Река блаженства - Тия Дивайн

Этот душка Мортон, садовник Эдема, сеявший свое семя, но не породивший ни одного младенца…

Почему же родной отец не приехал за ней? Почему не попытался увезти ее из Вэлли? Возможно, Оливия помешала ему? Возможно, она всегда лгала?

Джорджиане, порождению зла, не было места в реальном мире, и напрасно она тешила себя мечтой о воссоединении с отцом. Для нее, взращенной в Вэлли, с младенчества вдыхавшей отравленный воздух, встреча с отцом грозила превратиться в кошмар.

Среди пологих холмов Кента, на границе между югом Мэйдстоуна и восточной частью Танбридж-Уэлс, неподалеку от маленькой деревушки Медуин, расположился Элинг, загородный дом Генри Мейтленда. Они выехали к нему прямо из деревни, миновав заставу и поворот с указателем «Кингз-Лайм – Элинг».

Солнце уже высоко поднялось, и небо было ясным. Вокруг царили покой и тишина. Колокола в церкви не звонили. Слышен был только хруст колес по гравию на извилистой подъездной дорожке, когда они приближались к Элингу.

Ей стало трудно дышать. Теперь, когда она находилась так близко от родительского дома, ей казалось, что умрет прямо в экипаже. Для нее сейчас ничего не существовало, кроме этой тишины и самого дома. Он казался вымершим. Между деревьями виднелась волнистая крыша. Это было большое строение из камня, довольно приземистое, будто вросшее в землю. Дом как дом, ничего устрашающего, если бы не предстоящая встреча с отцом.

Дорожка вилась, огибая дом, до самого входа. Экипаж остановился, но из дома не доносилось ни звука.

Джорджиана взглянула на Чарлза. Его лицо было мрачным.

– Войдешь со мной?

– Посмотрим.

Наконец экипаж остановился. К хорошо отполированной двери вели две ступеньки. Окна на первом этаже были расположены очень низко, почти у самого фундамента. Создавалось впечатление, будто архитектор стремился создать иллюзию миниатюрности, свести размеры дома к минимуму.

И все же дом со своими двенадцатью окнами по фасаду второго этажа и аккуратным газоном был большим и даже величественным.

– Добро пожаловать в Элинг, – сказал Чарлз, выйдя из экипажа и обходя его с другой стороны, чтобы помочь выйти ей. – Пойдем. – Он протянул ей руку. Ее рука была холодной и слегка дрожала. Глаза ее не отрывались от его лица, будто она старалась что-то прочесть на нем.

В чем состояла тайна этого мужчины? В силе его руки и мощи тела, теперь недоступного для нее? Слишком высока цена этой минуты теперь, когда ее планы могли измениться.

Внезапно он приблизился к ней и поцеловал в губы. Он старался ободрить ее, вдохнуть в нее уверенность. Хотел показать, что понимает ее, и ничего больше.

И все же прикосновение к ее мягким губам поразило его, как удар молнии, потрясло, возможно, потому, что в этом поцелуе была только нежность. И ничего сексуального.

Нет, не надо себя обманывать: в нем были обещание, жар, он ощутил аромат ее тела. Этот поцелуй возвратил память о том, что между ними было и что, возможно, еще будет. И все это он ощутил, лишь прикоснувшись к ее губам. Он услышал ее легкое дыхание и какой-то звук, вырвавшийся из ее горла, когда он отстранился от нее.

Она вышла из кеба и оказалась перед парадной дверью, но не смогла бы двинуться дальше даже ради спасения собственной жизни.

«Не обольщайся. Это всего лишь прощальный поцелуй». И все же было в этом поцелуе нечто такое, отчего вздрагивает земля, что возвращает память к тому, что было, и вселяет надежду на будущее.

Было раннее утро. Время, неподходящее для визитов, подумала Джорджиана, изо всех сил стараясь не думать об этом поцелуе. Они выехали из Уэксли, когда еще не было восьми, а сейчас немногим больше девяти. Просто неприлично являться с визитом в такое время.

– Может быть, придем позже? – спросила она.

– Я не рассчитал время, – ответил он. – И все же стоит войти. Ты готова?

Она не была готова к встрече с отцом, так же как к поцелую, разбередившему все ее чувства.

– Ладно. – Чарлз повернулся к кебмену: – Мы вернемся через несколько минут.

– Мне-то что, – пробормотал кебмен. – Можете не спешить.

Чарлз позвонил в дверь. Звук оказался громким, как колокольный звон, казалось, мертвого мог разбудить.

– Неужели даже слуга не откроет двери? – удивилась она. – Как странно! Право, Чарлз, нам лучше вернуться попозже.

Он снова позвонил. И снова никто не откликнулся на его звонок.

– Ты полагаешь… – Он толкнул дверь. Она распахнулась. Чарлзу это не понравилось. – Ну, теперь…

– Теперь я стала Алисой в Стране Чудес, – сказала Джорджиана, заглянув в темный холл. – Здесь как в колодце. – Она не могла разглядеть ничего из-за плеча Чарлза и гадала, видит ли он что-нибудь.

– В таком случае мне придется спуститься в эту кроличью нору, – заявил Чарлз, – а ты останешься здесь.

Она охотно согласилась. Любопытство ее было возбуждено до крайности. Почему никто из слуг не открыл дверь? Она собрала остатки мужества и сказала:

– Я тоже пойду.

Чарлз шел первым. Они оказались в просторном холле, обставленном элегантной мебелью и устланном толстым персидским ковром, в центре стоял полированный стол, с потолка свисала хрустальная люстра. Впрочем, мебели было не много.

В холл выходило несколько дверей, и неясно было, какая из них куда ведет. В доме стояла тишина, прислугу, видимо, отпустили. Чарлз заподозрил неладное.

– Попробуем наугад. Возможно, окажемся там, где следует, – сказал он и шагнул к одной из дверей напротив входа. Она вела в широкий коридор, тоже устланный коврами, уставленный пристенными столиками и увешанный картинами. В холл выходило еще несколько дверей. Чарлз открывал одну за другой двери и заглядывал внутрь.

– Это гостиная. Вот столовая. Еще одна гостиная. Будуар. Библиотека. Еще один будуар. Тебе не кажется странным, что никто не вышел нас встретить? Вот бильярдная… – Он вошел туда и исчез во мраке. Джорджиана попыталась протиснуться вслед за ним.

– Джорджиана? О Боже!

– Я здесь.

– Я нашел его. Лучше не ходи дальше.

– В чем дело?

– Не догадываешься? Он в своем офисе, прямо за бильярдной. А сейчас медленно и спокойно выйди и садись в кеб. Скажешь кебмену, что я через минуту присоединюсь к тебе, что мы ошиблись, что это оказался не тот дом, который нам нужен, и я это выяснил у дворецкого. Тебе ясно?

– Да.

– Отлично. Тогда иди. – Он дождался, когда стихли ее шаги. И оглянулся на тело, точнее, на то, что от него осталось. Генри Мейтленд плавал в луже крови, как в свое время Лидия. Жестокое и бессмысленное убийство. Но чего ради? Не было ни одной серьезной причины убивать Генри Мейтленда. Ни одной. И все же он был мертв. И разделалась с ним та же безжалостная рука, что и с Лидией. Что такое колесо судьбы? Возможно, оно сделало полный оборот. И инстинкт не обманул его. Недаром он предпринял эту поездку рано утром, желая удостовериться, что здесь не было никого до них, что никто не обнаружил преступления, не нашел тела.