Даль весенняя - Евгений Павлович Молостов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В морозные дни верхушки берез покрываются инеем. И когда всходит солнце, иней начинает сверкать волшебными искрами. К середине зимы на поле образуется толстый слой снега. После снежных бурь кругом воцаряются тишина и покой.
Неотправленное письмо (от последней колхозницы ссср)
Многоуважаемые Евгений Люлин и Геннадий Ходырев! Поздравляю вас с великим праздником — шестидесятилетием победы в Великой Отечественной войне над фашистской Германией! Желаю вам доброго здоровья и семейного счастья! Я видела по телевизору, как вы в честь праздника дарили женщинам подарки. Вы меня этим растрогали до слез. Я вспомнила свою жизнь и как работать начала с малых лет. Гремела война, а мы в школе, в пятом классе, шили красноармейцам варежки и кисеты, а летом помогали работать матерям в поле.
Фамилия, имя, отчество мои — Молостова Тамара Павловна. С 1930 года рождения. Нынче, 24 января, исполнилось 75 лет. Родилась и выросла в деревне Новопокровское Кстовского района Горьковской области. Пошла работать в наш колхоз «Победа Бедноты» в 14 лет, не закончив семилетку. Отец умер 6 сентября 1944 года от заворота кишок, подняв в поле тяжелые весы. Я вынуждена была помогать матери, поскольку нас, детей, у нее на руках осталось пятеро — один другого меньше. Она не успевала выполнять работу в установленные сроки. Я с полгода поработала в помощниках у нее, затем мне выделили отдельную норму. Работа была разная: на гумне, в хранилище, в поле и других местах. Коротенько расскажу, как молотили на гумне рожь. Стоишь на специально расчищенной площадке. Перед тобой бревно на ножках. Берешь сноп, кладешь его на это бревно и бьешь по нему палкой. Зерно высыпается из колосьев на эту площадку, а пустой сноп бросаешь неподалеку. Конечно, и рот, и нос, и глаза — все забивалось пылью, хоть и надевали повязки. Но никто об этом не думал и не говорил, потому что стране нужен был хлеб. Зимой в хранилище картошку перебирали. Около хранилища снег откидывали. Весной сажали капусту, помидоры, огурцы. Если их сажали на Афонинском поле, то воду брали из речки Рахмы, таскали ее ведрами, поливали кто чем мог: кружками, ковшами, банками. Летом пропалывали огурцы и рыхлили их тяпкой, в жару земля была высохшая и твердая, как камень, а боровки километровые, оттого руки от тяпки становились одубелыми. Еще летом на сенокосе переворачивали сено, собирали его граблями в бабки. Затем эти бабки обхватывали петлей из длинной веревки и с помощью лошади увозили к стогам. Потом наш колхоз укрупнили и переименовали в колхоз имени 22 партсъезда. Агрономом у нас стал работать Саша Сорокин. Он нами, трудолюбивыми девчонками, гордился. Меня избрали звеньевой. Дела по работе везде шли хорошо. Урожаи были отменные. Меня с Апполинарией Чурушкиной посылали на рынок продавать огурцы, пшеницу, мед, капусту, помидоры.
Никогда не забуду, как меня с подругой возили в большой клуб нового Кстова на слет передовиков. Саша Сорокин предупредил, что нас могут позвать выступить перед аудиторией. Мы с подругой тряслись от волнения. Но Саша, наверное, пошутил, потому что выступали только специалисты, грамотные люди. Я, конечно, не пишу о тяжестях на работе, потому что в молодости была крепкая, все было под силу и ничего плохого не замечала. Вышла замуж за нашего деревенского. Нажила от него мальчика. Разошлись. Пил. Второй раз вышла в Анкудиновку. Фамилия моя стала Шихирева. Нажила дочь. Устроилась на завод в инструменталку. Рабочим выдавала инструмент. Работа была легкая. Чувствовала себя хорошо. Выйдя на пенсию, стала ощущать недомогание. Год за годом все хуже и хуже. Пошла к врачам. Они обнаружили у меня радикулит, гипертонию, сахарный диабет, опухоль головного мозга, плавающую грыжу и еще что-то. Предупредили, что грыжа может в любой момент лопнуть. Предложили операцию. Отказалась. Сказали, чтобы собирала справки на инвалидность. А кто будет собирать? Сама я не смогу. Дочь и сын умерли. О мужьях и говорить не хочется. Живу с внучкой.
Ну, пока до свидания.
Писала, торопилась, как будто мне хотелось успеть, не опоздать получить от вас тоже подарок, а на самом деле мне ничего не надо. Я просто рада за тех людей, которых вы наградили.
Май 2005 г.
Тамара Шихирева
О сестре моей Тамаре Павловне Шихиревой и ее хранителе Николае Угоднике
В перестроечное время Тамара Павловна где-то узнала, что в городских аптеках продаются очень полезные травы для излечивания ее болезней, и купила их, несмотря на то, что они в то время были очень дорогие. Когда открыла пачки, увидела, что такие травы растут у нее за двором. Просто она не обращала на них внимания. Сестра живет в нескольких километрах от моего поселка, при встречах я не замечал, да и не спрашивал, какими таблетками и травами лечилась, чтобы выжить. Когда лежала в больнице с опухолью головного мозга, ей там предлагали сделать операцию, но она от нее отказалась. Потом я часто видел ее в летнее время с лопухом на голове тыльной стороной кверху. Говорила, что он ей помогает, вытягивает боль.
Тамара всегда надеялась на Бога. Лет 15 тому назад я услышал от нее такой рассказ: «Я строила в нашей деревне для себя новый дом и очень часто молилась Николаю Чудотворцу, чтобы он мне помогал в строительстве, потому что время и тогда было тяжелое и трудное во всех отношениях: строительный материал дорогой, с их перевозкой тоже были сложности. И все-таки, несмотря ни на что, построилась. Сразу же появились другие заботы. Забыла о Николае Чудотворце. И тут он мне снится и говорит: “Ну что? Как построилась, так и забыла обо мне?” И вот с тех пор продолжаю молиться ему». Я спросил ее: «А в какое время ты ему молишься?» Она как раз больная лежала на кровати. Ответила: «Постоянно, потому что он теперь всегда рядом со мной». И показала рукой на подушку.
В прошлую зиму я еще раз навестил сестру и, услышав опять от нее, что грыжа в любое время может лопнуть, спросил: «Почему ты не сделаешь операцию?» Ответила: «Боюсь».
Вскоре я повстречал фельдшерицу и спросил ее: «Вы почему не заходите к Тамаре Шихиревой, у нее столько болезней, ей надо помочь». Фельдшерица мне спокойно ответила: «А зачем я к ней буду
