Принцесса в академии - Варя Медная

Привратник уже ждал меня внутри. Сегодня Август приоделся: ярко-желтая парадная ливрея с двумя сиреневыми пуговицами на спине, многослойный воротничок-жабо и светло-фиолевый парик.

– Счастлив приветствовать столь юное и прелестное создание в стенах Принсфорда! – провозгласил он, и эхо, прокатившись по пустому вестибюлю, унеслось наверх. – Позвольте заметить, никогда не думал, что досуществую до того момента, когда девушку допустят до занятий в святая святых. Не сочтите за грубость, – тут же забеспокоился он, – это не значит, что я вам не рад, совсем напротив.

– Здравствуйте, Август, я вовсе так не думала.

– Мы знакомы? – удивился привратник, а я отругала себя за неосторожность.

– Нет, не имела удовольствия, но много слышала о вас от Озриэля и видела вас вчера, когда шла в лекарскую башню.

Лицо старичка разгладилось:

– Ах да! И замечательный же юноша, этот сир Ирканийский, вежливый и почтительный. Всегда останавливается, чтобы перекинуться парой фраз со стариком. Конечно, нынешние девушки этого не ценят – им шалопаев подавай. Хотя, вынужден признать, такая тенденция наблюдалась и во времена моей юности. А если…

– Вопиющая несправедливость! – перебила я. – Извините, но мне пора к профессору Робину.

– Но его сегодня нет.

– Как нет?! Почему?

– Разве вы не знаете, что это? – прошептал привратник, указывая на мою серую ленточку. Точно такая же была и у него. Я помотала головой, и он продолжил: – Они появились сегодня у всех жителей, потому что этой ночью его величество изволили заболеть. Профессора Робина, как и остальных целителей, лекарей, знахарей и врачевателей королевства, вызвали во дворец на медицинский консилиум. По этой же причине в королевстве отменены все праздники и шумные мероприятия. Скажу больше: я бы вам не советовал даже громко смеяться на улице!

– И сколько это продлится?

– Пока его величество не изволит поправиться.

«Не изволит» – как будто течение болезни зависит от монаршей прихоти.

– А если это продлится пару лет?

– Поживи вы с моё, деточка (кстати, ничего, что я вас так называю? Уверен, вы не обидитесь – старикам многое позволительно), знали бы, что несколько лет без веселья – это ещё не конец света. Вот его прапрапра и ещё семь раз прадед, помнится, как-то занемог на двадцать лет.

– А потом выздоровел?

– Нет, потом умер, и его сменил сын, который тоже оказался болен. А затем та же беда приключилась с его потомком, и так семь раз подряд. Этот период правления вошел в историю под названием «Семь поколений печали».

Я содрогнулась, представив, каково это: родиться и умереть, так и не узнав, что такое воздушные шарики, яркие вывески и веселый смех на день рождения.

– Но все мы, конечно, надеемся на скорое выздоровление его величества, тем более что этим вопросом уже занимаются лучшие умы королевства, включая придворного целителя.

– Ясно. В таком случае, не могли бы вы подсказать, где сейчас Оз… сир Ирканийский?

– Романтики в настоящий момент работают в теплицах на заднем дворе, но, боюсь, вам туда нельзя – придётся дождаться окончания занятия.

– Тогда где я могу посмотреть расписание лекций?

– Деточка, я и есть расписание!

По стеклянному колпаку пробежала рябь, и на поверхности проступили строки – так проявляются послания, написанные лимонным соком, если подержать пергамент над свечой. Рядом с наименованиями предметов стояли инициалы профессора, указывалось время и место проведения. Маленькие мигающие точки указывали на студентов.

– Кстати, вот и он, – объявил Август и ткнул в лазурную крапинку.

Она увеличилась, как круг на воде, явив моему взору Озриэля и Гарта. Оба были облачены в какие-то серые фартуки и толстые каучуковые перчатки до локтей. Похоже, они работали в паре. Вернее, работал Озриэль: он упирался ногой в кадку с какой-то рассадой, пытаясь выволочь оттуда сопротивляющееся растение (судя по ботве, он боролся с гигантской репой), а полуогр стоял рядом, сложив руки на груди, и наблюдал с безразличным видом за неравной битвой. Изображение погасло, и я вернулась к изучению расписания. Правда, немного мешало то, что господин Август прильнул к стеклу с другой стороны. Но я понимала, что действовал он из лучших побуждений, стараясь быть полезным. Старичок подробно отвечал на вопросы – мои и те, которые сам же и задавал.

