По следам снежного человека - Ральф Иззард

По мнению профессора, фотографии и характер волос говорят о том, что на самом деле это вовсе не скальп. В качестве довода приводится следующее соображение: хотя некоторые животные имеют волосяной гребень, начинающийся на макушке и идущий между плечами к спине, вряд ли возможно, чтобы у какого-нибудь животного был такой гребень, какой показан на фотографиях пангбочской реликвии — от основания лба через макушку до низа затылка.

Исследованные волосы при слабом освещении имеют черный или темно-бурый цвет, а на солнце — рыжевато-красный. Ни один из них не был окрашен, и, вероятно, они являются чрезвычайно старыми (Чарлз Стонор, участник экспедиции „Дейли мейл“ в статье, напечатанной в нашей газете 3 марта, определяет возраст так называемого скальпа примерно в триста пятьдесят лет).

Волосы были отбелены, и их срезы под микроскопом сравнивались с волосами орангутанга и черного медведя. Профессор Вуд-Джонс не может высказать никаких определенных предположений по поводу того, от какого животного взяты доставленные из Пангбоче волосы. Однако он убежден, что это волосы не человекообразной обезьяны и не медведя. Он предполагает, что они, возможно, принадлежат какому-то копытному животному с грубой шерстью, но взяты не с головы, а скорее с плеча».

В ответ на дополнительный запрос «Дейли мейл» Вуд-Джонс высказал предположение, что упомянутым в последнем абзаце статьи «копытным животным с грубой шерстью», быть может, является як.

Чарлз Стонор, находившийся в базовом лагере, когда через него проходил нарочный, получил вторую вырезку со статьей и прислал мне свои замечания по ее поводу.

«В утверждении, что пангбочский скальп сделан из кожи спины какого-то неизвестного животного, имеется несколько сомнительных пунктов.

Не думаю, чтобы он мог быть сделан из кожи яка. Шерсть яка никак нельзя назвать рыжевато-красной и черной; не соответствует также щетинистый характер волос. Шерпы решительно утверждают, что никогда не слышали о таком яке.

Больше сходства со свиньей (включая толщину кожи); в здешних местах свиней не держат, но их держат кое-где в Тибете, и раздобыть шкуру не представило бы труда. Но где вы найдете свиней с рыжевато-красной щетиной?

Мнение местных жителей непоколебимо — скальп принадлежит йети. Если предположить, что такое животное действительно существует, то не мог ли скальп быть выкроен из его плеча и кожи спины? Все, кто утверждает, будто они лично встречали йети и видели его вблизи, настаивают на том, что у него жесткая щетинистая шерсть рыжеватого и черного цвета. Во всех случаях шерпы сами говорили об этом, и не было примера, чтобы их спрашивали: „У виденного вами йети была щетина?“ или задавали какие-либо другие наводящие вопросы. Имеется также разительный случай, о котором уже сообщалось, когда группа людей обнаружила рядом со следами на снегу пучок такой щетины в том месте, где нога животного застряла в щели между камнями. Не может быть и речи, чтобы шерпы заранее сговаривались рассказывать тождественные истории. Несколько раз мне приходилось слышать описания йети от людей, которые до того времени, когда я их встретил, не знали, зачем мы сюда прибыли. Такое же описание мне дали тибетцы, только что пришедшие из-за рубежа.

Важно уяснить себе то обстоятельство, что в стране шерпов скальп не является предметом поклонения. Сомнительно, чтобы, кроме жителей ближайших деревень, его видело много народу, и участники экспедиции встречали немало людей, которые не знали о его существовании. Как уже сообщалось, скальп связывают с ритуалом перевоплощения ламы Пангбоче. Его надевают раз в году во время летнего празднества в честь основателя монастыря. Жители окружающих деревень решительно отказываются даже на время отдать скальп на любых условиях. По их мнению, он находился в своем теперешнем хранилище на протяжении стольких поколений и связан с таким священным местом, что расстаться с ним значило бы накликать большое несчастье и возмездие со стороны основателя монастыря и духов. Местные шерпы совершенно ясно дали понять, что скальп нельзя купить ни за какие деньги.

Так как скальп имеет чисто местное значение, вряд ли может возникнуть предположение, что рассказы о йети возникли в связи с ним и на нем основаны. Как указывалось, тибетцы дают точно такое же описание, хотя никогда не слышали о Пангбоче.

