Везуха - Сергей Чекмаев

Странная получалась беседа. Если бы кто другой взялся излагать подобный… да чего тут крутить, прямо скажем – бред, вряд ли Андрей слушал его больше десяти минут.

«Интересно, конечно, но слишком уж похоже на обычный интеллигентский треп под водочку – „новая хронология“ Фоменко, Шамбала, разумные деревья, Полая Земля и все такое. Языки почесать не грех, но не всерьез же! А тут целый и (по всей вероятности) настоящий полковник ФСБ, человек с виду неглупый, хорошо подготовленный, что называется – „в материале“, вон, как сыпет цитатами! Как тут прикажете реагировать? Серьезная вроде бы фирма – Комитет, за безопасность целого государства отвечает, а занимается такой ерундой».

Вслух же Андрей спросил:

– И часто вашему отделу приходится… э-э… анализировать такую… такой материал?

– Хотели сказать: такую чушь, правильно? Ну, не знаю, как бы я реагировал на вашем месте. Поверите ли, когда я получил проект в разработку, тоже долго не мог воспринять Общество всерьез. Даже пытался отказаться. Но постепенно втянулся. И зря вы думаете, что это лишь бесполезная трата времени, Андрей. Любые документы такого рода: манифесты, якобы завещания, секретные списки во всех разведках мира подвергаются самому пристальному изучению. И на предмет правдоподобия, а особенно тщательно – на предмет авторства. Не зря же царская охранка в свое время внимательнейшим образом изучила «Протоколы Сионских мудрецов», а в ФБР существует целый отдел, ведущий дело небезызвестного проклятия Текумсе.

Андрей удивленно вскинул бровь:

– Что за проклятие?

– Не слышали? Странно. В последнее время, как младшего Буша выбрали, об этом вспоминают все чаще. Якобы вот этот Текумсе, вождь какого-то там индейского племени, после поражения в битве от американских войск проклял бледнолицых перед смертью. Зашифрованное послание-заклятье генералу доставили, сами того не подозревая, освобожденные из плена солдаты. С тех пор у американских президентов постоянные проблемы – каждые двадцать лет они или погибают во время покушения, или умирают в своем кабинете. Мистики уже насобирали целую кучу совпадений. Особенно интересные параллели получаются у Линкольна с Кеннеди. Первый был избран в Конгресс в 1846, второй – в 1946. Линкольн стал президентом в 1860, Кеннеди ровно на сто лет позже. Обоих убили выстрелом в голову. Фамилия секретаря Линкольна была Кеннеди…

– Ага, а сейчас вы скажете, что у Кеннеди был секретарь Линкольн!

– Зря смеетесь. Именно так. Но дальше – еще интереснее. Убийцы президентов – Бут и Харви Освальд, тоже родились с промежутком ровно в сто лет. Линкольна убили в театре «Форд». Кеннеди – в машине «Линкольн», собранной на заводе фирмы «Форд». За неделю до покушения Линкольн был в городе Монро, штат Мэриленд, а Кеннеди, как известно, встречался с Мэрилин Монро…

– Ну, знаете… Под такую теорию можно любые факты за уши притянуть. Небось, если покопаться, выяснится, что оба носили красные трусы, курили один и тот же сорт табака, любили отбивные с кровью и еще какой-нибудь бред в этом роде.

– Как бы то ни было, а наши… гм… коллеги из ФБР относятся к проклятию серьезнее нас с вами и набрали такой фактический материал, по сравнению с которым все, что я вам только что изложил, покажется детской сказкой.

– Угу, а родной Комитет, значит, решил не отставать? Только подходящего индейского вождя не нашлось, пришлось аж к древним индийцам обратиться. И хорошо бы еще историю с расстрелом Че Гевары расследовать. Говорят, что все, так или иначе имевшие отношение к его аресту или смерти, потом погибали на войне или в авиакатастрофах. Даже ни в чем не повинные охранники, которые просто сторожили Комманданте в тюрьме, чтоб не сбежал. Может, стоило проверить – а вдруг и там сокрыто какое-нибудь проклятие?

Петр Дмитриевич ответил совершенно спокойно:

– Да, лет тридцать назад наш отдел занимался этим делом по просьбе кубинских и боливийских товарищей. Правда, я тогда еще не работал.

Андрей уставился на полковника с неподдельным изумлением. Еще немного – и челюсть у него бы точно отвисла. «Мы-то привыкли к Комитету относиться с трепетом: он, мол, все видит и все знает, а на самом деле…»

Похоже, Петр Дмитриевич уловил настроения Андрея. Комитетчик хмыкнул, несколько рассеяно высыпал в капуччино ложечку сахара, неторопливо помешал.

– Андрей, пожалуйста, оставьте хотя бы на полчаса ваш сарказм и скептицизм! Давайте, я сначала все расскажу, а уж потом изощряйтесь в остроумии сколько угодно.

– Согласен. Извините, это, наверное, защитная реакция.

– Все-таки давайте вернемся к Обществу Девяти Неизвестных. В девятом списке, где собраны данные по социологии и управлении государством, упоминается некая кривая. Упоминается не слишком понятно, а, кроме того, этот раздел был еще и зашифрован. Все же, несмотря даже на то, что оригинал сильно попорчен временем, с применением компьютеров запись удалось более или менее расшифровать еще в конце шестидесятых. Если отбросить индийские витиеватости и иносказания, то там говорится о некоей Кривой Удачи. Несколько ключевых точек кривой расположены так, что, посетив их все, человек обретает власть над судьбой. Все неприятности и катастрофы, должные произойти с ним, счастливо минуют его. Не преображаются с обратным знаком, то есть превращаясь в победы и приятности, а именно минуют, подчас самым неожиданным образом. Понимаете, Андрей?

Полковник сделал небольшую паузу, просмаковал несколько глотков действительно хорошего кофе. Надо отдать комитетчику должное – рассказывать он умел. Теперь Андрей даже увлекся.

– Проблема в том, что нам неизвестно точное число этих точек… по первоначальным прикидкам их вроде бы семь. Где они расположены? Со стопроцентной уверенностью утверждать пока также нельзя. Не говоря уже о времени пребывания в них, достаточном для инициации. Пока относительно точно определены координаты только пяти точек.

Петр Дмитриевич в упор посмотрел на Андрея и быстро, на едином вздохе перечислил:

– В районе Стоунхенджа, Суздаля, Осаки, Патры и в Египете, в долине Царей.

Андрей вздрогнул и отвел взгляд. Полковник продолжил:

– Оставшиеся две мы пока можем определить только приблизительно. По координатам – огромный квадрат в тайге около Салехарда, и почти такой же по размерам в Тиморском море, у побережья Австралии.

Наверное, Петр Дмитриевич был неплохим физиономистом, но сейчас он легко обошелся и без подобных навыков. Андрей и сам почувствовал, как обуревавшие его чувства отразились на лице.

Информация была, по меньшей мере, невероятной.

И все-таки, вскормленное с детства неприязненное отношение к Комитету, давало о себе знать: