Королевский тюльпан. Дилогия (СИ) - Лебедева Ива

— Я еще не знаю, в какой академии ты училась, но догадываюсь, где это было, — наконец сказала она, дыша ровно и спокойно. — Ты принесла дыхание. Ты как свеча — она освещает себя и светит другим.

Сравнения со свечкой я не оценила — горит, горит, а потом огарочек в мусор. Уж лучше быть вечной лампочкой. Но на что же намекает моя новая знакомая? Дыхание в этом мире — вопрос не последний, все так загадочно, что мама не горюй. И при чем тут я?

Разобраться в ее намеках не удалось. Сначала из темноты со стороны улицы донеслось фырканье. Зоолог из меня — от слова «никакой». Все равно, чуйка подсказала, что это не ежик кашляет.

— Затаившийся катланк, — шепнула Магали, быстро оборачиваясь и напряженно поводя плечами. — На людей не нападает, — добавила она с немного искусственной уверенностью.

Я хотела расспросить ее о катланках, но не успела. Позади нас зашуршали кусты, и оттуда нахально вывалилась неразлучная парочка — Нико и Паршивец. Нахально — потому что кому-то сегодня прилетит по пыльным штанам и хвосту в репьях! Сказано было дома сидеть и за мной не ходить? По штанам обещано за непослушание? Сказано. Обещано. Ну вот. За мной не заржавеет.

Мелкий увидел сначала меня и заискивающе улыбнулся. Но потом напоролся взглядом на Магали и остановился — у той было такое лицо, словно она поймала мои мысли и готова вкатить неслуху парочку уколов вне очереди. А вот Паши ничего не смутило — хвост трубой и уверенно двинулся на звук фырканья.

Мой взгляд зафиксировал серую тень, бегущую в темноту, проследил ее и я разглядела еще одно четвероногое, выдвинувшееся вперед, и силуэты двух двуногих, стоявших рядом. Четвероногое было интереснее всего: кошка высотой с добермана, но раза в полтора длиннее. Мои глаза уже обвыклись в этой полутьме и я поняла, что Паршивец намерен вымахать в нечто подобное. Ну, ни тюльпанчика… себе! Это ж целая почти пантера!

Дальше началось натуральное представление. Кошки осторожно сближались — по шажочку, медленно, плавно, словно перетекали с лапы на лапу. Не знаю, воображение у меня разыгралось или просто крыша поехала, но ощущалось это почти дословно так:

ПАШИ. Мяу! Ты на охоте?

НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕРЮГА. Му-у-ур. Я не охочусь. Мой двоелап. Я с ним пришла.

ПАШИ. У меня тоже есть двоелап. Мой двоелап следом идет. И еще один мой двоелап вот стоит. Самка.

Котенок замер в выжидательно-боевой позе. Нико решил, что сейчас его питомца будут рвать, и побежал в темноту.

НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕРЮГА. Нападет — укушу!

ПАШИ. Сперва меня!

НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕРЮГА. Не нападет — не укушу. Следи за своим двоелапом!

Паршивец подскочил к маленькому принцу и сел перед ним так, что Нико остановился на полном скаку и чуть не кувыркнулся через собственного питомца.

Материнский инстинкт, он, зараза, непредсказуем, как мигрень. Я помчалась следом спасать обоих шибздиков, если эта незнакомая Багира прыгнет на моего Маугли. Но здоровенная кошатина замерла в той же позе задумчивого сфинкса, что и наш замухрышка. Похоже, и правда вела с ним какую-то мур-мяу беседу, а не просто у меня в ушах звенело.

В эту минуту ветер подвинул облачную завесу и местное ночное светило исполнило функцию фонаря. Что позволило двуногому, стоявшему ближе всех к Багире, уставиться на меня.

Не отставать же! Я тоже принялась его разглядывать и сразу же узнала. Тот самый широкоплечий красавец брюнет средних лет, заглянувший в клинику с пулевым ранением. На этот раз он был без группы сопровождения — не считать же ею другого незнакомца. И не в мундире, а в черном плаще и с каким-то жезлом повышенной длины — то ли оружие, то ли рыбацкий багор.

На самом деле, брюнет сперва взглянул на Нико. Мне приходилось видеть подобные взгляды, я называю их «взгляд-кадр». Посмотрел, запомнил, сделал нужный вывод, получил ответ и больше не смотрит.

После чего он начал пялиться на меня. И я сделала то же самое. Заодно решила поиграть в физиогномику — прочитать это лицо.

