Карнавал смерти - Рафаэль Монтес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«После убийства Виктория до двенадцати лет училась в школе Позитиво, потом перевелась в среднюю школу Педро II в центре города, неподалеку от того места в районе Санто-Кристо, где жила с Эмилией. Ее школьные документы не особо интересны: средние оценки почти по всем предметам, кроме математики. В школе Виктория отказывалась фотографироваться. Судя по беседам с ее бывшими учителями, большинство помнят ее скорее из-за той трагедии, чем из-за нее самой».
Виктория на секунду прервала чтение, чтобы сделать последний глоток.
«В классе Виктория была замкнутой, тревожной и вспыльчивой. Она ни разу не появилась на встречах выпускников. Учебу оканчивала в школе для взрослых. Похоже, у нее никогда не было ни друзей, ни парней. Она всегда старалась оставаться невидимкой».
Алкоголичка. Алкоголичка и невидимка. Виктория лизнула горлышко бутылки и в ярости разбила ее о стену. В руке осталось только горлышко. Она поднесла его к левому запястью. Один порез высвободит всю ненависть, положит всему конец. Может, даже воссоединит ее с семьей… Не раздумывая, Виктория вонзила стекло себе в руку, но не почувствовала никакой боли. Попыталась повернуть его, чтобы углубить порез, но у нее не хватило сил. Даже убиться не может как следует. Это позабавило Викторию, и она тихонько рассмеялась, наблюдая, как кровь сочится между пальцами и капает на землю. Через несколько минут смех и плач стихли, сменившись тяжелым храпом.
* * *
Спрятавшись между машинами, я наблюдаю за лежащей на земле Викторией со смесью жалости и ярости. Почему все закончилось именно так? Я стараюсь быть оптимистом, но меня хватает ненадолго. Возможно, произошедшее заставит меня переосмыслить дальнейшие шаги и действовать осторожнее. Когда такси чуть не сбило ее, я уже хотел вмешаться. Виктория не должна все испортить. А потом эта разбитая бутылка… Если бы она в самом деле была способна покончить с собой, мне пришлось бы остановить ее. Сейчас она спит и громко храпит – это настолько успокаивает меня, что я подхожу ближе. Оглядываюсь по сторонам – улица пуста. Никто не наблюдает за нами. Толкаю Викторию в спину носком ботинка. Ее тельце вздрагивает, но она не просыпается. Великолепно. Достаю из рюкзака баллончик с краской, присаживаюсь на корточки и встряхиваю его. Звук бренчащего внутри металлического шарика отдается эхом. Наклоняюсь так, чтобы Виктория не увидела меня, если вдруг проснется, подношу баллончик к ее руке и нажимаю на клапан. В действии баллончика есть нечто поэтическое: краски и газ смешиваются, увеличиваются в объеме, вызывая этот прекрасный шум. Тс-с-с-с… Я раскрашиваю ее маленькие пальчики, тонкие, костлявые руки и шею, покрывая ее целиком, как фарфоровую куклу. Затем перехожу к нижней части тела. Когда заканчиваю, она почти не похожа на человека. Скорее, на большое пепелище. Самое рискованное впереди – ее лицо. Даже совсем пьяная, Виктория может открыть глаза и узнать меня. Но я должен это сделать. Она заслуживает наказания. За все, что сделала со мной. Осторожно крашу ее подбородок, рот, щеки, волосы и лоб, пока все не становится совершенно черным. На секунду мне кажется, что она вот-вот проснется. Тс-с-с-с. Тс-с-с-с. Но ни шум, ни запах не мешают ее сну. Лишняя краска течет с лица на тротуар. Виктория выглядит как произведение искусства.
24
Когда Виктория открыла глаза, на лицо ей падали капли. Еще не придя в себя, она судорожно глотнула воздух, будто утопающая. «Джордж мертв, – первое, что пришло ей в голову. – Я убила его».
Она лежала на низкой больничной койке, уставившись в белый потолок. Все вокруг было белое: стены, простыня, одежда, аппаратура. Кроме помады женщины в халате, склонившейся над ней. Она подмигнула Виктории и отошла.
– Рада, что вы проснулись. – Медсестра отложила грязную тряпку, которую держала в руках. – Сейчас позову доктора.
В мозгу пульсировало. Затхлый привкус и липкое ощущение во рту вызывали тошноту. У нее болело все тело, особенно голова, грудь и живот. К ней подошли двое – Арроз и… Виктории потребовалось несколько секунд, чтобы узнать человека в обтягивающей рубашке, с бритой головой и огромными мускулистыми руками в татуировках. Джексон, ее сосед. Она открыла рот, и с пересохших губ с трудом слетели слова:
– Давно я здесь?
– Несколько часов, – мрачно ответил Арроз.
– Я не помню, что произошло.
– Чудо, если бы ты помнила, – заметил Джексон. – Ты была совсем плоха.
Виктория проследила за его взглядом и увидела свое забинтованное левое запястье. На миг к ней вернулась боль от вонзившегося в плоть битого стекла. Неужели она правда сделала это?
Арроз подошел ближе:
– Как себя чувствуешь?
«Ужасно», – хотелось ответить Виктории, но вместо этого она спросила:
– Как я здесь оказалась?
– После твоего звонка я испугался. Я не знал, где живет Джордж, поэтому поехал к тебе домой и пытался до тебя дозвониться, – сказал Арроз. – Стучал к тебе дверь, а потом появился Джексон. Я попросил его помочь.
– Мы искали тебя в Лапе. К счастью, тебя видела моя подруга – она показывает фокусы на Парижской площади Праса, – объяснил Джексон. – Не ожидал от тебя такого. Ты всегда была тихоней…
Арроз бросил на Джексона злобный взгляд и добавил:
– Ты вся дрожала, из руки текла кровь. Я решил отвезти тебя в больницу. Вик, что произошло?
Она не знала, что ответить, и откинула голову на большую подушку. В памяти опять всплыл образ окровавленного Джорджа, лежащего на полу.
– Я убила Джорджа, – сказала Виктория скорее себе, чем им.
– Что?
Виктория попыталась привести мысли в порядок и рассказала им все, что смогла вспомнить: про украденные ключи, офис, фотографии и распечатки… Когда она дошла до того момента, как стала спускаться по лестнице, воспоминания стали расплываться и оборвались, прежде чем она добралась до первого этажа. Куда она пошла потом? Головная боль и горький привкус во рту ясно давали понять: она пила, причем много. Только вот Виктория не помнила, как покупала алкоголь, не говоря уже о том, чтобы уснуть на улице.
– Где мой рюкзак? – встревожилась она.
– Я забрал его.
– Ты должен позвонить в полицию. Попросить детектива Акино из двенадцатого полицейского участка… Он знает все о моем деле.
– Я тоже, Вик. – Арроз опустил глаза и откашлялся. – Я знаю о твоем прошлом. Когда ты сказала, что тебе