Я не могу согласиться с утверждением, будто бы шерпы всегда рассказывают белому человеку то, что тому хотелось бы услышать. Это люди очень толковые, частично приобщившиеся к цивилизации, и они не видят в нас каких-то высших или непохожих на них существ. К тому же, когда наша экспедиция прибыла на место, мы сами не имели ни малейшего представления о том, что хотели бы услышать. Весь материал был собран на основании данных, по собственной инициативе сообщавшихся нам в течение трех месяцев отдельными шерпами, причем мы тщательнейшим образом избегали наводящих вопросов. И все же описания йети изумительно совпадают во всех существенных чертах, хотя рассказчики видели или слышали его в самых различных горных районах при крайне разнообразных условиях, и события, о которых они говорили, происходили от двух до двенадцати лет назад.

Никто не мог ничего выиграть, вводя нас в заблуждение.

Шерпы чрезвычайно точны при описании других животных своей страны. Я не раз говорил шерпам, что большинство людей за пределами их родины не верит в существование йети. На это они отвечали просто: „К чему нам выдумывать такое животное?“ Вспомним, кстати, о том, что йети в сущности не играют никакой роли в жизни шерпов; при таких обстоятельствах выдумывание какого-нибудь животного представляется почти невероятным. Расспрашивая людей, утверждавших, будто они видели йети, я всегда настаивал на тех или иных подробностях, и мне часто говорили: „Я не мог разглядеть: йети был слишком далеко“, или что-нибудь в этом роде. Нам прислали сюда реконструированное изображение йети. Мы показали рисунок здешним шерпам и сказали, что это их йети. Нисколько не стараясь угодить нам, они немедленно стали указывать на ошибки.

Возвращаюсь к скальпу. По моему личному мнению, он вполне мог бы быть сделан из шкуры йети и ему была придана форма головы. Не думаю, чтобы это был сосуд для воды, как предполагают некоторые. Катманду является одним из древнейших в Азии центров производства изделий из металла, и с незапамятных времен по всей стране шерпов шла торговля металлическими сосудами. Их собственные сосуды для воды сделаны из дерева и имеют крайне простую форму, свойственную, вероятно, очень древним образцам. Гончарное производство в соседнем Тибете также восходит к доисторическим временам.

Почему участникам экспедиции не удалось самим встретить йети? По всем данным он, по-видимому, ведет бродячий образ жизни, водится в небольшом количестве в районе, занимающем по меньшей мере двадцать пять тысяч квадратных километров и представляющем сильно пересеченную местность с почти неприступными горными хребтами. Если йети существует, то встреча с ним в течение немногих недель была бы почти чудом.

Чем больше я приглядываюсь к шерпам и узнаю их, тем труднее становится рассматривать их последовательное описание йети как вымысел».

Прибытие нарочного означало, что теперь, прежде чем отпустить его обратно в Катманду, мне необходимо написать новую корреспонденцию. Задача была нелегкая, так как этот маршрут в отличие от предыдущего, в котором участвовали Джералд и я, не принес ничего сенсационного. Наутро я проснулся с ознобом и большую часть дня пролежал в спальном мешке у очага, где горел кизяк. Было 1 апреля, но наши шерпы ничем не отметили эту дату. Никто не получает большего удовольствия от шутки, чем шерпы. Я точно не знаю, какой весельчак-европеец из участников прежних экспедиций рассказал шерпам об обычае первоапрельских обманов. Впоследствии я узнал, что в Гхате группе Тома подали на завтрак вареные яйца. Когда они принялись их очищать, оказалось, что все содержимое было из них полностью извлечено.

К утру следующего дня я поправился. Снова ослепительно сияло солнце, и когда я в отчаянии спросил Джона, Билла и Джералда, о чем же мне в конце концов писать, они единодушно предложили избрать темой приближение весны. Я отправил следующую корреспонденцию:

«Дуд-Покхари, 31 марта.

Наша экспедиция работает на месте вот уже два месяца — половину срока, официально разрешенного нам непальским правительством, — и, пожалуй, пора подвести некоторые итоги.

Мы еще не видели йети, но все наши группы, занимавшиеся поисками, видели следы, которые, как мы теперь знаем, не могли принадлежать никакому другому животному. Не меньше чем в двух случаях мы и йети прошли одним и тем же путем с промежутком в несколько часов, и, хотя трудности, стоящие перед нами, как мы и предполагали, очень велики, мы по-прежнему настроены довольно оптимистически в отношении конечных результатов наших поисков.