Я вспомнила про ещё одну важную вещь и, воспользовавшись первой же паузой, выпалила:

– Господин Август, а как можно передать послание для мадам Лилит?

– Какое послание? – заинтересовался он и потянулся за лорнетом. – Покажите.

– Нет-нет, оно устное. Я случайно встретила профессора Марбис по пути сюда, и она просила сказать ректору, что её некоторое время не будет в городе.

Кустистые брови удивленно приподнялись:

– А профессор назвала причину?

– Да, заболела какая-то её дальняя родственница, поэтому ей срочно понадобилось уехать.

– И она не уточнила, на какой срок?

– Нет, но у неё в руках был саквояж и узелок.

– Хорошо, я передам её слова мадам Лилит.

– Спасибо, господин Август! И да, совсем необязательно упоминать при этом моё имя…

К перерыву мой личный список предметов был готов. Как только прогремели трубы, привратник снова принял официальный вид, взял в руки жезл и начал сухим канцелярским тоном зачитывать списки мелких правонарушений, случившихся на занятиях, и жалобы от преподавателей с соответствующими взысканиями.

Я поблагодарила его и отправилась навстречу Озриэлю в указанный Августом коридор.

Вид у ифрита был злой и уставший. Может, стоило и ему захватить «будиловки»?

– Привет, а я думал, ты будешь позже.

– Мадам меня отпустила, – пояснила я, пристраиваясь рядом.

– Уже знаешь про короля, – утвердительно сказал Озриэль.

– Да, поэтому сегодня придётся просто пойти на занятия и прибегнуть к «прямому методу». – В коридоре было шумно, многие студенты с интересом оглядывали меня, несколько знакомых помахали, и я улыбнулась в ответ. У всех без исключения были повязаны серые ленточки. – Этот способ не самый эффективный, так что, надеюсь, его величество скоро поправится, и Робин вернется.

Тут между нами вклинился Индрик и закинул руки нам на плечи.

– Его величество просто обязан выздороветь в течение недели. Вечеринку не могут отменить!

– А по какому поводу вечеринка?

– Из какого королевства ты приехала? – удивился Индрик. – Зачем для вечеринок повод? Приходи и увидишь, как мы умеем веселиться. Там полгорода будет. Играет моя и ещё парочка хороших групп. Уверен, качественная музыка принесла бы его величеству куда больше пользы, чем кислые мины и сочувствующие шепотки.

Внутренне я с ним согласилась, а ещё удивилась его бодрому виду – Индрик ведь провёл такую же бессонную ночь, как и мы. Едва я раскрыла рот, чтобы спросить его об этом, как счастливчик сорвался с места и побежал догонять профессора Черату. До нас донесся обрывок разговора, из которого стало ясно, что подготовиться к занятию он не успел, потому что всю ночь раздумывал над одним спорным моментом в истории Второй тролле-огрской войны. Наверное, именно этим он и занимался, подремывая в кресле госпожи Марбис.

– Индрик принимает пилюли бодрости?

– Он на занятии вызвался сходить за садовыми инструментами и прикорнул в сарае, – пояснил Озриэль.

– Август сказал, что вы работали в теплицах. Вас учат разбивать цветники или вроде того?

– Вроде того. У нас было ядоварение.

– Ты хотел сказать «ягодоварение»?

– Нет, ядоварение вынесли в отдельную дисциплину, посчитав, что принцам полезно уметь отличать суп из шампиньонов от рагу из поганок, ну или хотя бы вовремя принять правильный нейтрализатор. Кстати, яды – это общее название. Например, для голосового заклятия я тогда использовал базовую смесь. Она подходит для нескольких видов заклинаний, по мелочи, конечно. Серьезным чарам, как ты помнишь, нас не учат.

– Мне показалось, или твой рюкзак только что шевельнулся?

– Тебе показалось, – сказал Озриэль и перевесил его на другое плечо. – Так вот, в первой половине занятия мы работаем в парниках: учимся ухаживать за растениями, распознавать и собирать нужные… – перед глазами сразу встало перетягивание гигантской репы, – а во второй части – составлять правильные пропорции и готовить смеси.

– Ты и сейчас сделаешь вид, что этот писк доносится не из твоей сумки? Надеюсь, ты сказал правду, и вы не приносите на занятиях в жертву младенцев?

Озриэль вздохнул и, утянув меня в нишу за статуей, раскрыл рюкзак. Внутри лежал бледный человекообразный корешок. Он вяло шевелился и хныкал.

– Похож на маленького голого старичка, – заметила я.

– Это мандрагора. Мы сегодня учились работать с ними…