответил.

Но душа услыхала: «Сапог!»

И спросил я их, каждого снова.

Научились чему-нибудь вы?

И опять ни один не ответил.

Но душа услыхала: «Увы!»

И спросил я простого детину,

Как он смотрит на всех забияк?

Мне, признаться, и он не ответил.

Но душа услыхала: «Никак!»

Никого я не спрашивал больше.

Любопытство насытить спеша.

Ибо если ее переполнить.

Не удержится в теле душа…

1926

«СИЛЬНЫМ И ДОСТОЙНЫМ»

Сокрушим железной волей сопротивление наемников жидовской власти!

«Русская Правда»

Нет! Восемь лет, по-видимому, мало.

Ничто не изменилось под Луной.

Все та же челюсть злобного оскала,

Обрызганного бешеной слюной.

Напрасно прикрываете плащами

Косую сажень будущих Малют!

Все теми же прокиснувшими щами

Прокатные доспехи отдают.

И видно по движениям бесстыжим:

Ничто не изменилось и никак.

Шатались по Европам. по Парижам,

А все-таки сморкаетесь в кулак.

Должно быть, это древнее начало!..

Как бармы, соболя и епанча.

Нет! Восемь лет. по-видимому, мало.

Рычит нутро, как искони рычало.

От дней Батыевых до полдня Ильича.

Чтецы и декламаторы под водку.

Отечественных дел секретари,

Ужели, отпустив себе бородку,

Вы верите, что вы богатыри?..

Ах если б вместо пошлых декламаций

Учились вы по здешним городам

Системе городских канализаций.

Которая потребуется там?!

Какую драгоценную услугу

Могли бы вы России оказать!..

Но тянет вас на шлем да на кольчугу.

Чтоб витязей собой изображать…

Нет! Восемь лет, по-видимому, мало.

Все те же песни, те же тенора.

Старается охрипший запевала.

Которому на пенсию пора.

Какая потрясающая скука

Наступит в заключение всего!

На сцене будет прежняя Вампука,

В отчаявшемся сердце — ничего!

Толпились по далеким заграницам.

Перевидали сказочную тьму,

Шагали по блистательным столицам

И все не научились ничему.

Какие-то уездные кликуши

Стараются, кричат до хрипоты.

И мертвые ответствуют им души.

Дошедшие до сказанной черты.

Нет! Восемь лет, по-видимому, мало.

Расшиблен лоб. Но с шишкою на лбу

Не повторить ли с самого начала

Всех этих лет веселую судьбу?!

И как же с меланхолией во взоре

Хотя бы факт известный не проклясть.

Что Волга все впадает в то же море,

А море в Волгу не желает впасть!

1926

ВАНЯ, ДИТЯ ЭМИГРАНТСКОЕ

Спи, мой отпрыск! Спи, урод!

Скоро будет Новый год.

Он кончается на семь.

Значит, счастье будет всем.

Почему да почему?

Так уж велено ему!

А чрез двести-триста лет.

Как сказал один поэт,

Еще легче будет жить.

Значит, нечего тужить!

Если ж клоп не будет спать.

Если будет приставать.

Почему да отчего.

Так не будет ничего.

Спи покуда — подрастешь.

Все решительно поймешь.

А не то придет ажан:

«Где шоферский мальчик Жан.

А подать его сюда!»

Что поделаешь тогда?!

А потом придет отец.

Скажет: «Где мой молодец?

Почему пуста кровать?»

Что я стану отвечать?!

…Ваня слушал и сопел,

А потом не утерпел,

Стал во весь свой Ванин рост

И бесхитростен, и прост.

Вкусен, сдобен, как бриош.

Отчеканил маме: врешь!..

«У ажанов есть семья.

Для чего ж ажану я.

Разве он такой злодей.

Чтоб хватать чужих детей?..

Если ж он кладет их спать.

Как он может охранять

Все квартиры и дома,

Как учила ты сама?

Если ж ты такая мать,

Чтоб ребенков отдавать.

Так зачем же их родить.

Огород лишь городить?!»

И, сказав свой первый спич.

Вкусный, сдобный, как кулич.

На подушки соскользнул.

Повертелся и уснул…

Что испытывала мать.

Сами можете понять.

А не можете, увы!

Холостые, значит, вы…

1926

НАТЮРМОРТ

«Духовной жаждою томим».

Пошел я в гости. Анна Львовна

Не