Мужчина и вправду интересный. Едва заметные морщины в уголках глаз и резкие складки у губ. Даже что-то похожее на давний шрам. Но нет и намека на заскорузлость или окаменелость. Наоборот, мальчишеская легкость. И взгляд. Не без усталости, зато с готовностью в любую секунду выбросить эту усталость ко всем чертям. Скажу ему: «Сорви мне звезду своим багром», тотчас же примется ловить.

Проблема была в том, что этот взгляд ну никак не мог заменить разговор. Брюнет продолжал пялиться, делая вид, будто никогда не устанет и первой в разговор надо вступить в мне. А мне, между прочим, хотелось отпустить домой лекарку.

Первая фраза родилась внезапно. Будто я, усталая после работы, вошла в лифт и не успела дверь закрыть, как четыре веселые лапы втянули туда хозяина, а кроме лап, на уровне моего пуза оказалась здоровая слюнявая морда.

— Он не кусается? — спросила я, ощущая себя той же дурочкой из лифта.

— Если бы она ощущала от вас опасность, то набросилась бы уже давно, — непринужденно ответил брюнет. — Она этого не делает, значит, вы для меня безопасны. Ее зовут Крошка.

КРОШКА. Му-у-ур. Ты откуда?

ПАШИ. Мя-ау. Злой двоелап сделал гром. Мать умерла. Я бежал. Есть хотел. Псы кусали. Нашел маленького двоелапа и большую самку. Они добрые. Мои двоелапы очень хорошие, но странные.

КРОШКА. Му-у-ур. Все двоелапы странные.

Тут уже высокий-плечистый фыркнул вслух. Словно слышал разговор и насмешничает. Я только поморгала и оставила свои мысли при себе. Сейчас о другом думать надо: как разойтись без потерь и желательно навсегда. Не спорю, мужчина симпатичный. Вот только в данный момент мне меньше всего хочется продолжать знакомство.

— Я могу чем-то помочь… — дальше он чуть запнулся, но не сказал набившее оскомину «сестрице», а очень вежливо и правильно выдал: — Мадам?

— Можете, — кивнула я с уверенностью, которой не чувствовала. — Можете забрать своих спутников и сва… кхм… проводить мадемуазель лекарку до дома. А то ночью в городе можно встретить не только галантных мужчин, но и всяких неприятных личностей.

— Неприятная личность — это, надо думать, я? — выдвинулся из темноты второй персонаж и я тут же узнала криминального блондинчика с наглыми зелеными глазами.

— Пока вам достался титул спутника господина с кошкой, а дальше посмотрим на ваше поведение. — В моем голосе старательно переливались легкое уверенное высокомерие и примерно полкило неприязни.

— Вы разбиваете мне сердце, мадам. Я всегда был сам по себе, а вы принизили мое великолепие до какой-то кошки! — «Господина», к которому его приписали, засранец демонстративно не упомянул.

— Это ваши проблемы. — Моей улыбке позавидовала бы самая матерая кобра-завучиха из школы для трудных подростков. — Думаю, вы разберетесь между собой без посторонней помощи. После того, — подчеркнула фразу голосом, — как проводите мадемуазель лекарку до дома.

— Вот спасибо, сосватала гусей лисе, — непонятно фыркнула Магали, под шумок незаметно пришедшая в себя от каскада сюрпризов и вернувшаяся в свое обычное хмуро-ироничное состояние. — От таких провожатых неприятностей больше, чем пользы. Гуляйте, господа хорошие, в другую сторону, а до дома я сама доберусь.

Зеленоглазый вдруг рассмеялся:

— Как видите, брат Этьен, мадемуазель вам не доверяет. Поэтому, думаю, уместнее всего блюстителю мануфактур отправиться восвояси. А я провожу обеих девушек… по месту назначения.

— На две половинки разорвешься? — саркастично удивилась Магали, переходя на «ты».

Кажется, с этим ухарем она была знакома лучше, чем с плечистым брюнетом.

— Зачем же. Просто хочу предложить свое гостеприимство обеим мадемуазель.

Оппа!

Насторожилась не только я. Магали ощетинилась, как та самая Багира, то есть Крошка. Не к месту мысли, но я не могла не оценить юмора блюстителя мануфактур. Хороша «Крошка», размером с целую крошищу!

Сама кошатина подняла шерсть на загривке. Паши тоже встопорщил усы и толкнул боком Нико, явно тесня его в мою сторону и вообще поближе к кустам.