Карнавал смерти - Рафаэль Монтес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другая комната оказалась побольше. Посередине была навалена куча картонных коробок и размещен встроенный шкаф. У дальней стены у окна стоял металлический письменный стол с выдвижными ящиками и офисное кресло на колесиках. Виктория пробралась по паркету между коробками, едва не споткнувшись о кипу бумаг, так что ей пришлось подсветить телефонным фонариком себе путь. Она заметила, что Арроз звонил ей больше десятка раз и отправил почти сотню эсэмэсок. На столе Виктория увидела папки, блокноты, ручки, разноцветное пресс-папье и старый компьютер с большим монитором. Она открыла первую попавшуюся папку. Сверху лежала фотография, на которой Виктория с опущенной головой выходила из кафе «Моура» в джинсах и черном топе. Снимок сделали длиннофокусным объективом. На следующих фотографиях она направлялась из центра города в свой дом в Лапе. Все это напоминало работу частного детектива из нуарного фильма. Девушка присела, чтобы проверить другие папки. Там лежали снимки, где были ее встречи с Аррозом, посещение Эмилии в доме престарелых и визит в кабинет доктора Макса. При взгляде на каждую фотографию Виктории казалось, будто от нее отщипывают по кусочку.
В другой папке она нашла газетные вырезки о деле Таггера и компакт-диски с названиями новостных телепрограмм: «Фантастико, 8/2002», «Город в опасности, 7/2004», «Ретроспектива, 12/1998». В ящике лежали фотографии, датированные последним полугодием. На каждой были наклеены разноцветные стикеры и прикреплены скрепками страницы с печатным текстом.
«Когда я делаю заказ, она не смотрит на меня и избегает любых физических контактов. Странно, что она не сближается с другими женщинами – ни с коллегами, ни с кем-то еще. Когда другие официантки пытаются заговорить с ней, то сразу получают отпор. Я расспросил их, и работницы кафе Эллен Дантас и Марго Камарго описали Викторию как странную. По словам Марго, у Виктории нет сексуальных фантазий. «Сомневаюсь, что она когда-нибудь вообще занималась сексом или даже целовалась», – заявила ее коллега».
Виктория пролистала блокнот с красными пометками. «Граница?» – было написано на первой странице. Дальше шел список, большинство пунктов в котором были зачеркнуты.
«Негативная самооценка.
Постоянное чувство одиночества.
Бессонница?
Провалы в памяти?
Сильные внезапные приступы гнева или трудности с их преодолением.
Психозы?
Склонность к истерикам».
В конце блокнота ее внимание привлекла одна запись торопливым почерком: «Виктория пытается скрыть свои явно ограниченные физические возможности, когда передвигается по кафе. Похоже, она думает, что никто не замечает ее слегка неровной походки».
– Виктория?
Ее сердце екнуло, но она сумела сдержать крик. Джордж звал ее из первой комнаты, причем его голос звучал очень сердито. Виктория достала из кармана нож, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Этим ей не защититься. Она отчаянно высматривала на столе что-нибудь подходящее. Схватила пресс-папье и быстро отступила назад. Как же она раньше не догадалась? Джордж и есть Сантьяго. Теперь это казалось таким очевидным! Он не случайно все время ошивался в кафе и подкатывал к ней. Все спланировано, чтобы… чтобы… сделать что?
Дверная ручка повернулась, и девушка замахнулась. Едва Джордж шагнул внутрь, как она обрушила ему на голову пресс-папье. Удар получился такой силы, что заболела рука. Джордж пошатнулся и попытался что-то сказать, но Виктория нанесла еще один удар – по щеке и подбородку. Она была так взбешена, что остановилась только тогда, когда пресс-папье выскользнуло у нее из руки и покатилось к ноге Джорджа. Он лежал неподвижно, скрючившись, с залитым кровью лицом. Виктория в отчаянии вытерла руки об одежду, подошла к окну и осела на пол, чувствуя острую боль, простреливающую ногу от кончика пластиковой ступни до самого паха. Не в силах дышать, с колотящимся сердцем, она оглядела душную комнату. «Только не падать в обморок. Только не здесь, где лежит Джордж…» С такого расстояния нельзя было понять, жив ли он, но у нее не хватило смелости подойти. Торопливо, как могла, Виктория собрала все папки, фотографии и распечатки – улики против Джорджа – и с набитым рюкзаком бросилась вон, стараясь не приближаться к неподвижному телу. Она представила, как Джордж встает и хватает ее за ногу, откусывая кусочек ее икры. Хочет закончить то, что начал двадцать лет назад…
Виктория без оглядки выскочила из офиса. Лифт ехал слишком долго, а коридор казался слишком пустынным, чтобы ждать там, поэтому она решила спуститься по лестнице. Несуществующая нога словно горела и тормозила ее. Виктория облокотилась на перила и оглянулась, услышав шум. Кто-то спускается по лестнице? Она попыталась двигаться быстрее. На первом этаже влетела прямо в дверь и рухнула на пол; изумленный охранник вскочил с места. Виктория подобрала рассыпавшиеся бумаги, поднялась и побежала так быстро, как только могла. Ночной воздух совсем не освежал, оглушительный гул проезжающих машин чуть не раздробил барабанные перепонки. На следующем углу она увидела бар и вошла внутрь. Протянула купюру (единственную оставшуюся в бумажнике) и попросила бутылку водки. Как только бармен протянул бутылку, Виктория открыла ее и сделала глоток. Дешевый алкоголь обжег горло, но сразу успокоил несуществующую ногу. Виктория вышла из бара, прихлебывая из бутылки на ходу. Постепенно тело и разум погрузились в чудесное опьянение, которое помогло забыть обо всех переживаниях и расслабиться.
Она продолжала идти, волоча левую ногу, опираясь на грязные поручни и стены. Торчащий из рюкзачка скомканный бумажный лист, застрявший между молнией, в конце концов порвался надвое, когда Виктория зацепилась им за шершавую стену. Она не хотела оставлять никаких следов, поэтому попыталась поднять его, присев на корточки. Не удержала равновесие и повалилась на землю, уставившись на беспорядочно разбросанные по странице буквы. Прочла их вслух, словно стихотворение:
«Оказалось почти невозможным найти записи о периоде алкогольной зависимости Виктории. Я нашел только один полицейский отчет от 11 октября 2015 года, когда владелец многоквартирного дома в Ипанеме вызвал полицию, потому что она спала в саду пьяная вдрызг».
Виктория оперлась на стоящую рядом машину, чтобы подняться, и, спотыкаясь, поковыляла дальше по улице Руа-ду-Катете. Она знала, что долго не продержится, но это было и неважно. Она не собиралась идти домой или в полицию. Просто хотела, чтобы это блаженное оцепенение длилось вечно. Конец всем проблемам.
– На хрен Софию, на хрен Сантьяго, на хрен всех! – выкрикнула Виктория. Ощущение свободы распирало ее изнутри.
Когда она переходила улицу в сторону Парижской площади Праса, в нее чуть не врезалось такси, едва успевшее вовремя затормозить. Даже
